Название: Одна необычная история
Пейринг/Герои: Аканиши, Каменаши, Ямашита, Нишикидо (с возможными слабыми намёками на АКаме и РёПи)
Рейтинг: G
Загадка: В своей речи Джин один раз упоминает название пищи. Это слово (ровно в той форме, в которой оно использовано в тексте) - анаграмма.
Ответ к загадке - словосочетание, образованное этой парой слов-анаграмм.
Отгадка: читать дальшебомбардирует бутербродами

читать дальшеИстория эта началась со шкафа. Шкаф этот был, с одной стороны, простой и неброский; с другой же от него веяло чем-то загадочным.
"Вот в таких-то шкафах и прячутся скелеты!" – серьёзно заявил Джин, когда в первый раз его увидел. Шкаф стоял дома у Ямапи. Тот, хрюкнув, предложил Баканиши проверить, не завалялся ли внутри один, на что Джин испуганно округлил глаза, замотал головой и протестующе замахал руками. Про шутку со временем забыли, и шкаф продолжал невозмутимо стоять много лет, исправно служа своим хозяевам.

– Пи! Куда ты подевал мою одежду?! – раздался возмущённый возглас Джина. Он уже начинал думать, что переодеться накануне в предложенную ему пижаму было ошибкой: там, где он бросил свою одежду вчера, её не было.
– Попробуй заглянуть в шкаф, – крикнул ему Пи из ванной. – Моя мама могла перепутать её с моей и убрать туда.
Джин мстительно посмотрел на шкаф, как будто бы это он проглотил его одежду, пока все спали. Потом Джин решительно подошёл к дверце и распахнул её. Внутри было темно; даже раздвинув плотно висящие в ряд футболки и толстовки, Джин не разглядел задней стенки. "Блин, да он огромный", – подумал Джин, – "Как же я найду тут свою одежду? Придётся отнимать у Пи". Тут он решил проверить, нет ли за этим рядом вешалок ещё одного, и очень удивился, когда его рука не нащупала ни одежды, ни деревянной поверхности – только пустоту. Джин вытянул руку, насколько мог, но даже так не дотянулся до стенки. Поколебавшись, но решив выяснить до конца, в чём же дело, Джин шагнул внутрь шкафа, продолжая держать перед собой вытянутую руку. Вдруг её что-то укололо. "Ауч!" – вскрикнул Джин и прижал руку к себе. Он уже начал выстраивать целую теорию о том, что у Пи за шкафом целый тайник, ниша в стене, в которой он что-то скрывает. А эта колючая фигня... Джин ещё не придумал. Он продолжал двигаться вперёд, задавшись целью раскрыть тайну Пи, которую он, скотина такая, от него скрывал. Колючая фигня теперь окружала Джина со всех сторон, заставляя прижимать руки к лицу и телу, и тут он вдруг понял, что это очень похоже на ёлки. В следующую секунду он вывалился из густого ельника прямо посреди заснеженного леса.

"Джин?" – позвал Пи, выйдя из ванной и не увидев друга в комнате. Дверца шкафа была открыта, но Джина нигде не было. Решив, что тот ушёл на кухню, Пи пожал плечами и вышел из комнаты.

"Атас", – восхищённо выдохнул Джин. Такое количество снега он видел только на Хоккайдо. Но там была ещё и цивилизация, люди и снегоуборщики, а снег зачастую мешался с грязью; здесь же никем не тронутый снежный покров мерцал мириадами крохотных искорок между деревьев. На Хоккайдо и деревьев таких не было. Теперь, когда первый восторг прошёл, Джин осознал, что гулять в пижаме по заснеженному лесу, наверное, не самая лучшая идея. Он с тоской посмотрел вперёд, в манящее неизвестное, так и тянущее себя исследовать. Жаль, у Пи в шкафу не было шуб. Придётся вернуться сюда позже, уже более подготовленным.

– Пи! – крикнули в спину Ямапи, едва он вышел из комнаты. Он неверяще уставился на Джина:
– Ты что, прятался в шкафу?
– Нууу... В некотором роде.
– Это как? – скептично поднял бровь Ямапи.
– Пи, у тебя шкаф заколдованный! – с сумасшедшим блеском в глазах воскликнул Джин. – Он ведёт в параллельную вселенную! Там снег! И я был там.
Ямапи пару секунд мерил взглядом Аканиши, потом с каменным лицом проследовал обратно в комнату к по-прежнему открытой двери шкафа. Джин проследовал за ним, не прекращая тараторить:
– Я залез туда искать свою одежду, а там почему-то не было задней стенки, и я прошёл внутрь, а там вдруг ёлки, и – вжух! – я в заснеженном лесу, представляешь!
Пи, не сводя глаз с Баканиши, вытянул руку внутрь шкафа и попытался перенести вес, упёршись рукой в заднюю стенку, но поскольку неожиданно для Ямапи стенки на положенном ей месте не оказалось, он, вскрикнув от удивления, потерял равновесие и упал прямиком в шкаф. Джин громко и победно расхохотался: ещё бы, Пи всем своим видом показывал, как он ему не верит, а теперь ему придётся признать правоту Аканиши.
Потирая бок и чертыхаясь, Пи выбрался из шкафа.
– Я всё равно тебе не верю! – провоцируя Джина, заявил он. Джин уже приготовился громко возмущаться, когда Пи захихикал и успокаивающе похлопал его по плечу:
– Ладно-ладно. Что теперь делаем, Колумб?

Появление Нишикидо было запланировано: они втроём договаривались, что он придёт к Ямапи после утренней записи. Рё к истории отнёсся крайне скептически (Джин пересмотрел американских сериалов, а ты ему потакаешь, Ямапи), но после увещеваний Ямапи о том, что он может пойти и проверить всё сам, обезоружено поднял руки и повиновался неугомонной парочке. Втроём они стали готовиться к «экспедиции в параллельную вселенную». Помимо тёплой одежды Джин и Ямапи настояли на том, чтобы захватить с собой кучу еды. Рё не особенно сопротивлялся: он всё ещё был уверен в том, что детские игры закончатся в тот момент, когда предстоит перемещение в эту загадочную заснеженную местность.

В отличие от Рё, Каменаши оказался впутанным в эту историю совершенно случайно. Как раз в середине бурных сборов (а приставку с собой возьмём?) он зашёл к Ямапи, чтобы отдать какой-то диск. Увидев пришедшего, Джин радостно подбежал к нему, хлопнул ничего не понимающего Каменаши по плечам и вдохновенно произнёс:
– Каме! Тебе выпал у-ни-каль-ный шанс! Второго такого не бывает!
Пока Джин вводил Каменаши в курс дела, Рё и Ямапи переглянулись:
– Всё, что ни делается, то к лучшему, – заметил Рё. – Нам всё равно нужен кто-то, кто будет отвлекать на себя внимание Баканиши.
Пи загадочно улыбнулся.

Каменаши никогда не мог противостоять Аканиши, и этот случай не был исключением. Сдавшись, Каме официально согласился принимать участие в их походе. Джин издал победное «Йес!», а Рё хмыкнул. Ещё через полчаса было торжественно объявлено, что сборы окончены. Можно было приступать к самому интересному.

Они вчетвером, одетые в зимнюю одежду, с небольшими рюкзаками за спиной сгрудились перед шкафом.
– И что теперь? – поинтересовался Каменаши.
– Внутрь! – жизнерадостно провозгласил Джин, схватил стоявших рядом Каме и Пи за руки и ломанулся внутрь. Пи было собрался возмутиться подобным обращением с его одеждой и его шкафом, но отвлёкся на мысль о том, что ему надо срочно схватить за руку Рё, а то, не дай Бог, останется он снаружи, а что ему прикажете делать с этими двумя? Каменаши тем временем думал о том, как ему повернуться, чтобы удар о стенку был наименее болезненным.
Но задняя стенка так и не появилась на их пути. С криком удивления (или восторга, в случае Джина)они вывалились из густого ельника и оказались в заснеженном лесу.

– Охренеть, – с чувством выдохнул Рё, осматриваясь вокруг.
– Даже знать не хочу, как эта штука работает, – задумчиво сказал Ямапи, разглядывая ёлки позади них. – А ещё сможем ли мы так попасть обратно.
– Сможем! Я же уже... Ауч! – возмущенно вскрикнул Джин и повернулся к задорно хихикающему Каменаши, прицельно пульнувшим в него снежок.
– Господи, Каме, уж кто-кто... Хей! – увещевания Ямапи были прерваны ударом от снежка, посланного в его направлении ухмыляющимся Рё.
Следующие полчаса превратились в целую снежную баталию. Рюкзаки были сброшены у одной из окружавших их елей, а сами они носились по лесу, перестреливаясь снежками и пытаясь укрыться за деревьями. Постоянно раздавались вскрики со следующим громким смехом.
А потом они вчетвером выскочили на поляну, посреди которой стоял фонарь, и баталия прекратилась сама собой.

– Нафига посреди леса ставить фонарь? – озвучил общий вопрос Джин.
– Наверное, обозначает что-то, – предположил Каменаши. – В любом случае, это значит, что где-то неподалёку есть люди.
То, что фонарь могли поставить и не люди, а кто-то другой, Каменаши тогда в голову прийти не могло.
Они вчетвером отряхнули друг друга от остатков снега и вернулись за своими рюкзаками. Оказалось, от места, где они появились в лесу, до странной поляны с фонарём по прямой идти всего ничего. Но тут возник вопрос: а куда же идти дальше? Ни тропинок, ни знаков не было. Каме высказал опасения по поводу того, как они найдут путь назад: если начнёт идти снег, их следы засыпет. Компас, как выяснилось, никто взять не догадался. Джин и Ямапи принялись ориентироваться по солнцу, а Рё прошёл по кромке леса вокруг поляны. Каме не обращал на них внимания: его заинтересовала наблюдавшая за ними малиновка. Каменаши подошёл ближе, но птаха не упорхнула, а только наклонила голову, будто интересуясь, что Каме предпримет дальше. А ему вдруг стало очень любопытно, насколько близко она его подпустит: медленно и осторожно он продвигался всё ближе и ближе к птичке. Малиновка не сводила с него глаз, пока не спорхнула с ветки и не улетела вглубь леса. Каменаши огорчённо выдохнул, но потом заметил, что птичка перелетела на следующее дерево и будто поджидает его там. Заинтригованный, Каме проследовал за ней. И вновь малиновка перепорхнула дальше. Позабыв об остальных, Каменаши продвигался вглубь леса, пока его не окрикнул обнаруживший его отсутствие Рё. Каме прекрасно видел их с места, где стоял. Теперь и Джин с Ямапи спохватились и заозирались вокруг. «Я здесь!» – крикнул Каме. Они повернулись по направлению его голоса и увидели оставленные им следы. Каменаши и малиновка вместе наблюдали, как троица приближается к ним.
– Ну и что ты здесь забыл, Каменаши? – сварливо спросил Рё.
– Я немного увлёкся , – смущённо пояснил Каме. – Это всё эта малиновка, она как будто показывает мне дорогу.
Все уставились на ни в чём не повинную птичку.
– Каме, ты уверен? – озабоченно спросил Джин. – По мне так птица как птица.
– О чём вы вообще? – вклинился Рё. – Птица, показывающая дорогу?
– Нам ведь всё равно, куда идти, – пожал плечами Каменаши.
– Раз уж мы попали сюда через мой шкаф, да ещё тут фонари посреди леса стоят, то, гляди, и птицы могут быть разумными, – неожиданно заговорил молчавший до сих пор Ямапи.
– Давайте проверим теорию с птицей! – хлопнул в ладоши Джин.
– Как? – поинтересовался Рё.
– Очень просто, – ответил вместо Джина понявший его идею Каменаши. – Идём обратно к фонарю.
Но не прошли они и пяти шагов, как малиновка громко зачирикала. Четверка переглянулась.

Малиновка летела как раз с нужной скоростью: они шли за ней бодрым шагом, но не уставая. Снег лежал плотным настом и практически не продавливался под их ногами. Это было удачно: иначе бы они мигом промокли и устали.
– И всё-таки меня беспокоит, как мы найдём дорогу назад, – прервал молчание Каменаши.
– Эй, это же ты предложил идею с птицей! – возмутился Рё.
– Надо было взять с собой разноцветные лоскутки, – вздохнул Джин.
– Зачем? – опешил Каменаши, мигом забыв про претензии Рё.
– Мы бы их на ветки деревьев повязывали! Как опознавательные знаки! – пояснил Джин.
– По-моему, проще было взять компас, – хихикнул Ямапи.
– Какой ты скучный, – надулся Джин и ткнул Пи в бок.
– Короче, про дорогу думать потом будем. Может, мы сейчас магическим образом выйдем к какой-нибудь деревушке, где нам всё расскажут и дадут компас впридачу. А ещё лучше, какой-нибудь ковёр-самолёт, запряжённый стаей умных птичек-навигаторов, – разглагольствовал Рё.
Все громко засмеялись, и в тот же миг малиновка вдруг улетела.
– Наверное, это было слишком оптимистично, – заключил Рё.
Они заозирались по сторонам, но вокруг был только лес.
– Смотрите! – воскликнул Джин, указывая куда-то влево.
Там, за деревьями, кто-то шевелился. Четверо стояли неподвижно, вглядываясь в чащу. Движение продолжилось, а потом показалась звериная мордочка.
– Сперва птица, теперь бобр... – протянул Рё. – Боюсь подумать, что будет дальше.
– Фонарь за проводника не считаем? – поинтересовался Ямапи.
Рё только выразительно на него посмотрел.

Зверёк в самом деле оказался бобром. Он снова выглянул из-за дерева, а потом приложил лапу ко рту, как будто говоря: «Тихо».
– Вы что, хотите сказать... – начал Рё, но его прервало тут же раздавшееся ото всех остальных «шшшш!».
Рё закатил глаза, всем своим видом говоря: «куда я попал», но, тем не менее, замолчал. Бобр же поманил их лапой к себе. Все четверо переглянулись и, пожав плечами, мол, а что ещё делать, подошли к нему. И тут бобр заговорил!
– Идёмте со мной, здесь небезопасно, – сказал он вполне человеческим, слегка хрипловатым голосом.
После такого все казавшиеся разумными рассуждения теряли свою силу. Окончательно притихнув, но продолжая переглядываться, четверка проследовала за бобром вглубь чащи. О том, что, может, пора и вернуться назад, никто и не вспоминал.

Бобр вывел их к лощине с рекой, скованной льдом. Поперёк неё тянулась массивная плотина – её построил сам Бобр. Пейзаж потрясал своей красотой: из-за снега и инея казалось, что всё здесь сделано из хрусталя, и даже воздух дрожит, дотронься, и раздастся мелодичный звон. Посередине плотины стояла небольшая хатка, куда и направились путники. Внутри их поджидали Бобриха и готовый обед, которому все несказанно обрадовались.
«Да, это тебе не бутербродами всухомятку перекусывать», – довольно протянул Джин. Ямапи его всецело поддержал. Жемчужиной стола была жареная форель, от одного аромата которой у всех потекли слюнки. Когда все насытились, Бобр закурил трубку (Джин сперва вытаращил глаза от этого зрелища) и начал рассказывать.

Оказывается, страна, в которую они попали, называется Нарния. Страна эта древняя, и правит в ней магия («для тех, кто сомневался», – прокомментировал Ямапи). Но вот уже много лет, никто уже и не помнит, сколько, страной правит самозванка, Белая Колдунья, которая именует себя королевой Нарнии. Из-за неё в Нарнии вечная зима, но нету ни весны, ни Рождества. А все добрые существа и звери ненавидят Белую Колдунью. Но, поговаривают, Аслан, Властитель Леса, уже в пути в Нарнию. Он наведёт порядок, а помогут ему в этом четверо людей...
– Вот только по преданию двое из вас должны быть дочерьми Евы, – с сомнением закончил Бобр.
– Ну что, кто за девочек будет? – ехидно поинтересовался Рё.
– Неважно, – поспешил отрезать Каме, пока Джин и Ямапи не устроили очередную разборку: в том, какая роль уготована ему, Каменаши не сомневался.
– И что же теперь делать? – озабоченно спросил у Бобра Джин.
– Аслан рассудит, как быть, – решил Бобр. – Я доведу вас к нему. Отправимся завтра с утра, а сейчас – спать!
Поскольку места в бобриной хатке было недостаточно для четверых взрослых, им пришлось по двое ютиться на узеньких лежанках. Рё наотрез отказался спать вместе с Каме, потому что он слишком костлявый. Джин же, по его мнению, напротив, занимает слишком много места. Вот и вышло, что Рё с Ямапи спали на одной лежанке, а Джин с Каме на другой. Но если первые заснули практически моментально, то Каменаши не мог успокоиться.
– Мы здесь провели целый день, Джин, – шептал он. – Если нас могли ещё не хватиться, то очень скоро это сделают. Как мы собираемся вернуться назад? И когда?
– Но мы ведь не можем просто так сейчас исчезнуть, верно? – повернулся к нему Джин.
Каме нехотя согласился.
– Вот и не думай тогда об этом пока, – Джин зевнул и немного поёрзал, устраиваясь поудобнее, но спиной к Каме так и не повернулся. – Ты временами слишком зажатый, – уже засыпая, пробормотал он.
– А ты иногда слишком беспечный, – ответил ему Каменаши, но Джин его уже не услышал.

Джин проснулся от того, что его лицо что-то щекотало. Он разлепил глаза и увидел мордочку Бобра, пристально на него смотрящего. «Вставайте, всё уже готово!» – хлопотала Бобриха. Они наспех позавтракали и вышли в путь, который, как их предупредил Бобр, обещал быть длинным.
– Учтите, Колдунья наверняка уже знает о вас: здесь даже среди деревьев есть шпионы. Ни в коем случае нельзя попасться ей на глаза! Обратит вас в камень или чего похуже... – предостерёг их Бобр.
– Да, с этой особой явно шутки плохи, – вздохнул Джин.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – заметил Каменаши.
Рё и Ямапи рассмеялись, глядя на выражение лица Джина «как он мне надоел». Несмотря на ужасы, которые обещал им Бобр, окружающее по-прежнему воспринималось лишь странной игрой, где некоторые (жители Нарнии) стали слишком серьёзно её воспринимать, а некоторые (наши герои) не могли до конца понять, зачем же столько серьёзности. Наверное, их слишком поздно затянуло в эту сказку.

Однако всем стало не до шуток, когда вдалеке зазвонили бубенцы. «Это сани Белой Колдуньи! Прячьтесь, быстро, за мной!» – тихо, но чётко и быстро сказал Бобр. Вслед за ним они все бросились в чащу, где укрылись в ельнике в небольшой низине. Как только все пропали за ветками елей, Бобр выскочил обратно, чтобы проследить, в каком направлении проедет Колдунья. Оставшиеся в ельнике мучительно вслушивались в звуки, доносившиеся снаружи. Вот бубенчики тренькнули и затихли, как будто сани остановились. А потом раздались голоса! Джин действительно заволновался: неужто эта жуткая Колдунья поймала их проводника? Но потом к ним подбежал Бобр и сказал, чтобы все выходили, потому что сани-то вовсе не Колдуньины. Вслед за Бобром вся компания взбежала на холм, чтобы увидеть там...
– Он настоящий! – восхищённо выдохнул Джин.
На сей раз его восторг разделял Каме. Ещё бы, перед ними на санях с оленьей упряжкой сидел самый что ни на есть настоящий Санта Клаус.
– Я беру свои слова назад, ради этого стоило затащить нас в эту страну! – с чувством сказал Каме. Санта улыбнулся, и Джин тоже.
– А говорили, Рождества нет, – заметил Рё.
– Это потому что чары наконец-то слабеют! – радостно воскликнул Бобр.
– Верно, – заговорил Санта, – ох уж долго она меня к вам не пускала. Но Аслан в пути, и я всё-таки добрался до вас. А теперь, – подмигнул он, – время подарков! Вам, госпожа Бобриха, новая швейная машинка! Я завезу её к вам домой. А вам, господин Бобр, больше не нужно беспокоиться о ремонте вашей плотины: когда вы вернётесь домой, все течи будут залатаны, всё, как новенькое!
Бобр и Бобриха на радостях обнялись.
– Что касается вас, – Санта повернулся к четырём людям. – То вам мне ещё рано что-либо дарить.
У Джина был такой вид, как будто бы у него только что отобрали любимую игрушку. Остальные тоже неожиданно для себя расстроились, но старались не показывать виду.
– Не волнуйтесь, я найду вас как только придёт время вручить вам подарки, – заверил их Санта. – Счастливого Рождества!
И в следующий миг он пропал, будто его и не было.
– Не наступит это время, точно вам говорю, – проворчал Рё.
Но, несмотря на отсутствие подарков, настроение у всех сделалось какое-то праздничное. Скорее всего, на них так повлияла встреча с Сантой.

Они продолжили свой путь к неизвестной цели, как вдруг стало становиться ощутимо теплее. Снег стал мокрым и липким, а потом и вовсе начал таять. Зиму стремительно сменяла весна. На глазах путников появлялись цветы и вырастала трава. Вокруг запели птицы, а воздух наполнился свежими весенними ароматами. Бобр не без удовольствия заметил, что теперь Колдунья ни за что не проедет на своих санях, так что бояться нечего. Новость была поприветствована радостными воскликами и обниманиями. А ближе к вечеру было объявлено, что они скоро подойдут к цели. Они взбирались по высокому холму, а когда достигли его вершины, поняли, что, наконец, пришли. Неожиданно с холма открывался вид на бескрайнее море; закатное солнце оставляло на нём блестящую алую дорожку. Справа на поляне стоял огромный величественный лев в окружении всевозможных зверей и созданий. Все разом поняли, что это и есть Аслан. Теперь они ощутили сильное волнение, но всё же приблизились к нему и склонились в поклоне. И Аслан заговорил с ними.
– Добро пожаловать, Джин, Рё, Томохиса, Казуя. Добро пожаловать, Бобр и Бобриха. Вы пришли спросить совета, верно? – в ответ все только молчаливо кивнули. – Но ведь вы и сами поняли, что это не ваша сказка?
– Тогда почему мы сюда попали, Аслан? – спросил Ямапи.
– Возможно, в ком-то из вас всё ещё жив ребёнок, – Джину показалось, что Аслан посмотрел на него, говоря эти слова. – А может, кому-то там, в глубине души, хотелось приключений. Так или иначе, на всё есть своя причина.
– Но мы – не те, про кого написано пророчество? – уточнил Рё.
– Нет, – просто ответил Аслан.
– Получается, всё это было зря? С Колдуньей вы играючи расправились и без нашей помощи. Мы лишь пропутешествовали от фонаря до этого места, – заговорил Каменаши.
– Ты неправ, – мягко сказал Аслан. – Как я уже сказал, на всё есть своя причина. Быть может, вы пока не ощущаете этого, но за это короткое путешествие что-то изменилось. В вас, в отношении друг к другу. Быть может, кому-то оно напомнило о том, что волшебство существует, когда в него веришь. Это уже вам понимать. Я лишь даю вам возможность это сделать.
Они немного помолчали, каждый размышлял над только что услышанным, и вдруг Лев улыбнулся им.
– Я отправлю вас домой, когда вы будете готовы.
Они вчетвером снова поклонились Аслану и отошли в сторону.
– Ну что? – улыбаясь, спросил у остальных Каменаши. – Меня проняло.
– Меня тоже, – признался Рё, и тоже улыбнулся. Он посмотрел на Ямапи, и тот, глядя на Рё, не смог сдержать улыбки.
– А теперь все сказали: «Спасибо, Аканиши Джин-сама!» – вставил Джин.
– Дурачина, – легонько стукнул его по голове Ямапи.
– Спасибо, Джин, – искренне сказал Каменаши.
– Только Каме меня и ценит, да!
Они все переглянулись и засмеялись.
– Знаете, такое ощущение, как будто я правда снова стал ребёнком, – заметил Каме.

Наблюдавший за ними в отдалении Аслан легонько подул в их направлении, и пейзаж вокруг них стал меняться: не успели они оглянуться, как оказались в лесу у того самого фонаря, только теперь вокруг не было снега.
Когда они вчетвером вывалились из шкафа, путаясь, где чьи ноги, был ровно тот предновогодний день, в который они начали своё путешествие.
«Я же сказал, что подарков в итоге не дадут!»

История на этом заканчивается. Нарния позже нашла своих королей: такая сказка никогда не остаётся забытой. Герои нашей истории разошлись, как обычно, но все они чувствовали, что у них появилась одна общая тайна. Такая, что можно ненароком улыбаться и подмигивать друг другу при встрече. Такая история – светлая история, о которой вспоминаешь с особенным теплом. А в жизни обязательно должны быть такие истории.

@темы: JCF III, Nishikido Ryo, Kamenashi Kazuya, Akanishi Jin, Yamashita Tomohisa, G, авторский

Название: Так будет лучше для Томо
Пейринг/Герои: Пин, Акаме, ТегоПи
Рейтинг: R
Загадка: Кто подсматривал под незакрытой дверью студии и после "сдал" Джина и Каме?
Отгадка: читать дальшеТегоши

читать дальшеСолнце жарило вовсю. Слепило глаза тысячами отражений в брызгах, на мокрых волосах и в каплях на ресницах. На секунду Джин залюбовался Томохисой, когда тот, смеясь, плеснул воду пригоршней вверх. Следующая пригоршня прилетела Джину прямо в лицо. Отплёвываясь и смеясь, он подскочил к Томохисе с явным желанием его утопить и навалился на обидчика всем телом. Кожа Томохисы даже в прохладной воде ощущалась тёплой, а пальцы так и вовсе горячими, когда сжались на рёбрах. Взвизгнув, Джин отвалился в сторону, избегая щекотки, и Томохиса вынырнул, хватая ртом воздух и хохоча.

Каменаши сидел на бортике, с улыбкой наблюдая за безобразием в открытом бассейне, устроенном полусотней джуниоров. Но больше всего смотрел он на этих двоих. И немного завидовал их дружбе. Неужели ему не удастся дружить с Джином вот так, на равных, неужели он всегда будет лишь гадким утёнком за спиной более уверенного товарища?

Джин заметил неуверенную улыбку Каменаши, подобрался к нему и дёрнул за ногу.

– Пошли в воду?

Каменаши кивнул и спрыгнул вниз, хватаясь за протянутую руку. Так или иначе, он уже рад тому, что есть, но притом попытается добиться большего.


***

– Каме, ты меня замучил! У тебя всё отлично получается!
– Нет предела совершенству, – Каме хмыкнул и запустил трек сначала. – Ну, давай, последний раз, ладно?
– Грёбаный перфекционист! – Джин изобразил возмущение, тем не менее, занимая начальную позицию. – Чтоб ты знал, девушки от таких сбегают так быстро, что чихнуть не успеешь.
Каме хмыкнул.
– Меня не интересуют девушки, – сказал он позже, когда трек закончился, – совсем. Мне так кажется...
Джин покосился на него удивлённо.
– Хочешь сказать, что ты гей? Мне уже следует начинать беспокоиться?
– Я этого не говорил. Может, я просто асексуален. Я, действительно не знаю.
– Но кто-то или что-то же тебя возбуждает?
Каме пожал плечами. Видимо не хотел говорить. Джин тоже больше ничего не сказал. Ему надо было всё обдумать. И понять, как теперь относиться к Каме. Джин пока не был готов услышать прямое признание так же, как и Каме не готов был его сделать. Но в то, что в их совместных задержках после репетиций точно нет никакой другой подоплёки кроме желания Каме научиться лучше двигаться, Джин больше не верил.

В следующие дни у Каме валилось из рук буквально всё. Он практически открылся Джину, и со страхом ждал ответной реакции. Конечно, Джин вряд ли расскажет кому-либо ещё об их разговоре, не это волновало сейчас Каме. Конечно, он давно уже прощупал почву на предмет отношения Джина к геям вообще, и если бы не знал, насколько это отношение лояльно, никогда бы не решился сказать то, что он сказал. На самом деле, Каме надеялся не только на принятие этой стороны его натуры. Он надеялся на большее. На то, что Джин согласится попробовать, на то, что ему понравится. На постоянный секс. На отношения. Но больше всего Каме надеялся, что сможет разобраться в самом себе.

Это и было его главной проблемой: он не понимал до конца своих желаний. Джин ему нравился, но... ещё чего-то не хватало. Чего-то, от чего сносит крышу, от чего не спишь ночами и дуреешь, как кот по весне. С Джином было слишком тепло и комфортно, слишком легко. Конечно, мысли о сексе будоражили, но Каме боялся, что это быстро пройдёт, и останется слишком ровное, слишком... скучное чувство, а ему хотелось фейерверка. Ему хотелось чего-то необыкновенного. Хотя, возможно, он просто не способен на яркую влюблённость...

Хотя, чего уж там – могло вообще ничего не произойти. Джин мог запросто проигнорировать его посыл. Ведь это был даже не шаг навстречу, а так, полшажка. Каме не хватало решимости. Но, слава богу, её хватало Джину. Хотя разговор, состоявшийся спустя три дня после той репетиции, вовсе не легко дался, и не только Каме.


***

Джин любил подходить к решению проблем практически, он терпеть не мог вдаваться в теоретические рассуждения, но что-то мешало прижать Каме к стенке и сразу всё выяснить. Скорей всего то, что Джин не мог понять, как ему себя вести в сложившейся ситуации. Точнее, что он почувствовал, когда Каме практически признался ему в своих предпочтениях, и что ему, Джину, теперь делать с этим признанием.

До этого дня геи были чем-то, что существует где-то в другом измерении, отдельно от него. Они никак не влияли ни на его жизнь, ни на его творчество, и Джин так и относился к ним – никак. Но Каме – это другое дело. Его нельзя игнорировать. Хотя сначала именно эта мысль первой пришла в голову. Отмахнуться и забыть. Джин так бы и сделал, если бы не следующая: а зачем вообще Каме стал с ним говорить на эту тему? Хотел жалости? Чушь! Сболтнул по неосторожности? Ещё большая чушь. Каме всегда настолько контролировал себя, что Джин иногда удивлялся. И считал, что кто-кто, а этот человек точно добьётся всего, чего захочет, благодаря этому своему умению да ещё невероятному упорству. Выходило, у Каме была какая-то цель, пока непонятная. Но временами Джин упрямством не уступал другу. Он решил, что обязательно всё для себя выяснит.

На следующий день после «признания» Джин внимательно наблюдал за Каме. Это было легко, поскольку они ведь были не только друзьями, но и партнёрами по группе, и всё рабочее время проводили вместе. С одной стороны, Каме пытался вести себя как обычно, но Джин не мог не почувствовать, что его друг напряжён и задумчив. И по тайком брошенному короткому взгляду Джин понял, что Каме ждёт его, Джина, решения. Вердикта.

Интересно, у Каме вообще хоть кто-нибудь уже был? Он не рассказывал, но мог же утаить? Джин спустился в небольшой семейный ресторанчик, расположенный на углу своего дома. Не заказав ничего к чёрному кофе, он сидел, отпивая из чашки мелкими глотками. И думал. Чёрт, в один миг всё стало так сложно, и даже не посоветуешься с Пи, чтобы не спалить Казую. Если это не была неосторожность, и не слабохарактерное желание жалости, оставалось только одно. Каме хотел его, Джина. Чашка громко звякнула, но, слава богам, не разбилась, когда Джин неаккуратно плюхнул её на блюдце. Девушка за соседним столиком покосилась на него, улыбнулась, прежде чем отвернуться. Не узнала, вот и хорошо. Но Джин всё равно чуть ниже опустил голову, скрывая глаза козырьком кепки. Но потом передумал, и стал сверлить её взглядом. Вроде, симпатичная. Хорошая девушка и хороший секс – с девушкой! – это именно то, что ему сейчас нужно. Мысли о Каме принимали слишком опасный оборот, чтобы хотелось их додумывать.

Но всё получилось гораздо хуже, чем он предполагал. Девушка оказалась слишком скромной, а может, у неё уже был парень. Она упорно не замечала взглядом Джина, либо же делала вид. Поэтому вскоре он бросил это занятие и пошёл туда, где можно было найти более понятливых девушек. С одной из таких уединился в отеле, а посреди секса вдруг стал представлять Каме – как бы тот выглядел под его руками, как бы ощущался на вкус, и слишком ли отличается коитус с мужчиной... Вместе с Каме внезапно вспомнился Пи, и Джину почему-то захотелось закрыть лицо руками. Испытав физическую разрядку, он понял, что всё же неудовлетворён. Действительно, секс – в голове. И этой головой хотелось биться о ближайшую стену. Слава богу, девушка ушла, как только оделась и получила причитающуюся плату. Джин немного полежал, понял, что уснуть у него сейчас не получится, вышел на улицу и отправился к себе пешком. Может, длинная прогулка его остудит и успокоит достаточно, чтобы суметь вырубиться. А во сне был Ямапи, который ругал за то, чего Джин ещё не сделал, и было невыносимо стыдно.

Утро встретило его головной болью. Каме не делал жизнь легче, настороженно поглядывая в его сторону и стараясь не оказываться слишком близко. Репетиционный зал был велик и полон народу. Переодевались тут же, несмотря на снующий туда-сюда персонал, в том числе и женского полу. Казалось, им с Каме так и не удастся поговорить здесь, но в кафе Джин идти не хотел. Туда за ними обязательно увяжется ещё кто-нибудь, и поговорить всё равно не удастся. Поэтому Джин воспользовался тем же способом, каким так долго пользовался с успехом Каме. Просто попросил его остаться, чтобы отработать совместную связку, в которой Джин всю репетицию старательно ошибался. По взгляду Каме стало понятно, что тот был в курсе уловки, но, тем не менее, не стал возражать и остался. Джин старательно продолжал лажать в связке, пока не убралась последняя уборщица, оставившая им ключ. и тогда сел на пол и похлопал рядом с собой, приглашая Каме сесть рядом. Тот молча сел, явно не собираясь начинать разговор. Что ж, Джин набрал воздуха и начал.

– Каме... Когда ты сказал, что девушки тебя не интересуют, ты имел в виду, что тебя интересую... я?

Каме опустил голову и тихо засмеялся:
– Ты такой прямолинейный, Бака... – Потом, внезапно став серьёзным, он продолжил: – Ты мне нравишься, действительно нравишься. Ты мне очень нравишься как друг, но я бы хотел узнать тебя и как любовника. Правда, я не уверен, что это «та самая» любовь.
– Любовь всей твоей жизни? Я бы и не поверил. – Джин задумчиво улыбнулся, трогая упругий локон, спускающийся по шее и щекочущий ничем не защищённую ключицу в вырезе майки. Он понимал, что Каме ждёт от него ответа совсем на другой вопрос. – Я никогда о тебе не думал в таком плане. И меньше всего хотел бы потерять в твоём лице друга, если с «этим» у нас что-нибудь пойдёт не так.
– То есть, – Каме, наконец, поднял на него глаза, – ты согласен?
– Я бы мог попробовать, но кроме этого не могу ничего обещать.

И Джин физически ощущает, как в Каме, отпуская напряжение, поднимается волна ликования. А потом находит отклик где-то внутри самого Джина тёплотой радостью за друга. Он не думает, что в сердце, но определённо где-то рядом. И придвинувшийся ближе Каме, тянущийся к нему губами точно не вызывает отторжения. Поцелуй немного странный, но когда Каме запускает пальцы в волосы Джина, прижимая к себе за затылок, у того немного кружится голова.


***

Отношения их развивались медленно. Джин не слишком хотел спешить, а Каме боялся всё испортить и тоже не торопился. И вроде всё было неплохо, лишь единственная вещь досаждала Джину: невозможность поделиться всем с Ямашитой.

Это было задолго до признания Каме, когда Джин вовсе не представлял, что будет когда-либо встречаться с парнем. Ямашита тогда как раз дебютировал с NEWS и часто жаловался на Джину на новую группу. Вообще-то, Джин был единственным, кому о чём бы то ни было жаловался Ямапи. В этот раз предметом его возмущения были Рё и Учи. Два кансайских придурка взяли в оборот Тегоши, принялись «учить его жизни». До последнего времени это сводилось к тому, что они садились где-нибудь в уголок втроём – в перерывах между репетициями, либо после, в ресторанчиках, и кансайцы начинали рассказывать наивному ребёнку про те непотребства, которыми они занимались с Канжанями всей группой. Включая сцены «тренировок фансервиса», как однажды выразился Учи. Вследствие этого сопливая мелочь переставала быть такой уж невинной, а новоприобретённые знания пыталась тренировать на Ямашите. По поводу выбора цели у Джина были свои мысли. Он считал, что Ямашита сам в этом виноват, потому что, несколько раньше, когда те же кансайцы пытались гнобить никому не известного, пробывшего в джуниорах меньше года и непонятно за какие заслуги дебютировавшего с ними Тегоши, именно Пи слишком рьяно стал на его защиту, значительно превышая обязанности, которые накладывало на него положение лидера группы.

А однажды Пи застал Рё целующим Тегоши при рядом сидящем и ловящем кайф от зрелища Учи. Непонятно, чему бы ещё успели научить озабоченные кансайцы мелкого, не устрой им Ямашита крупный разнос с угрозами сдать их нахрен папаше Джонни. В общем, кансайцы от ребёнка отстали, а последний с потерей такого развлечения заскучал и начал доставать разными приколами Массу, с которым был в хороших отношениях, и самого Ямашиту. Вот тогда-то Джин и услышал слишком эмоциональное мнение лидера NEWS о «всяких пидорасах». Да, это было самое мягкое из употреблённых Томохисой выражений. Джин тогда ржал в голос и, конечно, не предполагал, что тот недлинный монолог Ямапи станет источником его будущих бед.

Кстати, этот Тегоши не слишком нравился Джину с самого начала, а теперь так и вообще начал раздражать. Потому что с тех пор, как Джин сошёлся с Каме и явно сократил контакты с Пи, последний стал слишком много времени проводить с Юей. И стоически сносил все пидорские замашки последнего, что особенно сильно бесило Джина на фоне того, что о своём нынешнем состоянии он рассказать Ямашите не мог.

Когда выгнали Учи, Джин немного позлорадствовал, но зато стал снова регулярно видеться с Пи. Правда, неизменным компонентом этих встреч был депрессивный Нишикидо. Собственно, как понял Джин, именно из-за Рё его Ямашита и приглашал, не имея больше сил выносить тоску одногруппника в одиночку. Джину это в какой-то мере сыграло на руку. Во-первых, Пи практически не интересовался личной жизнью Джина, зато – во-вторых – у них образовалась новая безопасная (ну, почти) тема для общения – утешение Рё.

А потом NEWS развалились, а KAT-TUN, наоборот, дебютировали. И после этого у Джина начались проблемы. Меньшим злом было то, что всё так же приходилось скрывать от Ямапи детали личной жизни, иногда привирая, иногда недоговаривая. Но к этому Джин уже притерпелся. Хуже приходилось с одной внезапно всплывшей особенностью...

Каме отличался манией всё делать идеально, а когда не получалось – а не получалось часто, требовал утешения. Естественно, утешение было совершенно конкретного плана, и Джин настолько к этому привык, что, когда приходилось утешать Пи, Джин еле сдерживался от появляющихся в голове образов – вариантов утешения. Сначала это казалось ему кошмарным, а потом стало нравиться. Джин готов был повеситься, лишь бы избавиться от ставших постоянными мечтаний о Ямашите в его постели на месте Каме, и одновременно готов был тонуть в этих мечтаниях днями напролёт.

Что ж, они с Каменаши не давали друг другу клятв верности, проблема была в отношении ко всякому такому Пи. Однако секс с Каме для Джина вдруг превратился в извращённое удовольствие: медленно толкаясь вглубь горячей плоти, Джин закрывал глаза и представлял Томохису. И, в конце концов, Джин прокололся.


***

Всё случилось в последний день сентября. В Токио стояла идеальная погода: Тепло, но уже не жарко, ветерок лениво заигрывал с листвой клёнов, по ярко-синему небу медленно плыли редкие белоснежные облака, и всё вокруг сияло, как на какой-нибудь пасторальной картинке. KAT-TUN спешили закончить репетицию, стремясь скорей попасть на такую манящую улицу. В здании потихоньку стихало.

– Джин, у меня не получается этот переход, заявил Каме, делая перед зеркалом серию поворотов и па. Джин вспомнил, как часто когда-то использовал Каме эту уловку, чтобы больше оставаться с ним наедине. Это теперь они свободно приходили друг к другу домой и занимались, чем хотели, столько, сколько хотели. Чем Казую привлёк отполированный миллионами шагов паркет студии, навсегда осталось для него загадкой.

Но это действительно смотрелось здорово: плавные изгибы бёдер Каме отражались в блестящем паркете, а солнечные лучи от окна рассыпали по коже яркие блики. Кожа плеч и ягодиц Каме сияла, будто какой-то художник специально проставил акценты в этих местах. На некоторое время Джин залюбовался, но потом его мысли по привычке соскользнули на Ямапи. И в момент, когда сладостная судорога прокатилась по его телу, Джин не сдержал своих фантазий и простонал: «Томо».

Что было потом, он впоследствии помнил не слишком отчётливо. Не потому, что плохо запомнил, а просто не хотел вспоминать. Но Каме бушевал, сильно бушевал. И оказалось, что отсутствие обязательств на самом деле таковым совсем не является. А потом в какой-то момент хлопнула дверь. Каме заткнулся на полуслове, обернувшись, и прислушался. Но снаружи не долетало ни звука. Может быть, сквозняк? Хотя не проверить, что дверь заперта, действительно было их оплошностью. Насколько большой, они узнали спустя несколько минут, за которые, слава богу, успели одеться.

С этого момента жизнь Джина полетела кувырком под откос. «Я тебя ненавижу», – шепнул Каме, когда следом за менеджером они шли в офис Мэри. Из последующего разговора Джин вынес лишь то, что должен исчезнуть из агентства. И хотя звучало это как «либо Аканиши, либо Каменаши, либо вся KAT-TUN целиком», но прочие варианты Джин отмёл сразу. Каме сидел необыкновенно притихший. Джин не к месту вспомнил времена, когда KAT-TUN только создали – Казуя тогда выглядел таким же пришибленным. Успокаивая разошедшуюся Мэри, практически случайно присутствовавший в кабинете господин директор – Сам Джонни Китагава – на счастье Джина вспомнил об одном его в какой-то древней анкете высказанном желании побывать в Америке и выучить английский язык, и уговорил сестрицу не исключать, а только лишь временно отстранить Джина от деятельности.

– Поедешь в Америку на полгодика, а там посмотрим. Агентству не нужен очередной скандал про сексуальные домогательства, а журналисты именно так всё и представят, будьте уверены. Мэри, ты слышала? Никаких скандалов и наказаний, всё, замяли. И чтобы никто больше ничего не знал.

Американскую визу в загранпаспорт Джин получил в рекордно короткие сроки. Правду – почему уезжает, – Джин не сказал даже Ямашите. Тем более – Ямашите. Может быть, всё будет к лучшему. Может, там, вдалеке он, наконец, освободится от наваждения. Вспомнит о девушках, о нормальной жизни. Хотя от Каме он уже освободился. Впрочем, тому так даже лучше – что их недолюбовь закончилась. Каме уже давно не зашуганный гадкий утёнок, прячущийся за его спиной, теперь он состоявшаяся личность, талантливый актёр и, чего уж там, хороший человек. Ему будет много лучше без глупого Баканиши... Ямапи тоже так будет лучше. О том, что его ждёт, когда... если ему разрешат вернуться в Японию, Джин старался не думать.


***

Томохиса пребывал в дурном расположении духа. Джин позвонил ему из аэропорта, а потом ещё из Америки лишь однажды, из автомата, своего нового номера не оставил и толком ничего не объяснил. Ямашита терялся в догадках. Что такого мог сотворить Баканиши, что его услали на полгода? В то, что это невинная учебная поездка, Ямашита, ясное дело, не верил. Если бы всё это было так, как хотел представить ему Джин, то он бы прыгал до небес и радовался этой возможности на весь мир. И конечно, Томо узнал бы обо всём первым. Но всё было не так, совсем не так. И по какой-то причине Джин не хотел делиться своими проблемами с ним – своим лучшим другом. Ямашита очень хотел бы знать, почему.

Он крутил в руках мобильник, но позвонить прямо сейчас было некому. Всё это недоразумение с Джином... Рё сейчас – Ямапи точно знал, потому что видел график, – был на каких-то съёмках с Канжани8. Даже Тегоши укатил в Швецию с Масудой. Дебютировать дуэтом. Ямапи им немного завидовал. Ему-то достались тайцы. Хорошие, но по-японски понимающие с трудом, с ними не поговоришь по душам. Вдруг аппарат завибрировал у него в руке. Увидеть на экране номер старого менеджера NEWS было довольно неожиданным. Они не общались вот уже полгода. Сдерживая нарастающее волнение, Ямашита ответил на звонок.

Радость струилась по венам, и все недоразумения с Джином мигом были забыты. И уже было плевать на трафик и съёмки, и хорошие манеры, Ямашита судорожно набирал номера, спеша поделиться этой радостью с одногруппниками. Теперь уже не с бывшими.


***

Больше всех изменился Тегоши. И не только внешне. Слишком много внутренней свободы – это прямо завораживало Пи. Это раньше Юя обдумывал каждый свой шаг: что сделать, что сказать, чтобы ничего не испортить, не вызвать раздражения одногруппников или не потерять только недавно появившееся расположение. Да, раньше так и было, но не сейчас. Тегоши сверкал, ни на кого не оглядываясь, это было непривычно, и это было... здорово? И Томохиса вдруг поймал себя на том, что ему льстит внимание такого Тегоши.

Надо сказать, Пи иногда улавливал в Юе черты того, старого, «воспитания» Рё и Учи. Но это не мешало. Когда они впервые обнялись не на сцене, Томохиса чувствовал, что волнуется больше, чем, наверное, следовало. И когда у них случился первый поцелуй, Ямашита сказал себе, что не собирается заходить дальше, но в то же время он знал, что сам себе врёт. И сразу после этого позвонил вернувшийся из Америки Джин, прямо из аэропорта. Так у Пи и связались в одно оба этих события: поцелуй с Тегоши и радость от близкой встречи с Джином. Вероятно, именно поэтому, когда случился второй поцелуй с Тегоши, Пи вспомнил об Аканиши. И когда третий – тоже. А когда рука Юи впервые легла Томо на ширинку, то простонал: «Бака...», но вовремя заткнулся.

А вот встречи с Джином стали мучением. В них не было теперь ничего, что было раньше. Кажется, Джин тоже не особенно стремился к общению. Хотя Пи очень быстро догадался, что Джина слишком напрягает неизменно находящийся рядом с Ямашитой Тегоши. Впрочем, пара встреч наедине также не улучшили ситуацию. Джин был скован и неразговорчив, а мысли Томо постоянно соскакивали куда-то не туда, заставляя его бледнеть и заикаться в разговоре. После того, как Джин сказал, что в Америке классно, а Пи – что рад воссоединению группы, их совместные темы как-то исчерпались. И их встречи стали случаться всё реже.

Тайна интимных встреч Ямашиты и Тегоши тщательно охранялась ими обоими. Публично Тегоши выказывал много интереса к Массу, сбивая с толку как журналистов, так и фанатов – всех тех, кто имел желание, а иногда и возможности, лезть в его личную жизнь. Правда, Пи не был до конца уверен, что парень в самом деле не работает на оба фронта. По Массу этого тоже было не понять – тот всегда ходил спокойный, как удав, и на любые подколки лишь молча улыбался. А всякие нежности, неизбежно прорывающиеся на публике, с успехом списывались на фансервис.

Про KAT-TUN ходили слухи, что у Джина натянутые отношения с Каме. Ямашита был склонен верить. Если уж даже у него, друга Джина, с ним никак не складывалось общение... Хотя в этом точно были виноваты идиотские фантазии самого Томо, не иначе. Он надеялся, что скоро он ими наестся, и всё пройдёт, станет, наконец, как раньше, но... Время шло и шло, шло и шло, и незаметно складываясь в годы, так ничего и не лечило, и не меняло...


***

Когда Пи узнал, что Джин снова собрался – с концертным туром – в Америку, теперь уже явно по собственной инициативе, то не слишком удивился. Но настроение было препоганое. Тем более то, что он узнал обо всём из СМИ, а не от самого Джина, было явным показателем полного развала их былой дружбы.

Но накануне отъезда Джин всё-таки пригласил Томо провести вечер в приятном месте. Они пили, чему-то смеялись, и всё было в целом хорошо, за исключением того, что Томо думал, что обязан был сказать Джину, что он чувствует, но так и не смог. Пи казалось, что Джин о чём-то догадывается, что эта недосказанность так и висит в воздухе, и когда за Джином захлопнулась тонированная дверца такси, Пи почувствовал потерю и разочарование. Вместо того чтобы поехать домой, он вернулся в бар и упился до того, что совершенно не помнил, как добрался домой.

Утро встретило его сочувствующим лицом Тегоши, меняющего антипохмельный пластырь на лбу. Пи максимум, на что был способен – это дойти до туалета, держась за стенку, поэтому о том, чтобы поехать проводить Джина в аэропорту, речи не шло. Даже момент отлёта Пи позорно проспал. И не видел, как сокрушённо качает головой Тегоши, стирая с его, Томо, щеки непроизвольную слезу, а потом целый час сидит, глядя в окно, в глубокой задумчивости.

– Он хочет совсем уйти из KAT-TUN и заняться сольной деятельностью.
Тегоши вздрогнул и обернулся.
– Мне кажется, твоя новая песня – будто полностью о нём. Один из миллиона... Ты ведь его любишь, Томо? Так сделай так, чтобы он услышал!
Ямашита поражённо смотрел на Тегоши, не зная, что сказать. Он всё это время знал... и вёл себя, как ни в чём не бывало? Невольно вырвалось:
– А ты?
Тегоши кривовато улыбнулся:
– Ну, я пытался... Но тут уж ничего не поделаешь. Сердцу не прикажешь.
Томо закрыл глаза рукой и тихо засмеялся. Правда, тут же перестал: головная боль дала о себе знать с новой силой.
– Нет, какая разница, он ведь нормальный, – Ямашита выделил последнее слово. – Он, может, не пошлёт, а посочувствует, но толку-то?
– Аканиши – гей.
Ямашита убрал руку, скептически глядя на Тегоши.
– Не пори чушь. От того, что мы с тобой тут развлекаемся, вовсе не значит, что...
– Он – гей. Это абсолютно точно. Я знаю.
– Откуда? – Ямашита всё ещё сомневался, но на лице нарисовалась слабая тень надежды.
– Я не могу тебе сказать, – Тегоши покачал головой, отворачиваясь, – прости. Но это совершенно точно, как и то, что он тебя любит. Ну, или слегка помешан – я не знаю деталей.
Ямашита лежал молча, уставившись в стену, и не делал больше попыток возражать. Он был для этого слишком удивлён.
– Прости меня, – сказал Тегоши. – Я давно это знал. Но я хотел, чтобы ты был только моим...
– Как давно?
– Очень давно.
Пи ругнулся и сел, и снова ругнулся, теперь уже от новой волны боли. Схватился за голову.
– Блин, Юя! Где ты был раньше?
– В любви каждый сам за себя. Прости. – Тегоши встал и подошёл к окну, обхватив себя руками.
– Тогда зачем ты сейчас мне это рассказал?
– Не мог видеть твоих мучений. А сейчас ты должен сказать, что мы теперь больше не сможем быть вместе...
Томохиса молчал. Он откинулся обратно на подушку, свернулся клубочком и закрыл глаза. Ему надо было всё обдумать.


***

Когда он проснулся, Тегоши уже не было. За окном стемнело, на потолке играли отсветы фонарей. Головная боль, кажется, стихла, хотя Пи всё ещё чувствовал себя не лучшим образом.

Тегоши... Что это ещё за жертвенность такая? Неужели он вот так просто готов отдать кому-то того, кого так долго добивался? Внезапно к Ямашите пришла мысль, от которой он похолодел. Выходит, Тегоши знал не только о том, что Джину нравится Пи – если это действительно так, сделал Ямашита мысленную поправку. Он также знал и про то, насколько неискренним было и отношение к Томо к самому Юе. Что все поцелуи были фальшивыми, все, за исключением, пожалуй, только самого первого.

Томо стало так стыдно, что хотелось удавиться. Джин... он теперь всё равно далеко, и такие вещи не решаются по телефону. А вот Тегоши где-то тут, в городе, и у Пи сжалось сердце, когда он представил, насколько же Юе паршиво – прямо сейчас. Он нашёл мобильный и набрал номер. На том конце долго не брали трубку. Наконец, Тегоши ответил.

– Юя, давай встретимся? Мне нужно с тобой поговорить.
– Хорошо, – ответил тот не слишком довольно. – Я в баре, приезжай.

В баре кроме Юи обнаружился Нишикидо. Когда дело касалось того, чтобы выпить и погрустить, лучшего компаньона, чем Рё, найти было трудно. Томохиса расстроился, что придётся отложить разговор – Рё не был в курсе настоящих отношений между двумя своими одногруппниками, и в такой момент Пи совершенно точно не хотел его в это посвящать. Но вопреки ожиданиям, Нишикидо довольно быстро распрощался и ушёл. Либо же Ямашита сильно ошибался насчёт того, что Рё не в курсе. Но выяснять это он сейчас был не намерен, были вещи и поважней. Например, сидящий напротив Тегоши, напряжённый и с отсутствующим выражением лица.

– Юя, прости меня. – Томохиса не любил слишком долго вилять.
– Не за что, Томо. Это было сильнее тебя.
– Всё же прости. Я должен был быть честным – и с тобой, и с собой, и прекратить наши отношения, как только они пошли в неправильное русло.
– Возможно. – Тегоши старательно делал скучающее выражение лица, но Пи знал, как на самом деле для Юи важно то, о чём они говорили.
– И ты прав, я действительно болен Джином. Но есть ещё кое-что... Тебя я тоже люблю.
Тегоши, наконец, посмотрел на него прямо. Под этим взглядом трудно было продолжать, но Пи не мог сейчас сдаться.
– Я люблю тебя, и искренне не хотел бы делать тебе больно. Но и сидеть на двух стульях разом я не могу. Я хочу, чтобы ты помог мне найти наилучший вариант того, как поступить.
Ямапи продолжал смотреть в глаза Тегоши, он ждал ответа, одновременно думая, что такое решение – доверить Юе право голоса в таком вопросе, может, и не лучшее, но должно показать всю искренность чувств Томохисы. Хотя бы потому, что прежде именно Тегоши доверил свою судьбу Пи, рассказав про Аканиши. И Пи почему-то ему верил.

– Ладно. – Тегоши всё так же не сводил с Томо глаз. – Я попробую.
И на его лице появилась робкая улыбка, но она смела напрочь маску отстранённости.

Они ещё долго сидели в том ресторанчике, разговаривая. Томохису словно прорвало: откровения сыпались одно за другим, и Тегоши вполне отвечал ему взаимностью.


***

Когда Джин вернулся со своего концертного тура в Японию, его ждал неожиданный сюрприз в лице Томо, предложившего прояснить отношения. Они сидели в квартире Аканиши и долго разговаривали ни о чём, а потом Пи сел ближе, притянул к себе Джина и поцеловал. Джин слишком поразился, чтобы отвечать. Когда Пи отодвинулся и посмотрел с вопросом, Джин был слишком растерян, и не мог ничего сказать внятно.

– Ты ведь не любишь парней, – наконец, выдавил он.
– Но Тегоши это не остановило, – усмехнулся Томо.
– Я его ненавижу.

Джин взял с журнального столика пачку сигарет и вытряхнул одну. Затянулся...

– Так что же, вы с ним спали?
– Да. Только при этом я мечтал о тебе.

Джин вдруг расхохотался. Парадоксально! Он трахал Каме, и мечтал о Томо. Томо трахал Тегоши, и мечтал о нём, о Джине. А теперь он, Джин, уезжает в Америку – в этот раз уже насовсем, чтобы, наконец, полностью отрешиться от предмета своего безумия.

Джин вспомнил, как был в Америке тогда, ещё в свой первый приезд. Он действительно меньше думал и о Пи, и о Каме, хотя не потому, что «излечился», просто было слишком много всего сразу, что требовало его внимания, и на рефлексию просто не оставалось ни сил, ни времени. А когда он вернулся в Японию, всё это по-новой навалилось на него. И сколько потребовалось усилий, чтобы, наконец, обрести хотя бы призрачное душевное равновесие. Сейчас, наконец, он готов был полностью отрешиться от всего и погрузиться в творчество, так зачем бередить едва затянувшуюся рану?

Он вдруг понял, что думает о самом себе. Но ведь у Пи есть Тегоши, который оказался более понимающим и лояльным, чем Каме. Или же просто Юя действительно любил. Но ведь и он, Джин, тоже любит Томо, разве нет? Уже без того, прежнего безумства, но ведь это чувство никуда не делось. Если Джин сейчас кинется в широко раскрытые ему, фигурально выражаясь, объятия Томо, а потом уедет, оставив его здесь один на один разбираться с нахлынувшими чувствами – Джин не сомневался, что так оно и будет, – то что станет с ними обоими? Любовь на расстоянии – это слишком жестоко.

– Извини, Томо, я не знаю, что заставило тебя считать, что ты мне нравишься в «этом» смысле, но я, правда, предпочитаю девушек. Извини, что поставил тебя в неловкое положение.

Сигарета догорела до фильтра, Джин заметил это, только когда она обожгла пальцы. Он затушил её в пепельнице и, наконец, снова посмотрел на Пи.

Тот сидел с опущенной головой, рассматривая микротрещины в паркете. Потом, так и не посмотрев на Джина, встал, намереваясь уйти. Джин вскочил, шагнул следом и прижал к себе, обхватив Томо сзади.

– Ты должен стать счастливым, слышишь, Томо, – шепнул он Ямашите в ухо.
– Ты тоже, Джин, ты тоже.
– Пообещай!

Ямашита расцепил руки Джина и обернулся. Наконец, его лицо приобрело выражение. И хотя в глазах, кажется, блестели слёзы, губы сложились в улыбку.

– Обещаю. А ты?
– И я обещаю.

Когда Томохиса ушёл, Джин подумал, что не раз ещё пожалеет, что отказался от этих губ, от всего, что ему предложили... хотя бы один раз, напоследок. Но так, несомненно, было лучше для Пи.


***

Тегоши сидел, не включая света, хотя уже давно стемнело. Просто не обращал на это внимания. Он пытался понять, почему Аканиши не признался Томохисе, почему отказался от него.
«– Наверное, потому же, что и ты, когда рассказал Томо обо всём.
– Нет, не обо всём.
– Да, не обо всём. Но так лучше для Томо.
– И что ты будешь делать дальше?
– Попробую начать всё сначала.»
Так, разговаривая сам с собой, Тегоши чувствовал, что всё больше и больше уверен в том, что поступил правильно. И сейчас, и тогда... Определённо.

Конец

@темы: JCF III, Kamenashi Kazuya, Akanishi Jin, Tegoshi Yuya, R, Yamashita Tomohisa, авторский

Название: Навсегда
Автор: bananyphophany
Разрешение на перевод: получено.
Пейринг: КояШиге, Кояма/девушка
Рейтинг: PG-13

читать дальшеШиге было восемнадцать, когда Кояма признался, что, возможно, испытывает к нему нечто большее, чем просто дружеские чувства.
Шиге ясно помнит его признание. Даже 10 лет спустя хранит в памяти мельчайшие детали. На Кояме были черные джинсы, белая рубашка, серый клетчатый пиджак, и его отросшие светлые волосы постоянно падали на глаза. Шиге помнит, как Кояма покраснел и не смог удержать взгляд на его лице, как сцепил руки в замок и наклонил голову, пока говорил.
Если размышлять об этом по прошествии лет, то, вероятно, именно в тот момент Кояма выглядел привлекательнее, чем когда-либо. Возможно, именно тогда Шиге понял, что люди кажутся красивее, когда влюблены.
Он помнит, что начал свой ответ со слов: «Я никогда не думал о тебе в этом смысле», так же хорошо, как и смущенное лицо Коямы, пока тот просил его не допустить каких-либо изменений в их отношениях. Шиге пообещал оставить все как есть, но через неделю взял свои слова обратно. Похоже, Кояма не был готов к тому, что Шиге мягко коснулся его руки и сказал, что возможно, только возможно, все же сможет ответить на чувства.
Признание Коямы помогло Шиге увидеть друга в новом свете и заметить то, о чем он раньше никогда не задумывался. Кояма был любящим и романтичным. Кояма был красивым. Кояма был сексуальным. Шиге чувствовал смутное желание поцеловать его и, может быть, готовность к чему-то большему.
Их первые шаги в отношениях были похожи на школьную романтику, которой у Шиге из-за работы никогда не было. Они прятались от колючих взглядов за чужими спинами, воровали с губ друг друга мимолетные поцелуи и держались за руки под курткой Коямы, когда ехали в метро.
Однажды вечером Кояма забрал Шиге на своей машине, который заснул по дороге домой. Когда Шиге открыл глаза, то оказалось, что они припаркованы на холме, с которого открывался вид на ночной город. Это был чрезмерно сентиментальный жест. Настолько банальный, что Шиге он должен был показаться глупым. Но это был Кояма. Кояма, который постарался спланировать поездку. Кояма, который смотрел на него так преданно и который говорил о том, что очень рад быть здесь вместе. Той ночью, не задумываясь ни на секунду, Шиге позволил Кояме взять его на заднем сиденье автомобиля.

***

Шиге нравится думать, что он реалист и всегда им был, а это значит, иногда ему не давали покоя мысли о том, что их счастливые дни рано или поздно закончатся. Конечно, Шиге понимал: их отношения изменятся, но при этом надеялся, что они будут навсегда вместе, будут вечно любить друг друга.
Он знает, насколько это нелепо, потому что первая настоящая любовь крайне редко становится последней. А Кояма, несомненно, первый, к кому Шиге испытывает серьезные чувства, и никакие отношения и секс, которые были у него прежде, не сравнятся с тем, что происходит между ним и Коямой. И, разумеется, у Шиге раньше никогда не было настолько долгих отношений. Рядом с Коямой он ощущает себя иначе, но ничего не может поделать с тем, как это дергает его изнутри.
Однажды ночью Шиге говорит об этом. Они спрятались от окружающего мира на диване в квартире Шиге. Голова Коямы покоится на его плече, руки обернуты вокруг талии. Шиге не собирался заводить этот разговор, но теплое дыхание на шее и руки, нежно гладящие кругами спину, действуют на него слишком сильно, и он теряет самообладание.
- Кояма, - бормочет Шиге и чувствует, как тот поворачивает голову, не отрывая ее от плеча.
- Мм? - ответ звучит полусонно. Скорее всего, он постепенно засыпал, потому что в последние минуты движения рук становились все более медленными и вялыми.
- Знаешь, я думал, что ты навсегда останешься со мной, - Шиге говорит так тихо, что Кояма, наверное, почти не слышит.
- Шиге, - спокойно начинает тот. - Конечно, я останусь. Не говори так, - Кояма запрокидывает голову и, несмотря на усталость, целует его в уголок рта.
Шиге вздыхает и наклоняет голову ближе:
- Я знаю, но... Полагаю, это так. Просто я думал, что ты всегда будешь только моим.
Кояма немного напрягается.
- Давай больше не будем говорить об этом, Шиге, - говорит он. - Я уже чувствую, что этот разговор плохо кончится.
Шиге фыркает. Он знает, что у него сейчас мрачное выражение лица:
- Для кого? - слова звучат уныло и совершенно не похоже на вопрос.
- Для нас троих, - вздыхает Кояма. - Не смотри на меня так. Разве не естественно то, что я делаю? Ты же знаешь, что я не могу выбрать кого-то одного. - Он смеется так, будто ему немного за себя стыдно.
Шиге ничего не отвечает. Спустя некоторое время Кояма начинает беспокоиться о том, что ему пора домой, но перед тем, как предложить встать, Шиге шепчет ему в волосы:
- Кояма, займись со мной любовью. Останься со мной.
Кояма собирается мягко отказать, но потом понимает, что не хочет, даже если и должен.
- Мне… нужно позвонить Наоми, - отвечает он. Шиге кусает губы, но согласно кивает:
- Я знаю.
Он пытается игнорировать телефонный разговор рядом с собой, но все равно слышит отдельные фразы.
- Закончу поздно. Останусь у Шиге. До завтра. Я тоже тебя люблю.
Кояма разворачивается после того, как выключает мобильный телефон и кладет его на журнальный столик.
- Шиге, - голос звучит застенчиво, даже после всех этих лет. - Пойдем в спальню.

***

Однажды они почти расстались, но ни один из них так и не смог поставить точку в отношениях. Шиге казалось, что причина в том, что они созданы друг для друга. Наверное, именно поэтому они просто не могут остановиться. Если бы их жизнь сложилась иначе, если бы их мир был немного другим, то, возможно, они смогли бы быть вместе так, как им хотелось.
Или, может быть, они просто безвольные трусы. Сложно сказать.
Они расслабились. Настолько привыкли к игре, что забыли об осторожности. Появились слухи и размытые фотографии. На некоторых из них были они, на некоторых нет. Компания выплатила огромные компенсации журналистам за молчание, и Кояма с тяжелым сердцем решил, что им нужна новая история для публикаций.
- Мне очень жаль, – повторял он Шиге снова и снова. - Мне очень жаль. Я не хочу так с тобой поступать.
Было больно. Шиге не мог и не стал этого отрицать, потому что не хотел лгать Кояме. Но он также понимал всю необходимость этого шага. Если бы их поймали, то жизнь, к которой они привыкли, закончилась бы навсегда.
Тогда Шиге перестал чувствовать себя желанным гостем в доме Коямы, несмотря на то, что никто никогда не касался этой темы. Он не был уверен в причинах. Может быть потому, что ему на самом деле были не рады или из-за того, что он чувствовал себя слишком неловко перед семьей Кейичиро.
Как бы там ни было, они стали видеться только на работе и в квартире Шиге. Первый месяц пролетел незаметно, потом второй. Затем прошло четыре, восемь, потом почти год.
Никто так и не объявил прямо, что Кояма встречался с Катори Наоми, но большая часть аудитории считала слухи об их отношениях правдой, и поэтому ее популярность, как модели, взлетела до небес. Между тем, Шиге пытался разобраться с мыслями о том, почему он все меньше и меньше чувствовал, что Кояма изменяет ему с ней, и все больше и больше, что Кояма изменяет Наоми с ним.
«Он с самого начала был моим. Она просто прикрытие», - у Шиге вошло в привычку говорить по утрам своему отражению в зеркале. Он повторял этот ритуал день за днем, пока однажды Кояма не сказал, что Наоми беременна.
- Это мой ребенок, - голос тихий и растерянный, звучащий так, будто он говорил сам с собой.
- Ты никогда не говорил мне, что вы спите вместе, - ответил Шиге, хотя где-то в глубине души он уже знал об этом. К тому моменту Кояма и Катори встречались десять с половиной месяцев, и было бы немного странно, если бы они не занимались сексом. Наоми стала бы задавать вопросы и сомневаться в искренности чувств Коямы так же, как Шиге начал сомневаться в их неискренности к ней сейчас.
- Я... - Кояма заикался. - Я знаю. Я не знал, как сказать об этом. Думал, ты все равно догадался, и было бы лучше не говорить. Наверное, мне нужно было сказать… Нет, я должен был сказать, но не смог придумать как.
- А теперь она беременна. От тебя, - Шиге повторил новость, как будто ожидая подтверждения.
Кояма кивнул, не в состоянии заставить себя повторять это снова.
- И ты собираешься помочь ей вырастить ребенка? - Это был риторический вопрос. Кояма не из тех парней, которые могут бросить беременную девушку одну. Если бы он был, то Шиге не влюбился бы в него. Кроме того, она даст Кояме то, что Шиге никогда не сможет. Но, независимо от того, насколько Шиге был уверен в ответе Коямы, он почувствовал боль, когда тот кивнул.
- Ты знаешь, я не могу просто бросить ее… - Кояма замолчал, но стало и так ясно, что имелось в виду. - Мне очень жаль. Нужно было быть осторожней, и тогда тебе не пришлось…
Шиге сглотнул:
- Поэтому я думаю, это конец, - он говорил сухо, стараясь казаться сильным и решительным, и ему это удалось. Но Кояма, казалось, в шоке, будто он даже не мог представить себе разрыва с Шиге. Не после того, как они семь лет были любовниками.
- Нет, Шиге. Я не... - начал он, но Като прервал его.
- Не имеет значения, что ты скажешь. Если вы собираетесь оставить ребенка, если вы собираетесь растить его вместе, то значит, вы должны пожениться.
Кояма открыл рот, но, так ничего и не сказав, закрыл. Шиге был прав. Даже простым людям в Японии достаточно трудно растить детей, рожденных вне брака. Жить с клеймом позора. А если два человека, которые находятся в центре внимания СМИ, попытаются это сделать, то они должны приготовиться к жизни в аду.
Как только Шиге увидел выражение лица Коямы, что тот осознал ситуацию, глубоко вздохнул:
- Я люблю тебя... Я так тебя люблю, что ты даже себе представить не можешь. Никто и никогда не делал меня счастливее, чем ты, и... и последние одиннадцать лет, которые я был твоим лучшим другом, последние семь лет, которые мы встречались - были лучшими годами моей жизни.
Кояма сухо всхлипнул, как будто до сих пор не осознал то, что его сердце разбито. Кейичиро знал: стоит только смириться с решением Шиге, и он будет плакать целыми днями, до рези в животе, а потом ему придется лгать матери своего будущего ребенка, говорить, что это слезы счастья.
Шиге безучастно наблюдал, но когда плечи Коямы перестали дрожать, он осторожно взял его за руку и сказал:
- Я думаю, тебе лучше пойти домой.
У Коямы не нашлось слов, чтобы возразить. Он позволил Шиге проводить себя до двери и сказал: «До свидания». Шиге знал, что не сможет выдержать присутствие Коямы еще дольше, не сможет говорить о том, что и так очевидно. Было бы слишком больно позволить Кояме остаться после того, как Шиге бросил его.
Като, не в состоянии плакать, апатично бродил по квартире последние два часа. Шиге решил, что это из-за того, что он все еще не смирился с ситуацией, хотя винить себя тоже не мог. Кояма собирается стать отцом. Кояма собирается жениться на Наоми. Немыслимо. Только на прошлой неделе он обещал Шиге всегда быть рядом, только три дня назад клялся в вечной любви. А потом все это вдруг обрушилось на них, только потому, что чертов глупый Кояма, видимо, не знает, как пользоваться противозачаточными средствами.
Шиге размышлял о том, что ему, вероятно, нужно позлиться. Может быть, будет не так больно, если он возненавидит Кояму. Может быть, тогда его отпустит быстрее. Он как раз собирался сфокусироваться на этой мысли, когда раздался стук в дверь. Открыв дверь, Шиге увидел стоящего за порогом Кояму, который сразу же бросился в его объятия.
- Я не могу без тебя, - рыдал он в плечо Шиге, к счастью, предусмотрительно закрыв за собой дверь. - Я не могу. Я так тебя люблю, Шиге. Я не могу просто отпустить тебя. Пожалуйста, не бросай меня. Пожалуйста, не заставляй меня быть без тебя. Ты мне нужен.
Шиге непроизвольно обнял его в ответ:
- Кояма... – пробормотал он наконец, чувствуя, как от слез защипало в глазах. - Останься со мной.
Это прозвучало жалко даже для него самого, но почему-то Кояма вцепился в него сильнее, и сквозь рыдания зашептал обещания никогда не оставлять Шиге.
В ту ночь Кояма не пошел к Наоми. Вместо этого он остался с Шиге, солгав ей о незаконченных делах и пообещав увидеться завтра. На следующий день Шиге и Кояма чувствовали себя отвратительно. Также они прекрасно понимали, что это не помешает им продолжить.

***

Шиге хочет, чтобы ему нравилась Маю-тян. В конце концов, она драгоценный ребенок Коямы, и невозможно не признать, что она очень милая девочка. В два с половиной года уже такая же болтушка, как и папа, и даже улыбается так же, как и он, когда кто-то пытается ее рассмешить. Шиге ради Коямы очень хочет, чтобы ему нравилась Маю-тян, но у нее глаза матери, нос и нежный овал лица, и все что может чувствовать Шиге – это обиду.
Она называет его дядя Шиге, и каждый раз это вызывает раздражение. Ему приходится держать себя в руках, чтобы не скривиться. Он не хочет быть дядей Шиге, не ребенку Коямы. Он хочет, чтобы дочь Коямы называла его папой, но он знает, что этого никогда не произойдет. И всякий раз, когда он видит Маю-тян, она напоминает ему об этом факте.
Шиге пытается быть рядом с ней не слишком часто, и Кояма делает вид, что не замечает. Но это легче сказать, чем сделать. Легче делать вид, что маленькая девочка не вызывает иногда у него желания заплакать. Если бы Шиге не любил Кояму так сильно, то, вероятно, никогда бы не смог заставить себя чувствовать к ней симпатию.
Шиге считает, что большинство людей не понимают этого, но Кояма гораздо эгоистичнее, чем он. Шиге – человек, который отказался от всякой надежды на нормальную жизнь и счастливые, моногамные отношения. Вместо этого он обещал себя Кояме, мысли о котором мешают ему спать по ночам. Шиге не может уснуть, думая о том, что если Кояма сейчас дома с женой, то целует ли он ее, занимается ли с ней сексом? Любит ли он ее больше, чем его? Шиге отказался от семьи и жизни по общепринятым нормам, разочаровав своих родителей, которые умрут, так и не дождавшись, когда он женится и заведет детей. Он знает, что они будут цепляться за бесполезные надежды и, возможно, это продолжится до их самого последнего вдоха.
С другой стороны - Кояма, который не отказывается от Шиге ради своей жены и дочери, но и не отказывается от своей жены ради Шиге. Он не может выбрать между ними, и поэтому ведет себя, как избалованный ребенок, который не может выбрать между двумя вкусами мороженого, а потом ему разрешают съесть оба. Кояма ведет себя, как хороший муж и отец, когда он дома; но потом, когда они наедине, теряется в Шиге и ведет себя, как беззаботный Кояма пять лет назад. Невозможно сказать, какой Кояма более реален. Может быть, оба. Может быть, ни один из них. У Шиге сдавливает в груди, когда он думает об этом слишком долго, поэтому он старается не делать этого.
Иногда Шиге кажется, что если бы Кояма отпустил его в тот день, то, возможно, сейчас ему было бы лучше. Без Коямы. Но, с другой стороны, он не может представить свою жизнь без Кейичиро: если Кояма бросит Шиге, то он превратится в ничто. Като слишком напуган, чтобы выяснить, что из этого правда.

***

Кояма сказал ему дату свадьбы задолго до того, как ее узнал кто-либо еще, чтобы Шиге смог запланировать работу за границей на целую неделю. Все в NEWS и многие другие выразили свои соболезнования по поводу того, что лучший друг Коямы из-за обстоятельств не сможет присутствовать на свадьбе. В конце концов, не было никаких сомнений в том, что Шиге был бы шафером, если бы смог присутствовать. Они понятия не имели, что именно это одна из причин, из-за которой его не было на свадьбе. Если бы Шиге пришел на церемонию, то это значит, что он должен был бы помочь им пожениться, и Кояма знал, что не может заставить его. Шиге уже и так сделал достаточно.
И вот, в тот день, когда Катори Наоми стала Коямой Наоми, в день, когда его лучший с двенадцать лет друг женился, Шиге лежал в постели в чужой стране, чувствуя, как подушка становится мокрой от слез.
Шиге старался изо всех сил избежать этого, но в конечном итоге он бы все равно рано или поздно увидел свадебные фотографии. Они привели его в ярость. Как Кояма посмел выглядеть на них таким счастливым? Шиге стиснул зубы и, прикусив внутреннюю сторону щеки, почувствовал металлический привкус во рту. «Молчи, - сказал он себе. – Ты сделаешь только хуже, если заговоришь о ненужных вещах». Он спрашивал себя, как это возможно: в день, когда были сделаны фото, улыбка Коямы была достаточно яркой, чтобы пристыдить солнце, а Шиге на другом конце света плакал в подушку. В этом было что-то неправильное.
Шиге ненавидел то, как Кояма ворковал над мягким круглым животом жены. Ненавидел то, как это заставляет ревновать. А ведь, когда Шиге в последний раз немного набрал вес, все что он услышал от Коямы – это подначки о том, как он растолстел.
Шиге думал, что она похожа на раздутого кита, но Кояма явно был в восторге от нее. Шиге постоянно пытался напоминать себе, что это только из-за ребенка, которого она носит под сердцем - единственного, из-за чего Кояма забыл, что восемь лет назад решил провести свою жизнь только с Шиге - но это было трудно.
Он был равнодушным с Коямой в то время, и немного жестоким. Но Шиге также чувствовал, что имеет право так поступать, потому что Кояма сделал ему гораздо больнее, чем Шиге когда-нибудь сможет сделать в ответ.
Они ни разу не спали вместе в течение полутора месяцев после свадьбы. Шиге отталкивал Кояму отчасти потому, что тот был слишком измучен новизной супружеской жизни. Впервые Кейичиро проводил больше времени с Наоми, чем с Шиге, который тогда ревновал еще острее. Като пытался полностью игнорировать Кояму, но потом, когда они все-таки сломались, открыл ему дверь своей квартиры. В тот вечер Кейичиро позволил слабо бить себя кулаками, позволил Шиге сквозь рыдания выкрикивать оскорбления, позволил трахнуть себя на диване и укусить плечо перед оргазмом. Той ночью они спали, обнявшись так крепко, будто были единым целым. Следующим утром Шиге старался не замечать ноющей боли в животе.
Они привыкли к ней - ко лжи. Привыкли держать свои отношения в тайне. Привыкли к тому, что они называются изменой. Честно говоря, не такое уж большое различие было между тем, как они встречались до беременности, и их отношениями сейчас. Только теперь наличие брака и ребенка делало их отношения более реальными и более неправильными. Но они привыкли к тому, что Кояма был женат так же, как и их поклонники.
Конечно, фанаты не знали всего, но то, что Кояма теперь не свободен, никто не скрывал. Он не Кимура Такуя, и поэтому его популярность не сильно пострадала. В итоге все просто смирились. Поклонники, которым было все равно, не обратили на свадьбу особого внимания. Некоторые были даже рады за него. Кто-то плакал или срывал злость в шумных разговорах и криках, или отказывался верить. Были такие, кто поклялся вечно ненавидеть Кояму и те, кто забыл о его существовании, даже если раньше его боготворили. Остальные просто были поражены некоторое время, но постепенно привыкли точно так же, как привык Шиге.
Шиге постепенно перестал чувствовать себя грязным каждый раз после секса, перестал чувствовать себя использованным, потерянным и опустошенным. Хотя до сих пор его посещают мысли о том, чтобы бросить все, сделать что-нибудь драматическое, например, сесть на ночной поезд и уехать куда-нибудь далеко, не оставив от себя ничего, кроме записки со словом «Прощай». Но, в конце концов, Шиге возвращается к тому, что провел с Коямой половину жизни, и теперь просто не сможет жить без него дальше. Шиге, конечно, может развлекать себя мыслями о разрыве с Коямой, но на самом деле он никогда не сможет заставить себя пройти через это. Шиге уже принял факт того, что, когда они будут старыми и седыми, у Коямы будет семья: жена и взрослый ребенок. У него будет дом. Жизнь.
А у Шиге будет его квартира и воспоминания, семья из никого и Кояма.

***

Шиге помнит, как он в первый раз сказал: «Я люблю тебя». Это было много лет назад, спустя месяцы после того, как они начали встречаться, недели после того, как Кояма взял его на заднем сиденье своего автомобиля. Он помнит, как лицо Коямы озарила широкая, благоговейная улыбка, как он целовал Шиге, пока у того не закружилась голова.
Он вспоминает, как они не могли дождаться, пока доберутся домой, потому что у Коямы дома никого не было и Шиге хотел без слов показать ему, что именно он имел в виду.
Он вспоминает, как они потом лежали, обнявшись, крепко сплетя руги и ноги вместе. Тогда Кояма сказал нежным голосом, пощекотав теплым дыханием его ухо: «Я хочу, чтобы ты был моим навсегда».
Шиге думает, что это были не просто слова.
И Шиге думает так до сих пор.

@темы: перевод, Koyama Keiichiro, Kato Shigeaki, JCF III, PG-13

Название: Innocence Has A Power Evil Cannot Imagine
Пейринг: Такки/Тсубаса
Рейтинг: PG
Загадка: слоганом к какому фильму служит надпись на коллаже?
Отгадка: читать дальшеЛабиринт Фавна (El laberinto del fauno)
Оригинал: 1280х1027, 78kb

@темы: fanart, Hideaki Takizawa, JCF III, PG, Tsubasa Imai

Название: А может быть?..
Пейринг/Герои: JE (Arashi, KAT-TUN, NEWS, T&T, TOKIO, SMAP, Kanjani8)
Рейтинг: PG
Загадка: В клипе упоминаются 3 животных. Два из них входят в список 12 животных китайского гороскопа, одно животное - нет. Назовите имя джонниса, которому в клипе отведена роль этого животного.
Отгадка: читать дальшеТакизава
Вес файла: 102 мб
Ссылка: MU

превью

@темы: johnnys, JCF III, fanvideo, PG

Название: 00:00
Герои: Kanjani8
Рейтинг: G
Примечания: потенциальное АУ в связи с тем, что Канджани в полном составе прогуляли новогодний Каунтдаун.
Загадка: Кого увидели Окура с Ясудой в темном коридоре агентства?
Отгадка: читать дальше никого

читать дальшеЯсуда Шота забывает свой телефон в главном здании агентства в пятницу тридцать первого декабря. Вокруг темно и тихо, когда он входит обратно в здание и нетерпеливо тыкает пальцем в кнопку вызова лифта. Двери лифта не открываются. Ни первые, ни вторые. Даже грузовой лифт, чьи двери расположены справа по коридору за углом, похоже, не работает. Шота почти не верит, что все лифты вместе сломались одновременно за один вечер, возможно, это просто чья-то шутка. Да, это определенно шутка, думает он, поднимаясь на пятый этаж по лестнице и слыша шум раздвигающихся дверей лифта. На шестом этаже не горит свет, и только тускло мигает лампочка далеко в конце коридора возле туалета.
Ясуда начинает задумываться о таких вещах, как невезение. И приходит к окончательному выводу, споткнувшись обо что-то. Коробки. Вокруг разбросаны коробки и хаотично расставлены передвижные вешалки. Их зыбкие очертания заставляют опасаться, словно нечто может возникнуть за спиной и громко сказать: «Бу!». Потому Шота, втянув голову в плечи, быстро идет в сторону нужной комнаты, то и дело запинаясь о разбросанные по полу вещи. Ему кажется глупым детский страх, но прогнать его так же сложно, как и пытаться что-либо разглядеть в почти кромешной темноте.
Перед нужной дверью он замирает, видя тоненькую полоску света, пробивающуюся внизу, и хватается слегка дрожащей рукой за холодную металлическую ручку. Тишина. Вот что еще напрягает. Только его тихое дыхание, только неожиданно громкий и противный скрип поворачиваемой ручки. И чей-то смешок за спиной. Ясу подпрыгивает на месте и взвизгивает - тонко и совершенно по-девчачьи, – и дергает на себя дверь, на миг ослепнув от яркого света. Ему кажется, что его сейчас схватят и утащат обратно в темноту, в царство мертвых коробок.
- Ясуда? – на пороге под ярким светом электрических ламп стоит Окура, привычный и близкий. Со сценарием в руке, свернутым в трубочку. Его взгляд, сначала несколько равнодушный, становится настороженным, а потом вспыхивает искренним интересом, когда Ясуда тычет пальцем себе за спину и кричит:
- Там привидение!
Окура вглядывается в темноту, и ему кажется, что там мелькнула чья-то неясная тень, но оказывается – это всего лишь одна из вешалок, оставленных стаффом. И воображение.
- Уже так поздно, – Тадаеши смотрит на часы на руке - на циферблате высвечивается 23:10 - и качает головой.
– Возможно, тебе показалось?
Но Шота мотает головой в разные стороны и жмурится, как маленький ребенок, уверенный, что у него под кроватью живет большой и страшный монстр. И Тадаеши остается только приобнять этого ребенка за плечи и потом держать его за руку все те напряженные десять минут, что они идут обратно по коридору к лифту, который чудесным образом заработал.
Ясуда смотрит в сторону туалета – темного провала, в котором может таиться бог знает кто. Кажется, оттуда веет ледяным дыханием. Кажется, что сейчас оттуда что-то появится. Страшное и опасное. Шота забегает в лифт и прижимается к стенке, пытаясь унять чересчур разыгравшееся воображение. Рядом Таччон, ничего опасного вокруг нет.
Шум закрывающихся дверей лифта за ними. Окура нажимает на кнопку первого этажа.
Они едут в тишине. Ясуда буравит взглядом спину Тадаеши, тот, однако, спокойно стоит, уткнувшись в сценарий. Ясуде чудится какой-то шум.
- Ты ничего не слышал? – нервно спрашивает Шота, когда на экранчике загорается четверка, символизируя этаж, и быстро сменяется на цифру три.
- Нет. Все в порядке, – наверно в тысячный раз отвечает Окура, тоже переводя взгляд на цифры. Тройка ему кажется кривой и на редкость уродливой. И Окуре Тадаеши хочется вдруг согласиться с Ясудой, что всё вокруг как-то не так.

Пятница, тридцать первое декабря. Десять минут двенадцатого, судя по электронным часам Йокоямы Ю. Темный лифт и непрерывное хихиканье Маруямы уже на протяжении пятнадцати минут, которое нарушается шумом двигающегося соседнего лифта. Хина пинает ногой стенку и кричит, но наступает опять тишина, прерываемая лишь начинающейся истерикой Шинго. Йокояме хочется еще сильнее забиться в угол лифта и швырнуть чем-нибудь в Хину, чтобы тот заткнулся. Если бы это помогло. Ю опять смотрит на свои часы с подсветкой, и на мгновение в поле зрения попадает лицо Хины. Кажется, ему страшно. Им обоим страшно.
- Утром нас освободят, – уверенно говорит Йоко, подбадривая, видимо, воздух в тесной кабинке. В конце концов, они собирались на первом этаже встретиться с Нишикидо. Возможно, тому придет в голову, что они никак не могут ехать с шестого этажа больше пятнадцати минут…
Йоко начинает думать о Нишикидо, потом понимает, что мысли о Нишикидо портят настроение еще больше, и старается перестать думать вообще.
Хина в своем углу думает о том, что надо ввести покрытие для мобильных телефонов в лифтах и в Сибири. Мысли о Сибири вызывают очередной приступ хохота.
- Хина, заткнись.
Шинго послушно закрывает рот руками – ему кажется, что дверь рядом с ним начинает скрипеть и медленно раздвигаться. Через секунду Хина абсолютно беззвучно перемещается в угол Йокоямы, цепляясь за кожаную куртку товарища по несчастью. Ему все еще кажется, что кто-то хочет пролезть в эту тесную коробку, подвешенную на убийственной высоте. Хина слышал, что иногда лифты падают. И его возмущает, что Йокояма над этим ни капли не задумывается.
«Кажется, у меня развивается клаустрофобия» - думает Шинго.
- Я думаю, у меня клаустрофобия, – говорит он Йоко.
- Я думаю, что с меня хватит! – Йокояма вскакивает и пинает двери. Те немного разъезжаются. В проеме явственно виднеется чья-то рука.
- Мама! – орет Хина.
- Твою налево, – ругается Йоко и падает обратно в свой угол, когда рука или то, что так на нее похоже, исчезает, а двери лифта снова плотно закрываются.
- Мамочка, – Хина пинает Йокояму и пытается, кажется, залезть на стенку.
- Веди себя как мужчина, – шипит Ю, пиная Шинго в ответ.
- Как мужчина я мог бы рассказать, что при нерабочей вентиляции тут вдруг может закончиться воздух. Но, возможно, еще до этого до нас кто-нибудь доберется и съест, – шипит в ответ срывающимся голосом Хина. – Но мне не хочется думать о трупах в лифтах. Это не поддерживает общий моральный дух.
- Хина, заткнись.
Тогда Мураками Шинго по прозвищу Хина просто закрывает глаза и думает, что все вокруг отвратительно. На часах Йоко тускло горят цифры. 23:25.
Рё смотрит на дверь лифта и злится. Он злился, когда шел по погруженному в темноту коридору, подсвечивая себе мобильником. Он злился, когда первый лифт был все еще занят, а второй довез его почему-то только до пятого этажа. Он злился, когда пинал двери того, второго, лифта, пинал просто так, потому что ему просто хотелось что-то пнуть. И теперь он злится, когда вспоминает, что на пятом этаже лифты всегда работали с перебоями. А больше всего его разозлило, что едва он вышел, второй лифт сразу же умчался куда-то вниз и больше не вызывался. Никак Йоко с Хиной катаются, хотя и должны его ждать на первом этаже у выхода.
«Пристрелил бы», - мрачно думает он. 31 декабря. 23:25. 35 минут до того, как наступит 2011 год. 20 минут, как он должен уже быть в клубе и пить мартини. 20 минут назад Рё был в туалете агентства этажом выше.
В туалете не было света, как и, кажется, во всем здании. Видимо, охранники все же, в отличии от Рё, пошли пить чертово мартини в какой-нибудь чертов клуб. А Нишикидо торчал в темном туалете в обесточенном здании в ярком новогоднем Токио и думал про слуховые галлюцинации. Конечно же, это не единственное, про что он мог думать, и далеко не то, о чем он хотел бы думать, но темнота и тишина вокруг совсем чуточку напрягала даже Рё с его железными нервами, потому парня на несколько секунд посетила мысль о возможных личных глюках и также быстро пропала. Вокруг было очень тихо. Тогда Нишикидо вспомнил недавно посмотренный фильм про темный туалет и мертвого ребенка. И пожалел об этом.
Выйдя из туалета, он на всякий случай заглянул в находящуюся рядом комнату, никого из ребят там уже не было, даже Окуры, который собирался допоздна учить сценарий. Может быть, он сейчас тоже где-нибудь весело проводит время. Может быть… Рё вдруг послышалось чье-то хихиканье. Вздрогнув, он покосился в сторону лифтов, но те были слишком далеко, чтобы можно было их рассмотреть. Справа тихо скрипнула дверь туалета.
«Сквозняк», - попытался убедить себя Рё, быстрым шагом направляясь к лифтам. Однако что-то не убеждалось. Лифты не вызывались. Жизнь казалась отвратительной.
Уже спускаясь по лестнице, Нишикидо дал себе зарок, что пора прекратить смотреть ужастики. Особенно про темные туалеты.
- Нишикидо, – раздалось снизу вместе с тихим удивленным свистом.
- Твою… - Рё замер. Но на лестничном пролете вверху никаких мертвых детей не обнаружилось. Там стоял Маруяма. – Какого хрена ты тут делаешь?
- У нас с Субару появилась отличнейшая идея отпраздновать Новый год всей нашей группой вместе, – радостно сообщил Мару. Стоящий недалеко от него Субару, казалось, спал с открытыми глазами, из чего Рё сделал вывод, что «отличнейшая идея» посетила исключительно светлую голову Рюухея.
- Вы внизу Йоко с Хиной не видели? – поинтересовался в ответ Нишикидо. – У них была примерно такая же отличная идея.
- А они разве были внизу? – брови Мару в удивлении приподнялись. – Мы никого там не видели. И на лестнице не встречали. И вообще мы хотели Окуру забрать из гримерки, а то он там весь праздник просидит.
- Окуры в гримерке нет, – машинально ответил Рё, – Стоп, то есть вы не на лифте ехали?
- Нет, – вдруг очнулся Субару.
- Бару нажал на кнопку шестого этажа, а лифт остановился на пятом, – пояснил Маруяма, – Мы вышли, а лифт уехал. Пошли пешком по лестнице.
- Тогда… - Рё вдруг подумал, что все это время почти вся группа каталась на лифтах, бродила по лестнице и коридорам, и ни разу никто друг с другом не пересекся… Может, в коридоре были и не глюки…
«Черная дыра какая-то, а не агентство», - раздраженно решил Рё.
- Тогда надо найти Йоко, Хину, вызвонить Окуру и Ясу и наконец пойти хоть куда-нибудь. Первые двое, наверно, уже внизу, Окура, возможно, еще в агентстве, Ясуда… кто ржет?
Рюухей, в этот момент пытавшийся дозвониться до Окуры, опустил руку с мобильником. Субару, как локатор, повернулся всем корпусом вправо, потом влево.
- По-моему, это у лифтов.
- Я никого не слышу… - начал Маруяма, но Рё и Субару, не дослушав его, уже вышли на пятый этаж.
- Точно кто-то ржет.
Нишикидо подошел ко второму лифту и ткнул в кнопку вызова. Потом еще раз. И еще раз. Открылись двери первого лифта.
- … половина двенадцатого… - из дверей вышел Окура и замолчал.
- Не так уж и поздно, - Ясуда встал рядом с Тадаеши, тоже немного удивленно рассматривая остальную часть группы. – Ну вот, я же говорил.
- Это чистое совпадение, – заметил Окура. – Если бы лифт доехал до шестого этажа, мы бы разминулись.
- Кажется, этот лифт вообще всегда останавливается на пятом, – заметил Маруяма.
- А второй не работает, – Субару все это время задумчиво продолжал нажимать вместо Рё кнопку соседнего лифта. – И там постоянно кто-то смеется.
Все с интересом прислушались. Однако смех стих, а из лифта явственно послышалась чья-то ругань.
- Голос Йоко.
- Точно, Йоко.
- Так, открываем, – Рё взялся за дверцы и попытался их раздвинуть. Те даже не шелохнулись.
В лифте, тем временем, Хина уже совершенно достал Йокояму.
- Шинго, мать твою, ложись спать! – подавая пример, Ю попытался поудобнее устроиться на жестком, холодном, совершенно неудобном полу и абстрагироваться от соседства с этим идиотом. Удивительно, но раньше Хина никогда его так не раздражал.
- Здесь? – ужаснулся Хина. – А если мы заснем и больше не проснемся? А если у нас кончится воздух? А если нас вообще никогда не найдут? А сегодня Новый гоооод, – «вспомнил» вдруг Шинго.
На очередном «а если» Йокояма молча встал и подошел к Хине.
- Аааа, слезь с меня!
За дверью лифта Субару прислушивался к доносившейся возне и думал, что хоть кто-то встречает Новый год весело.
Сам он, наверно, хотел бы сейчас уже оказаться дома. В тишине, покое и уюте. Глядя на снег, кружащийся за окном. Возможно, он бы даже встретил рассвет, загадав желание.
Возможно, он бы даже кому-нибудь позвонил и поздравил с Новым годом. Именно об этом думал Субару, выходя из гримерки. Наверно, ему просто не везет.
- Без пятнадцати двенадцать, – проныл где-то из глубины коридора Ясуда. – Мы опаздываем на Новый год.
- Без десяти двенадцать, – поправил его Окура, взглянув на свои часы.
- Да нет же, без пятнадцати, – Мару сверился с мобильником.
- А, спешат, наверно.
- Мы опаздываем на Новый год! – повторил уже ближе к Субару Ясуда, - Да черт бы их… - и раздраженно пнул двери лифта.
Лифт вздрогнул. Где-то в нем раздался скрежет.
«Сейчас упадет», - внезапно испугался Шибутани.
Лифт ответил на его мысли еще более противным скрежетом. В его кабинке даже замолкла возня пленников. И тут двери медленно разъехались в стороны, явив весьма странную картину – Йоко, сидящего на Шинго и зажимающего ему рот.
- Наверно, не стоило открывать, – философски заметил Субару.
- Мембер-ай вообще-то запрещен, друзья мои, – Маруяма горестно вздохнул, словно понимая, что говорить тут что-либо бессмысленно.
- Где вас носило?!! – в ответ заорал Йокояма, вскакивая с полуживого Хины.
Все дружно шарахнулись от лифта и взлохмаченного Ю, которого тут же оттолкнул с пути Шинго. И с радостным воплем заключивший в крепкие объятия первого попавшегося под руку – Субару. Шибутани стойко вынес столь бурные тисканья. Нишикидо Хину раздраженно отпихнул, и Шинго наконец добрался до Ясуды. Шота счастливо вцепился в Хину.
- Благодать, – прокомментировал Рё. – Может, мы наконец куда-нибудь двинемся?
- Куда? Без десяти уже, – кисло ответил Субару.
- А пошлите на крышу? – вдруг предложил Маруяма.
- В гримерке осталась еда. Стафф оставил, – вспомнил Окура. – Можно захватить с собой.
– А давайте, - согласился неожиданно Йокояма, уже успокоившийся и смирно сидящий на полу коридора, - все же лучше, чем тут торчать.
Дверь на крышу оказалась заперта, что, впрочем, никого не удивило. Потратив еще пару драгоценных минут, чтобы ее открыть, а потом еще три – на отыскивание подходящего места «с видом на Осаку», все наконец расположились.
Без двух минут. В тишине новогодней ночи раздается нытье Ясуды, что плохо видно Токийскую башню, и ворчание Рё: «Лучше бы я остался в Осаке». Вскоре наступает тишина.
- Хорошо сидим, - наконец сказал Хина, дабы хоть что-нибудь сказать.
- Да, хорошо, - согласился Субару, продолжая подминать под себя возмущенного Нишикидо, чье ворчание Шибутани просто достало. Ясуда понятливо молчал, не желая повторить судьбу Рё. Остальные потягивали пиво и рассматривали уже до отвращения знакомую Токийскую башню.
- А я видел привидение, - Ясу не выдержал и придвинулся ближе к Мару, как к самому спокойному.
- А, что? Какое привидение? – Рюухей оторвал взгляд от ярких огней ночного города и недоуменно посмотрел на Шоту.
- Э… я его не разглядел, правда. Но оно там точно было. Правда, Таччон?
Окура пожал плечами, его больше волновал Нишикидо, лежащий на холодном бетоне – еще простудится.
- Правда, правда, правда?
Ясу вцепился в Окуру, дергая. Тот, морщась, попытался оторвать от себя Шоту.
- Правда, - согласился он, лишь бы успокоить это неугомонное создание.
- Воооот! – радостно воскликнул Ясуда на всю крышу и тут же поежился от холодного ветра.
- Если так подумать, - тихо произнес Хина во внезапно наступившей тишине, - то и в лифте на нас кто-то пытался напасть.
- А разве… - Мару покосился на Йоко, но сказал все же не то, что хотел, - и кто же это был?
- А мы только руку видели, - Хина вздрогнул, вспомнив, как в темноте к нему тянулась такая же темная рука.
- Ага, страшный темный монстр, который хотел нас съесть, - хихикнул Йокояма.
- Это был я, - буркнул Нишикидо.
- И он тянулся своей когтистой лапой, чтобы схватить меня, - продолжил Шинго, - гнусный, отвратительный монстр.
- Какого черта! – взорвался Рё, пытаясь встать. – Я не позволю так себя оскорблять!
- Лежать, - спокойно произнес Субару, на всякий случай удобнее устроившись у Нишикидо на спине.
- Слушай, он не заболеет?
- Да что с ним станется… - но Шибутани все же с подозрением покосился на притихшего Рё, - так если монстром был Нишикидо, то, может, его же и видел до этого Ясу?
- Не, представляете - Новый год, ночь. И по агентству бегает Нишикидо и всех пугает, - продолжал веселиться Йоко и, забывшись, похлопал Рё по плечу, за что был тут же укушен.
- Ай, он кусается!
- Рё, веди себя прилично, - сделал замечание Субару, уже начиная чувствовать, что отсидел себе всю пятую точку на костлявой спине Нишикидо.
- Я был в туалете. Один. – Рё, смирившись со своей ролью стула для Шибутани, попытался устроиться поудобнее – на холодном и жестком бетоне это не особо получилось. - И когда я выходил из туалета, никого не видел. Ясу, скорее всего, показалось.
- Ну, конечно, - обиделся Шота, - Так это ты скребся в туалете? Я все время, пока шел по коридору, что-то слышал, а Окура тоже что-то увидел. Нам не могло показаться обоим. Значит, это был ты, Нишикидо-кун? Как тебе не стыдно.
- Но если Рё был в туалете, то я бы его точно увидел, - возразил тихо Таччон, - Нишикидо бы прошел мимо нас, туалет же рядом с гримеркой...
- Думаю, я просто вышел раньше, - буркнул Рё, тоже обидевшись, что Ясу ему не верит.
- Это мог быть и не Нишикидо… - предположил Окура, подобрался ближе к Ре и сочувствующе погладил того по голове.
- А кто? – удивился Хина. – Мы с Йоко все время торчали в лифте. Рё то ли был в туалете, то ли не был… а где были Мару и Субару?
- На лестнице, - тут же ответил Маруяма. – Правда, мы заходили на шестой этаж… но там никого не было. Но это еще было до встречи с Рё на лестнице… Если подумать, то, наверно, Ясу все-таки увидел Рё…
- Или вас, - заключил Хина.
- Или кого-нибудь из стаффа.
- Или все-таки привидение…
- Неужели у нас в агентстве может жить привидение?
- Кто-нибудь из оравы джуниоров? – трагически произнес Йоко. - Невинно замученный бесчисленными тренировками и съемками, посаженный на диету… не, на паек. И теперь он бродит по коридорам агентства в ночь на первое января и пугает нашего впечатлительного Ясуду своей неясной тенью.
- Наверно, это кто-то из Хей! Сей! Джамп, - предположил Мару. - Их там много.
- По-моему, они там все живы и здоровы, - заметил Окура, - тем более, они не джуниоры.
- О боже, значит, это какой-то незнакомый нам джуниор? – ужаснулся Хина.
- А может, это кто-то из семпаев?
- Ты что, семпаи сейчас все пьют, праздник же, – Йоко представил, как ночью к Ясу сзади подкрадывается Такидзава и начинает заунывно петь «Самурая». - Не-не-не, это просто невозможно.
- Семпаи сейчас на Каунтдауне. И вообще все сейчас на Каунтдауне, - Субару, до этого молча пивший пиво, вдруг вспомнил про концерт.
- А ничего, что нас на нем нет? – на миг забывший про привидение, поинтересовался Шота.
- Наверно, ничего… - ответил Шибутани.
Все задумались, что им будет за пропущенное выступление. Ну не пришли, бывает. Наверно.
- На Каунтдауне нет Джонни-сана, во, - подумав, выдал Рюухей.
Теперь все представили, как на шестом этаже пугал Ясу Китагава-сан. В воображении Йоко он также пел «Самурая». Молчание затягивалось.
- Это даже не смешно… - тихо произнес Окура.
- Давайте не будем рассказывать на ночь такие страшилки? – Хина представил себе картинку и нервно хихикнул.
- Но кто-то же там был?
- Вопрос только, кто? – над опять дружно задумавшейся группой расцвели первые цветы новогоднего фейерверка. Его отсветы блеснули в электронных часах Йоко, на миг затмив ярко горящие цифры.
00:00.

@темы: JCF III, Kanjani8, G, авторский

Название: Граф
Герои:: Томохиса Ямашита, Юя Тегоши, Ре Нишикидо
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OOC
Загадка: Что именно шепнул Тегоши, выходя из спальни графа перед тем, как отправиться во Францию?
Питомцы кузена, один за другим, раскроют секрет.
Отгадка: читать дальшепрости

читать дальше

Граф

Дверь с грохотом распахнулась.
- Какого черта?! – рявкнул вошедший мужчина, ослабляя галстук и, сняв идеально сидящий изумрудного цвета камзол, украшенный жемчугом, кинул его прямо на пол.
- А? – отозвался кто-то из соседней комнаты.
Граф стремительно пересек холл, задев локтем одно декоративное деревце, одно из тех, что стояли на каждом шагу в этом поместье. На ходу он расстегнул жилетку и повесил на одно из таких деревьев, рядом бросив черные бархатные перчатки. Резные двери, покрытые тончайшими золотыми линиями, сплетающимися в орнамент, протяжно заскрипели, когда мужчина распахнул их, пнув ногой. Он пересек комнату, подняв легкий ворох пыли, от которой нельзя было уже избавиться из-за старинности поместья, и, выругавшись, уселся в одно из высоких кресел, стукнув кулаком по резному подлокотнику.
- Не ругайся, лучше погладь собачку, - произнес мужчина, сидевший в соседнем кресле, почесывая за ухом у черного дога. - Его зовут По-по.
- Давай ты сейчас не будешь приставать с очередной собакой?! – рявкнул граф.
- Что случилось, кузен? – спросил мужчина, не переставая возиться с псом.
- Ничего хорошего, - он огрызнулся, резкими движениями забивая табак в трубку, вырезанную из слоновой кости.
- Ну расскажииии, - протянул тот, перегнувшись через кресло и уставившись прямо в глаза графу, стараясь при этом придать своему лицу самое жалостливое выражение.
- Отец с завещанием удружил, - сухо ответил граф. – Он делит наследство 50 на 50.
- И?
- Ты меня слушаешь?! – рявкнул мужчина, швыряя трубку на пол. - Он мне, родному сыну, оставляет столько же, сколько этому приемышу! Это нормально разве, Нишикидо?!
- Ну… - Ре вернулся в исходное положение, вытянув губы трубочкой, как он всегда делал, когда задумывался. - Если вспомнить уроки арифметики, - он сосредоточенно посмотрел на свои руки, то загибая, то разгибая пальцы, - то получается, что 50 процентов – это чертова куча денег. Какие проблемы, Ямашита?
- Дело не в деньгах! – рявкнул Томохиса, вскакивая с кресла. - Дело в отношении! – он пнул один из горшков с декоративным деревом. - Как он может ставить меня на одну ступень с этим сопляком?!
- Так, тебе срочно нужен чай, - Ре указал на сервиз, стоявший на столике между креслами. - Таки в Великобритании мы живем, или где? – граф уставился на кузена непонимающим взглядом. - Тут все проблемы решаются за чашечкой ароматного чая! – пояснил Нишикидо.
***
В комнате было душно, пахло полевыми цветами, и, казалось, свежей выпечкой. Тегоши устало глядел в запертое окно, опершись подбородком о ладонь. На подоконнике неясно зачем толпились голуби, на натянутых во дворе веревках развивались на ветру белоснежные простыни и рубашки, которые уже больше получаса развешивали служанки. Одна из них повернулась в сторону окна и, улыбнувшись, помахала. Юя ответил тем же и перевел взгляд на часы. Он любил учиться, ему действительно хотелось как можно больше знать, понимать все, что происходит и существует вокруг. Но Мадам Соперифик, его преподаватель географии, имела врожденный талант нагонять на людей сон.
- Милорд, - раздался скрипучий голос Мадам Соперифик, - наш урок почти окончен, покажите мне, пожалуйста, где находится остров, о котором сегодня шла речь.
Тегоши, не отрывая взгляда от окна, ткнул пальцем в глобус, указав точно на Мадагаскар, чем вызвал недовольное кряхтенье пожилой женщины.
Тем не менее, время вышло и Юя, не спеша собрав все свои книги и записи, вышел из класса.
Не то, чтобы ему тут не нравилось. Белый Пион – потрясающее место и с точки зрения архитектуры, и исторической, и просто человеческой. Стены были украшены гобеленами, картинами с осенними пейзажами и портретами предков Томохисы, прежних глав семьи. Всюду стояли декоративные деревья, папоротники, букеты цветов, а в холе – несколько статуй и каменный фонтан, украшенный рыбами с драгоценной чешуей и изумрудными листами лотоса. Огромное поместье находилось достаточно далеко от города, чтобы тут было спокойно, тихо и свежо, и достаточно близко к небольшой деревушке, располагавшейся к югу, чтобы можно было легко добраться туда пешком, что Юя и делал время от времени. Однако, как бы сильно ему не нравился сам Пион, он не мог почувствовать себя здесь достаточно уютно и спокойно. Переехав сюда всего несколько месяцев назад, Юя надеялся, что отношения с новоиспеченным старшим сводным братом и его кузеном, постоянно здесь ошивавшимся, наладятся. Однако спустя четыре месяца по-прежнему единственной, с кем он общался и чувствовал себя спокойно, была Лаверона, служанка. А отношения с Томохисой были не то, чтобы плохими, но очень натянутыми. Граф никогда не обращался к Юе по имени, только «подкидыш», или «студентик». Тегоши это особо не огорчало, но оставляло свой неприятный осадок. Однако, скорее всего причиной такого отношения был не столько сам Юя, сколько то, что Ямашита крайне не одобрял решение отца второй раз жениться. Тем не менее, сейчас Тегоши жил в Пионе и, не в силах что-либо исправить, мирился с постоянными «не то, чтобы …, но…».
- Эй, подкидыш! – раздался за спиной твердый голос. - Я к тебе обращаюсь!
Юя повернулся и, скрестив ноги и упершись плечом в стену, устало поглядел на сводного брата:
- Чего еще?
- Не смей так со мной говорить, - рявкнул Ямашита, подходя ближе.
- А то что? – Тегоши поднял одну бровь. - Отругаешь? В угол поставишь?
- Ты, - Томохиса сжал кулак, - кем, - удар в стену, чуть левее и повыше уха Юи, - себя возомнил?!
Тегоши даже не шелохнулся, не зажмурился и, казалось, вообще не заметил, насколько близок был удар.
- Вопрос не в этом, - спокойно ответил он, перекладывая книги в одну руку. - Вопрос в том, кто ты такой, чтобы мне указывать?
На этих словах Ямашита почувствовал резкий толчок в плечо и немного отшатнулся, что позволило Юе свободно отойти от стены. Граф слышал быстрые, но спокойные шаги и ощущал, как раздражение в нем только растет, давя изнутри
- Эй-эй, - послышался смех Ре. - Дорогой кузен, ты прямо весь кипишь!
- Нишикидо, ты видел, как себя вел этот мелкий засранец?! – рявкнул Ямашита, указывая в сторону лестницы, ведущей на третий этаж.
- Видел-видел, - кивнул Ре. - Разберешься с ним потом.
- Нет, - граф сжал кулаки, - я разберусь с ним сейчас!
- Тише-тише, герой! – Нишикидо схватил кузена за рукав рубашки и аккуратно, но настойчиво, потянул на себя. - Сначала ты остынешь до той температуры, при которой твой мозг снова начнет работать в полную силу, а потом мы придумаем, как решить эту проблему без кровопролития, хорошо?

***
- Ты мне объясни, - в десятый раз начал Ре, - твое бешенство вызвано именно наследством?
- А чем еще оно может быть вызвано? – пробурчал Ямашита, вливая в себя очередную порцию приготовленного кузеном красного чая.
- Ну, я имею ввиду, именно деньгами? – аккуратно начал Нишикидо. - Или чем-то другим?
- К чему ты клонишь?! – рявкнул граф, со звоном поставив пустую чашку на стол.
- Да ты не ругайся, - Нишикидо налил новую порцию чая. - Лучше погладь собачку. Ты же понравился По-по.
По-по же, крупный черный дог, не отходил от хозяина, утробно рыча в сторону графа.
- В любом случае дело именно в деньгах, - выдохнул Ямашита. - С какой стати этому подкидышу достанется половина МОЕГО наследства?!
- Ну, с недавних времен оно и его тоже, - поправил кузен с настолько невинным лицом, насколько оно вообще могло таким быть.
- Он ему не сын! – выпалил Ямашита. - Он просто выродок его новой жены!
- Нууу, - протянул Ре. - С отцом же ты поговорил на этот счет?
- Поговорил, - буркнул Томохиса.
- И куууудаааа он тебя послал? – продолжил тем же тоном кузен.
- Далеко, - ответил граф. - И даже если подкидыш откажется, отец не станет менять ничего. Стоп, ты вообще к чему?
- Я к тому, - протянул Ре с довольной ухмылкой, - что мне важно твое душевное спокойствие, - он придвинулся ближе. - А для этого эту проблему надо как-то решать.
- И у тебя есть идеи? – хмыкнул Ямашита.
- Конечно, - Нишикидо хищно ухмыльнулся. - Парочка.
- Так поделись соображениями.
- Нуу, - протянул кузен, - раз многоуважаемый папаша не собирается вносить изменения в завещание, то надо сделать так, - Ре выдержал паузу, - чтобы студентик испарился. Нет студентика – не на кого записывать наследство.
***
- И что является причиной твоей мрачности? - спросила Лаверона, смахивая метелкой из перьев пыль с верхней полки книжного шкафа. - Что-то случилось?
- Да вроде ничего, - протянул Тегоши, лежавший на спине в своей кровати. - Просто братец сегодня какой-то дикий.
- Граф всегда имел вспыльчивую натуру, - заметила служанка.
- Нет, Лави, - Юя мотнул головой, - Сегодня он был просто в бешенстве. И черт его поймет, почему.
- Может, это как-то связано с наследством? – предположила девушка.
- Думаешь? – вздохнул он. - Но с чего бы? Его отец вроде как не обделил любимого сына.
В этот момент послышался громкий стук в дверь.
- Студентик, ты там?! – раздался голос графа с той стороны.
- Чего тебе? – рявкнул Тегоши, отпирая дверь.
Ямашита выглядел на удивление спокойным и, казалось, чем-то довольным.
- Опять с прислугой общаешься? – улыбнулся граф. - Ты рушишь этим репутацию нашей семьи.
- Лави, - обратился Юя к девушке, - оставь нас на минутку, пожалуйста.
Служанка молча поклонилась и быстрым шагом направилась к выходу, но у самой двери она почувствовала на своем плече тяжелую руку графа. Он подтянул ее к себе, обняв второй рукой за талию и прижав к себе спиной.
- Чем же она так тебе приглянулась? – проговорил граф, сживая руку на плече девушки.
- Немедленно отпусти ее, - в голосе Тегоши пробежали яростные нотки.
- А то что? – засмеялся Ямашита. - Вот именно, что ничего, - он зарылся носом в волосы девушки. - Я тут подумал, и решил, что ты, дорогуша, теперь будешь моей личной горничной.
Тегоши на какое-то время будто онемел. Да, граф никогда не проявлял особой благосклонности к нему – он был просто безразличен ко всему, что касалось Юи. Но тогда какого черта тут творится? Дом был полон слуг, и ни отец, ни даже сам Ямашита никогда не говорили ничего против Юиной дружбы с Лавероной.
Ямашита выпустил девушку из рук и, шлепнув ее, велел отправляться в его спальню, одарив младшего брата победным взглядом.
- Какого дьявола?! – крикнул Юя и рванулся к графу, сжав кулаки.
- Мне так захотелось, - спокойно ответил тот, уклонившись от удара и толкнув Тегоши в плечо, отчего тот отшатнулся, но не упал. - Какие-то возражения, подкидыш?
Тегоши не успел ничего ответить, граф захлопнул дверь перед его носом и, крайне довольный собой, ушел.

***
Дверь в зал с грохотом открылась и в комнату вошел разъяренный Тегоши, сжав кулаки настолько сильно, что на руках, оголенных по локоть, выступили вены. В его глазах будто отражались языки пламени и виднелась почти животная ярость, казалось, он вот-вот зарычит.
- Что это все значит?! – завопил Тегоши. - Какого черта вам двоим вздумалось?!
- А? – Ре шумно отпил глоток зеленого чая, специально привезенного из Китая. - Что так раскричался, студентик?
- О чем это ты? – Ямашита невинно улыбнулся, поставив чашку из тончайшего фарфора, украшенную тонкими золотыми линиями, на стол.
- Отвечайте на вопрос, вы, оба! – Тегоши подошел ближе, схватив графа за грудки. - Что тебе от меня надо?!
Томохиса недовольно вздохнул и молча сжал руку младшего брата настолько сильно, что тот разжал пальцы.
- Теперь слушай, подкидыш, - начал он, поднимаясь с кресла. - Хочешь знать, что мне от тебя надо? – Тегоши, сжав зубы, кивнул. - Я хочу, чтобы ты, - граф приблизился вплотную к Юе, - исчез.
- Зачем? – спросил Юя, не отдаляясь.
- Видишь ли, - Ямашита отошел обратно к столику и поднял свою чашку, принявшись помешивать сахар, - проблема в наследстве.
- А что с ним? – спросил Тегоши, начиная понимать, в чем суть дела.
- С ним-то все отлично, - ответил Томохиса, обменявшись хищными улыбками с Нишикидо. - Проблема с тобой. Папочка решил оставить тебе половину. А ты этого не заслужил.
- Тогда я отказываюсь, - выпалил Юя. - Мне не нужны ваши поганые деньги.
- Не все так просто, - все тем же спокойным тоном продолжил Ямашита. Было похоже, что он читает лекцию. - Даже если ты и откажешься, отец не вычеркнет тебя из завещания. А вот если ты исчезнешь….
- Хорошо, я ухожу, - Юя ответил настолько спокойно, будто говорил о том, чего ему хочется на завтрак, и вышел из зала.
- А студентик умеет удивлять, - протянул Ре, когда дверь захлопнулась.
- Ты о чем? – спросил Ямашита, победно улыбаясь.
- Ну, - Ре вытянул губы трубочкой, задумавшись, - как-то он легко согласился. Странно даже, я-то готовился к битве…
***
Все время, что Тегоши поднимался по лестницам и шел через длинные коридоры, украшенные картинками, единственное, что его удивляло – собственное спокойствие.
Он согласился навсегда покинуть этот дом. Так, будто Белый Пион – это просто остановка по пути, будто тут его ничего не держит. Если подумать, то почти так это и было. Единственный человек, живший тут, с которым ему не хотелось расставаться – это светловолосая девушка с серыми, будто хрустальными глазами - Лаверона, служанка, родившаяся здесь. Тегоши на мгновение застыл, вспомнив, как граф обнимал ее. Руки Юи сами собой сжались в кулаки, по телу поднималась ярость. В голове начали всплывать картины того, что конкретно могло произойти в комнате Ямашиты, когда они были там вдвоем. Тегоши обессилено облокотился руками о стену, упершись лбом о прохладный атлас, которым в Пионе были обтянуты все стены. Юе действительно вовсе не нужны были деньги отца Ямашиты, тот мог бы сразу попросить уйти. И Тегоши ушел бы. Зачем было пытаться причинить боль? Тем более, что у Томохисы действительно это получилось, ему удалось найти слабое место Юи. Вряд ли теперь будет возможность увидеться с Лави, но надо хотя бы попытаться. Тегоши чувствовал, что Ямашита причинил своим поступком боль и ей тоже – что бы он там не сделал, даже если не сделал ничего, это наверняка ее напугало. Послышался бой старых резных часов, стоявших в конце длинного коридора. Шесть часов вечера. Значит, Лави наверняка сейчас снимает высохшее белье в саду. И нельзя уходить, не попрощавшись с ней.
Тегоши почти бежал, перепрыгивая через розовые кусты и клумбы с лилиями, чтобы срезать путь.
Лаверона действительно была там, она аккуратно складывала белоснежные рубашки и укладывала их в плетенную корзину. Ее руки еле заметно тряслись, а лицо, обычно живое и приветливое, было бледным и испуганным, губы дрожали.
- Лави? – позвал Тегоши. Но девушка, быстро обернувшись, продолжила заниматься все тем же, будто ее не звали. Только руки ее задрожали сильнее, а в глазах проскользнул неподдельный страх.
- Лави! – он позвал громче, подходя.
И снова никакой реакции, девушка даже не обернулась.
- ЛАВИ! – Тегоши, схватившись за ее плечо, резко развернул служанку к себе, но через мгновение убрал руки, изумленно глядя.
Она плакала. А когда Юя попытался погладить ее по голове и обнять, уперлась ладонью в его грудь и вытянула руку, отстраняя парня. Тегоши остекленело смотрел на ее содрогающиеся плечи и слушал ее хриплое прерывистое дыхание. Он попытался отстранить ее руку, но она мгновенно отбежала на несколько шагов назад.
- Лави, что с тобой? – спросил Тегоши, медленно приближавшись.
Девушка была похожа на испуганного голубя. Реагировала на любое, даже самое осторожное движение Юи – казалось, она была готова сорваться и убежать.
- Что случилось? Объясни мне! – Тегоши предпринял еще одну попытку приблизиться к девушке, но она, увернувшись, кинулась бежать, казалось, не разбирая дороги.
Тихо выругавшись, Юя побежал следом и, срезав путь через клумбы пионов, все же поймал служанку, крепко обняв ее со спины, и они оба повалились на землю. Девушка кричала и вырывалась, толкая его в живот локтями и пытаясь пнуть его.
- Объясни уже, Лави! – рявкнул Юя и с силой встряхнул ее, чтобы привести в чувства. - Я не отпущу, пока все не объяснишь!
Девушка затихла. Тегоши вслушивался в ее дыхание и, дождавшись, когда оно станет ровным и спокойным, ослабил хватку, позволив Левероне встать на ноги.
- Говори, Лави, - вздохнул Юя, отряхиваясь.
- Не могу, - ее голос был удивительно слаб, казалось, он утекал сквозь землю.
- Почему? – он аккуратно взял девушку за руку.
- Просто не могу, - ответила она, пытаясь высвободить руку, но Юя крепко ее сжал.
- Лави, я требую объяснений!
- Не проси, пожалу…
- ЭТО ПРИКАЗ!
Девушка резко подняла голову и посмотрела Тегоши в глаза. Его взгляд был полон решимости и как будто злобы. Казалось, виднелся его внутренний огонь, яростное пламя.
- И вы так же? – спросила она, голос стал тверже. - Верно. Я же просто слуга. Мне же можно приказать все, что угодно! – она выдернула руку и отступила на шаг назад. - И я обязана это исполнить. Хочу, или нет – никого не волнует. Так ведь, - она понизила голос и выпрямилась, - милорд?
- Не называй меня так, ты же зна…
- Милорд, повторите, пожалуйста, ваш приказ и простите за такое неподобающее поведение, - ее голос все еще подрагивал и все тело дрожало, но она, вытянувшись, как струна, медленно поклонилась. - Приказывайте же, милорд.
Тегоши замер. В голове все перемешалось и что-то шумело. «Милорд», произнесенное голосом Лави, билось о сознание. Она никогда так не говорила, потому что они же были… друзьями. Тегоши попросил еще при их первой встрече называть его просто по имени. Он никогда не видел в Лавероне слугу, никогда. Даже когда она убиралась в его комнате – чаще всего он даже сам помогал. И то, как она его назвала… Милорд… Звучало, как предательство. Как отрицание их дружбы. Отрицание единственного, что держало его в Белом Пионе. Тегоши отвернулся.
- Что он с тобой сделал? – голос Юи был глухим и нетвердым.
Девушка молчала, Тего слышал только ее тяжелое дыхание.
- Говори.
- Сначала ты скажи, - послышался ответ. Ее голос стал прежним, мягким.
- Что именно?
- То, ради чего пришел.
- Я пришел, чтобы попрощаться, - ответил Юя, сжав кулаки.
- Сдаешься, да? – Лаверона всхлипнула. - Я знаю, что происходит. Не надо.
- Почему? – Тегоши повысил голос и говорил почти рыча. - Меня здесь держала только ты. Но для тебя я теперь «милорд». Значит, у меня нет причин оставаться.
- Вы выше этого, милорд, - ответила девушка.
Юя резко повернулся к ней. Опять? Опять за свое? Но Лаверона улыбалась, ее взгляду вернулась привычная свежесть, несмотря на то, что глаза покраснели.
- Что бы ты ни говорил, - продолжила она, начав медленно двигаться вперед, сложив руки за спиной. - Этого не изменить. Ты – наследник! Позвольте мне договорить, - быстро проговорила она, когда Тегоши открыл было рот, чтобы возразить. - И вы выше этого всего. Простите, милорд, я не могу ответить на ваш вопрос, но я прошу, не уходите.
- Зачем мне оставаться? – выкрикнул Юя.
- А почему вы должны уходить? – раздался мгновенный ответ. - Милорд, останьтесь. И покажите, что вы сильнее этих глупых попыток причинить вам боль. Можете обещать мне, что не уйдете?
Тегоши не торопился отвечать. У него не было никакого желания оставаться в Белом Пионе, раньше он просто заберет Лави с собой. Она говорит – бороться? С чем? С двумя самодурами, у которых, если подумать, куда больше прав находиться тут, чем у него? Бороться с каждодневными попытками его унизить или оскорбить? Стоит ли вообще этому противостоять?
Он снова поднял взгляд на девушку. Она по-прежнему дрожала, была бледна, а на шее, казалось, виднелись синяки. Заметив направление его взгляда, служанка быстро поправила высокий воротник, но было поздно, Тегоши отчетливо разглядел следы пальцев. Нет, она не расскажет, что произошло. Она никогда не отличалась способностью быстро менять решения. Однако, что бы не случилось, это сотворило из жизнерадостной всегда улыбавшейся девушки дрожащее и испуганное существо. И этого Тегоши простить не мог. Ямашита не просто ЕМУ причинил боль, он причинил боль его единственному близкому человеку, и за это он обязан ответить. А Тегоши обязан остаться, чтобы граф получил по заслугам.
- Обещаю, - ответил он и быстрым шагом направился обратно в поместье.
***
- А я считаю, мы должны это отпраздновать! – заявил Ре, пытаясь откупорить бутылку красного вина.
- Почему бы и нет? – кивнул Ямашита. - От подкидыша избавились, это ли не повод?
- Вот и я говорю, что повод! – радостно завопил Нишикидо, поднимая наконец-то открытую бутылку высоко над головой. - Где слуги? Бокалы нам, бокалы!!
- Думаю, - задумчиво проговорил Ямашита, приняв два фужера из рук быстро подбежавшего слуги, - больше мы о нем не услышим…
- Хочешь, поспорим?! – раздался за спиной голос Тегоши.
От неожиданности граф выронил оба фужера и они с грохотом разбились на мелкие кусочки у его ног. Юя стоял в дверях, весь измазанный в какой-то грязи и песке, закусив губу, напряженно смотрел на графа.
- Ты что тут делаешь? – рявкнул Ре. - Иди собирай вещи, студентик!
- Не указывай мне, - огрызнулся Юя. - Тебя это все вообще не касается.
Ре изумленно поднял брови и было направился к парню с явным намерением силой доказать свою причастность ко всему происходящему, но Ямашита, подняв руку, остановил его.
- Что это все значит? – спокойно спросил он.
- Это значит, что я никуда не уйду, - ответил Тегоши.
- Ты сказал, что исчезнешь, - Ямашита был спокоен и растягивал слова, будто говорил с ребенком.
- Передумал, - последовал ответ и в глазах Юи отчетливо читался вызов.
- Подумай еще раз, - процедил сквозь зубы граф.
- Что ты сделал с Лави?! – Тегоши шагнул вперед.
- С кем? – удивился граф, но через мгновение улыбнулся. - Ааа, с той девкой?
- Не называй ее так!
- Ничего я с ней не сделал, - хмыкнул граф. - Мы просто поговорили.
- Не ври! – Тегоши толкнул сводного брата обеими руками в грудь, но тот, хотя и не успел увернуться, схватил Юю и одним быстрым движением прижал всем телом к стене.
- Какие проблемы, подкидыш?! – прорычал он, обхватывая шею парня и несильно, но уверенно сжимая. - Я разве не достаточно ясно выразился?! – Он приблизился вплотную и прошептал на ухо. - Исчезни.
Тегоши ощущал дыхание графа на своем лице, он слышал, как бьется его сердце и не мог пошевелиться. Казалось, виной этому было не только то, с какой силой Ямашита прижимал его к стене, обтянутой атласом. Он просто онемел, и единственное, что сейчас его тело было способно чувствовать – это растущая ярость и дыхание Ямашиты, обжигающее щеку и висок.
- Подумал? – как сквозь туман послышался голос графа. Тегоши кивнул. – И что решил?
- Иди к черту, - проговорил Тегоши сквозь зубы. В этот момент он будто вернулся к реальности, а из эмоций осталась только злость. Он плюнул в лицо графа и, с силой оттолкнув того, отошел от стены.
- Мразь, - прорычал Ямашита, замахиваясь.
- Стой-стой-стой, - быстро проговорил Нишикидо, схватив руку кузена. - Давай без рукоприкладства, а? Отец не одобрит.
Ямашита стоял, не меняя позы и тяжело дыша. Казалось, его грудь что-то сдавило, каждый вдох отзывался ноющей болью. Ре отпустил его руку только после того, как за Юей закрылась тяжелая дверь.
- Гаденыш, - почти прошипел граф сквозь зубы.
- Не бесись ты, - замахал рукой Ре, доставая новые фужеры из буфета. - Так будет даже веселее!
***
Тегоши устало запер за собой дверь и, облокотившись на нее спиной, шумно вздохнул.
В голове шумело, голоса и звуки сменялись один другим: дрожащий тон Лави на яростное рычание Ямашиты, ее тяжелое сбивчивое дыхание и сердцебиение графа. Казалось, теперь его сердце стучит прямо в голове Юи, а щека все еще горит от дыхания.
Тегоши, плохо собою владея, сел на кровать и уставился на гобелен, висевший на противоположной стене от пола до потолка. Ему нравились эти мягкие теплые песчаные оттенки, спокойные лица людей, изображенных на нем.
«Да какого же все это дьявола?» - спросил он сам себя, откидываясь на спину, расставляя руки в стороны.
Голова слегка кружилось и, казалось, ощущалась легкая тошнота, но все равно Юя через несколько секунд провалился в глубокий, беспокойный сон.
- Просыпайся, - послышалось откуда-то издалека.
Тегоши поморщился во сне, но через мгновение снова заснул.
- Просыпайся, - голос зазвучал ближе и тон был более настойчивым.
Юя ощутил, как к лицу кто-то прикоснулся. Пальцы гладили его скулы и подбородок, в какой-то момент прикосновения замерли на шее, но после вернулись к щекам.
- Просыпайся, иначе я устрою так, чтобы твое пробуждение было как можно более неприятным, - потребовал голос.
Тегоши медленно открыл глаза, недовольно посапывая, но, увидев перед собой лицо графа, мгновенно вскочил на кровати и отстранился на расстояние вытянутой руки, обхватив ладонью шею.
- Какого черта ты меня трогал? – завопил Тегоши.
- Хватит шуметь, - Ямашита устало потер виски и присел на крой постели. - Тебе было противно?
- Поцеловать жабу приятнее, - рявкнул Юя.
- Правда? – протянул Томохиса, ухмыльнувшись. - Чего же ты тогда во сне так улыбался?
- Никогда не смей меня трогать! – крикнул Тегоши, рванувшись на графа, сжав кулаки, но Ямашита, недовольно хмыкнув, наклонился назад, из-за чего Юя пролетел мимо и растянулся на животе перед графом.
- Мои прикосновения такие гадкие? – спросил Ямашита, растягивая слова и, навалившись на Юю, начал поглаживать спину того.
Тегоши завопил что-то нечленораздельное, сумев зарядить пяткой графу по пояснице. Тот с утробным рыком мгновенно оказался верхом на Юе, придавив того всем телом и зажав руки.
- А теперь слушай меня, подкидыш, - прошептал Ямашита Тегоши на ухо. - Не хочешь по-хорошему – не надо, - Тегоши попытался вырваться, но граф только сильнее сжал его руки. - Мне будет только интересней. Но запомни – я устрою тебе тут настоящий ад. Не нравится, когда я тебя трогаю? – он приблизился еще ближе. - Тогда я так и буду делать.
Тегоши онемел, почувствовав, как горячий язык скользнул по его уху. Несколько секунд он был будто парализован, но после снова начал вырываться, выкрикивая ругательства.
- Так тебя это бесит? – довольно ухмыльнулся Ямашита. - Отлично.
***
Юю разбудили капли дождя, отчаянно бившиеся в окно. Очень не кстати, потому что заснул он только под утро. Всю ночь разум разрывался от вопросов, противоречий, размышлений и попыток осмыслить все произошедшее за вчерашний день. Да, он решил заставить Ямашиту ответить за то, что тот сделал. Но как? Это как раз был тот случай, когда сказать легче, чем сделать. Силой тут ничего не решить. Хотя Тегоши и жил в Белом Пионе и был членом семьи, по сути тоже графом, все поместье подчинялось Томохисе. Когда отец перебрался во Францию, его старший сын стал тут полноправным хозяином. Психологически на него тоже было не надавить, слишком мало вещей существует в мире, способные задеть душу и мысли графа. И единственное, чем Тегоши пока мог изводить сводного брата – это свое присутствие в поместье. Но этого мало, это только повод продолжать измываться над самим Юей, чем граф и занимается, получая, кажется, от этого настоящее удовольствие.
Юя сел в кровати, глядя на струящуюся воду за окном. Сад был сер и уныл, а живой лабиринт из высоких кустарников зиял чернеющей и чем-то пугающей дырой. В хорошую погоду он полностью преображался и становился больше похожим на укрытие. Юя любил там бродить, скрываясь ото всех проблем и переживаний. Жалко, что сегодня погода испортилась, ему бы хотелось снова просто сесть в одном из многочисленных тупиков и, забыв обо всем, смотреть на небо и ощущать свободу.
«Должно быть что-то», - билось в голове Юи, - «Что-то, что способно выбить его из колеи». Действительно, нет людей без скелетов в шкафу. Обязательно есть что-то такое, о чем лучше никому не знать.
Тегоши, устало вздохнув, обхватил руками голову. Он не имел ни единого понятия, что делать дальше. На что обратить внимание, за что зацепиться. Он отчаянно пытался решить, как поступить, как повести себя, в каком направлении двигаться. Но ничего в голову не приходило. Ни одной дельной мысли.
- Может, ты мне подскажешь, Промпти? – он тихонько постучал пальцем в стенку небольшого аквариума, стоявшего на столике возле кровати. Но золотая рыбка, с которой Юя любил разговаривать, все так же умиротворенно плавала по кругу, не обращая внимания на хозяина.
В дверь постучали.
- Милорд, завтрак готов, - послышалось с той стороны.
- Да, скоро буду, - крикнул он в ответ и, когда отдаляющиеся шаги полностью затихли, встал с постели.
На небольшом столике уже стоял кувшин с теплой водой, чтобы умыться. Тегоши вылил сразу все в фарфоровый таз и плеснул воду в лицо. После того, как он повторил эту процедуру несколько раз, в голове немного прояснилось. И спустя четверть часа Юя спустился в столовую, где, с одной стороны длинного дубового стола, уже сидел Ямашита.
Комната была освещена свечами, стоявшими в старых серебряных канделябрах. Это создавало какой-то особенный теплый уют и контраст с серым пейзажем за окнами.
Юя сел с другой стороны стола и, положив на колени белоснежную накрахмаленную салфетку, внимательно посмотрел на графа, который никак не отреагировал на его появление. Ямашита лениво помешивал содержимое тарелки, глядя в окно. Его лицо в оранжевом свете свечей казалось невероятно спокойным. Настолько, что нельзя было представить на этом лице гримасу злости или ярости, только умиротворение и какая-то особая теплота. На какой-то момент Тегоши даже показалось, что вчерашних скандалов вовсе не было.
- Долго ты еще собираешься на меня пялиться? – спросил граф, не отрывая взгляда от окна.
- С чего ты взял, что я смотрел на тебя? – так же спокойно ответил Юя, помешивая овсяную кашу.
- Опять огрызаешься? – Ямашита повернулся в сторону сводного брата и ухмыльнулся. - Не передумал еще?
- Нет, - твердо ответил Тегоши.
- Ты же вроде умный парень, - продолжил граф. - Отчего тогда так глупо поступаешь?
- Глупец тут один, - Юя поднял взгляд на Томохису, - и я на него смотрю.
И вот, лицо, которое, казалось, не может отображать злость, изменилось. В темных, почти черных глазах отобразилось растущее раздражение, губы сжались. И даже мягкий свет свечей не мог смягчить необычайно четких, казавшихся в тот момент чрезвычайно резкими, черт лица графа.
- Повтори, - процедил он сквозь зубы.
- Сколько пожелаешь, - спокойно ответил Тегоши. - Глупец.
За считанные секунды Ямашита пересек столовую и, оказавшись рядом с Тегоши, ударил по крышке стола:
- Следи за языком, подкидыш, - рявкнул он.
- Не указывай мне! – огрызнулся Юя и тут же почувствовал щекой прохладу атласной скатерти. Ямашита, прижав лицо того к столу, наклонился:
- Еще раз повторяю, - почти прорычал он, сильнее вдавливая парня в обеденный стол. - Думай, что говоришь.
В следующее мгновение, казалось, граф опомнился. Он сделал шаг назад, глядя, как Тегоши, поправив волосы, спокойно взял ложку и начал есть овсяную кашу. Казалось, он даже не придал значения тому, что Ямашита сделал. Тому, с какой силой и злостью граф прижал его лицо к столу, будто Тегоши был провинившимся слугой, который испачкал дорогую скатерть и теперь его тыкали носом в это пятно.
- Какого черта?! – рявкнул граф.
- Думаешь, - спокойно отозвался Юя, выпрямившись, - я боюсь твоих мелких нападок?
Он повернулся к Ямашите и увидел, что лицо, которое, как казалось этим утром в свете свечей, могло отображать только спокойствие, отображало… испуг. Нельзя было понять – испугался граф своих собственных действий, или реакции Тегоши, но да, он испугался. Это было чем-то новым, такого в глазах графа Юя еще не видел. Но уже через секунду взгляд Ямашиты снова налился сталью. Он, ухмыльнувшись, вернулся к своему месту за столом.
- Приятного аппетита, подкидыш, - добавил он надменным голосом. - Пережевывай тщательней.
***
Весь оставшийся вечер Юя провел на занятиях и в библиотеке, стараясь ни о чем не думать. После того, как Мадам Соперифик закончила лекцию о климате Индии, и Тегоши был свободен, он направился сразу к себе, попросив встретившегося по пути слугу принести ужин в его комнату. Дождь не стихал и, когда Юя закрыл за собой дверь, капли стучали в окно точно так же, как и утром. Поморщившись, он лег на кровать и, зарывшись в одеяло, провалился в сон.
Его разбудил стук в дверь.
- Кто? – сонным голосом спросил Тегоши.
Это был Эндрю, поваренок. Брат Леви.
- Я пришел, чтобы передать вам это, Милорд, - высокий худощавый парень с такими же хрустально-серыми глазами, что и у Лавероны, протянул Юе измятый листок бумаги. Вид у него был растерянный, было заметно, что он очень торопился.
Тегоши молча взял записку и закрыл дверь за быстро ушедшим поваренком.
Письмо было от Леви, она прощалась. Граф выгнал ее из поместья.
***
- Ты умом повредился, черт побери?! – орал Юя, колотя кулаками в тяжелую дверь из красного дерева.
Спустя несколько минут она открылась и взгляду предстал слегка помятый тяжело дышавший граф в расстегнутой рубашке.
- Отвлекаешь, подкидыш, - проговорил сквозь зубы он, закрывая дверь. - Проваливай.
Но Тегоши успел поставить ногу перед дверным косяком, не позволяя захлопнуть дверь.
- Как ты посмел?! – заорал он, хватая Ямашиту за грудки. - Немедленно отмени свой чертов приказ!
Ямашита, казалось, удивился. Но это продлилось недолго. Вместо того, чтобы оттолкнуть Юю, он, напротив, обхватив того за пояс, втянул его в комнату, захлопнув наконец-то дверь.
- Ты не понял меня?! – вопил Тегоши, колотя графа в грудь и живот. - Верни ее! Немедленно!
Граф хрипло засмеялся, казалось, не замечая ударов, и одним быстрым движением швырнул Тегоши на огромную кровать, застеленную красным шелком и бархатным покрывалом.
- Тебя это зацепило, подкидыш? – спросил он, откидывая вскочившего Юю обратно на кровать одной рукой, а во второй держа бокал с красным вином. - Да, - протянул он довольно, - так и есть.
- Я сказал, - рявкнул Юя, умудрившись выбить бокал из руки графа, - верни ее!
- А это ты зря, - спокойно ответил Ямашита, глядя на осколки стекла на полу, и ухмыльнулся. - Теперь у меня обе руки свободны.
Тегоши даже не успел ничего понять, когда граф уже нависал над ним, придавив к постели и удерживая руки того над головой.
- Что ты там говорил? – Ямашита хрипло засмеялся. - Тебе противны мои прикосновения? - он, удерживая запястья Юи одной рукой, второй начал гладить его бедро. - И как? Бесит это тебя? – Томохиса принялся вытягивать белоснежную рубашку того из брюк.
- Отпусти меня, ублюдок! - орал Тегоши, яростно сопротивляясь и пытаясь высвободить руки.
- А если не отпущу? – граф облизнулся и рукой скользнул под рубашку парня, с силой поглаживая нежную кожу. - Что ты сделаешь, а?! Снова плюнешь мне в лицо? – он резко дернул рукой, отчего пуговицы полетели в стороны, и с силой сжал Тегошины ребра. - Наорешь? – рука поднялась до шеи и слегка сдавила ее. - Нажалуешься прислуге?
- Прекрати, черт побери! – Юя тяжело дышал, в его глазах граф видел ярость и отвращение.
Отвращение.
«Ему так омерзительно», - пронеслось в голове, - «Ему действительно гадко». Эти мысли заставили волну злости пронестись по его телу. Он задрожал, чуть сильнее сжимая шею парня.
- Тебе противно? – хрипло прорычал он, нависнув так близко, что их лица почти соприкасались.
- Более, чем что бы то ни было, - сквозь зубы прохрипел Юя.
Ямашита отстранился. Тегоши начал яростней вырываться, но граф был намного сильнее и без особо труда его удерживал. Граф замер, глядя на Юю. В голове шумело, мысли путались. Он резко поднялся с кровати, выпуская парня.
- Проваливай, - произнес он, указывая на дверь.
- Верни ее, - рявкнул Юя, швыряя в графа карманные часы, лежавшие на прикроватном столике, которые угодили тому в плечо.
- Проваливай! – заорал Ямашита, не шевельнувшись.
- Ты не избавишься от меня так просто, - ответил Тегоши, голос которого налился сталью.
- НЕМЕДЛЕННО! – граф, обойдя постель, замахнулся.
- И? – огрызнулся Юя. - Бей! Чего замер?!
Рука Ямашиты едва заметно дрогнула. Он оттолкнул Тегоши в сторону выхода и, обхватив того со спины, вышвырнул в темный коридор, хлопнув тяжелой дверью.
***
На утро Юя не вышел к завтраку. Около полудня он, одев плотное пальто и взяв с собой темно-синие бархатные перчатки, отправился в сторону деревни.
Погода слегка наладилась, хотя небо все равно оставалось затянутым тучами. Но хотя бы дождь прекратился. К Белому Пиону, меся грязь, подъехала карета, из которой, чертыхаясь, вышел Нишикидо, за которым выбежал крупный белый пудель. Ре отпустил кучера и, оглянувшись, поправил черный галстук, повязанный поверх белой рубашки. Как всегда не бритый и лохматый, он, задумчиво глядя на темные окна поместья, уверенно зашагал ко входу.
- Кузееееен, - протянул он, заходя в кабинет Ямашиты, - что там с приглашениями?
- Пишу, - отозвался сидящий за массивным письменным столом Томохиса. – Зачем, говоришь, мы бал устраиваем?
Комната была выдержана в зеленых, изумрудных цветах: кушетка с бархатной обивкой, старый книжный шкаф, украшенный фигурами ангелов, вырезанных на дверках, несколько стульев, так же обитых бархатом и пара картин на стенах, на которых были изображены пейзажи.
- Чтобы разрушить смертельную скуку, охватившую в последнее время Белый Пион! – последовал ответ. - Так вот я и пришел тебе помочь, - Ре подсел рядом и начал перебирать прямоугольники плотной золотистой бумаги. - Так, а этого старого маразматика ты зачем приглашаешь? – возмутился он, махая одним из приглашений перед носом графа.
- Он друг семьи, - невозмутимо ответил тот.
Ре пожал плечами и принялся перебирать оставшиеся бумаги.
- А это вообще лишнее! И это тоже,– возмутился Нишикидо, отправляя сразу дюжину приглашений в мусорную корзину.
- Что? – спросил Ямашита, так и не поднимая взгляда.
- Ничего-ничего, - быстро ответил тот. - А чего Коши не позвал? – возмутился Ре.
- Кого? – Ямашита сдвинул брови, не поднимая взгляда от бумаг.
- Мадемуазель Кооооши, - протянул Нишикидо с блаженной улыбкой. - Как ты мог забыть дамочку со столь пышными формами?! - он гаденько засмеялся, но, заметив, что Томохиса никак не отреагировал, добавил уже серьезным тоном. - Короче я не закончил с этой француженкой в прошлый раз и требую продолжения.
Он подсунул графу пустое приглашение, диктуя полное имя и адрес мадемуазель Коши.
Ямашита не стал сопротивляться, хотя ему и не хотелось снова видеть эту бестолковую девку, которую он, кстати, прекрасно помнил, однако кузен бы не отвязался.
- Чудно, - довольно протянул Ре. - А что там со студентиком?
- Все так же, - мгновенно ответил Ямашита. Прошлую ночь он долго не мог заснуть, снова и снова повторяя в сознании все случившееся за прошлый день и пытаясь найти объяснение своему поведению. Он признался сам себе, что тогда за завтраком он действительно испугался. И не своих действий, нет. Он был намерен запугать этого подкидыша настолько, чтобы тот просто сбежал. И больше никогда не напоминал о себе. Но какого черта тогда он испытал это неприятное чувство страха? Не реакция Тегоши же его вызвала. Точнее, ее отсутствие. Нет, спокойствие Юи, когда Ямашита с силой прижимал лицо того к дубовому столу, отражающееся в его глазах в свете свечей равнодушие должно было вызвать гнев. Должно было. Но не вызвало.
И что не давало покоя еще больше, так это случившееся в спальне. После того, как Тегоши перестал колотить в дверь и наконец-то ушел, граф еще около часа сидел на полу, опершись спиной об эту самую дверь, сжав голову руками. Его бесило все, что он видел и чувствовал перед собой. Измятые простыни, запах Юи, до сих пор наполнявший комнату, и то, что руки все еще помнили прикосновения.
«Ему противно», - вертелось в голове. И ни вино, ни подозванная девушка, ни прогулка с целью проветриться не смогли выкинуть это из головы. И это бесило больше всего. То, что его это вообще волновало. Ближе к утру Ямашита решил не бороться с этой мыслью, а найти ее причину. Но безрезультатно. Он глотал холодный влажный воздух, глядя на луну, и понимал только одно: его бесит то, что Юе гадки его прикосновения, и то, что его самого, графа, это волнует.
- Вид у тебя какой-то усталый, - поднял брови Ре. - Не выспался?
- Да, плохо спалось, - равнодушно ответил Ямашита, только сейчас заметив собаку, лежавшую на кушетке. - Какого черта твоя псина портит бархат?!
- Это не псина, - протянул Ре, невинно улыбнувшись, - Это моя любимица, Хрюшка.
- Мне плевать, как ты ее называешь. Пускай слезает! – рявкнул граф, возвращаясь к бумагам.
- Так, ты какой-то недобрый с утра, - заворчал Нишикидо. - Если плохое настроение - погладь собачку, и оно сразу улучшится! – Ямашита молча поднял на кузена гневный взгляд. - Ладно, ладно, - замахал руками Ре, поднимаясь со стула. - Ты тут делами занимайся, а я пока чай нам устрою, - он достал из кармана небольшую жестяную коробочку. - Сегодня особый, привезенный из самого сердца Индии! – граф не обернулся. - Пошли, Хрюшка, нам не рады. Так что нужен чай, да? – пудель одобрительно гавкнул. - Верно-верно, чай всегда необходим, - напевал Нишикидо, выходя из комнаты, - Чаааай тааак необходииим…
***
Тегоши неуверенно постучал в слегка покосившуюся дверь. Вокруг было тихо, потому что практически все были заняты на подготовке к ежегодному фестивалю. Безлюдные улицы казалось, тоскуют. Сразу бросалось в глаза то, насколько вокруг все было серым: стены домов, небо, грязь под ногами. Или это ему казалось из-за собственного настроения… Он плохо спал: постоянно просыпался от малейшего шума, и тогда голова мгновенно забивалась мыслями, которые хотелось бы просто уничтожить. Он не понимал поведения графа, не мог объяснить себе появление тех или иных эмоций на лице Ямашиты. Не видел причин. Когда вечером граф вышвырнул Юю из своей комнаты, он, Ямашита, был не просто зол, не просто в ярости. Его что-то задело за живое, он испытывал боль. Но сколько бы Тегоши не думал об этом, воспроизводя в памяти все случившееся до последней малейшей детали – он не мог понять, что могло послужить тому причиной. И, что его удивляло, вчерашнее состояние Ямашиты не обрадовало. Если подумать, Юя остался в Белом Пионе только чтобы воздать графу по заслугам. Он чем-то, и какая разница, что послужило причиной, но причинил боль Томохисе. Причем это что-то настолько того задело, что он даже не смог скрыть этого, одев, как обычно делал, маску безразличия. По сути, это и было целью Тегоши. Причинить графу боль. Но тогда какого черта его это так волновало? Почему тогда он не мог заснуть? Несколько раз за ночь Юя распахивал окна и высовывался, подставляя лицо дождю. Он не испытывал к графу ни родственных, ни просто каких бы то ни было положительных чувств, но… Ему ни разу не удалось закончить эту мысль. В какой-то момент через сознание пробежало «Я не хочу, чтобы ему было больно», но Юя сделал вид даже перед самим собой, что не было такого, что это была вообще не его мысль. Что этой мысли вообще нет. Потому что он хотел. Он хотел отомстить, он хотел, чтобы граф страдал. И отступать не собирался.
Тегоши засомневался, есть ли вообще кто-то дома, но в момент, когда он собрался уходить, дверь открыли.
***
Граф задумчиво вырисовывал пером узоры на бумаге, иногда поднимая взгляд на окно. Погода наладилась, и над Белым Пионом нависло чистое ярко-синее небо, а солнце беспощадно палило, так что Ямашита недовольно ослабил галстук, проворчав что-то. Он наконец-то закончил писать приглашения, их осталось только отправить адресатам, и сейчас мысли были заняты не столько самим предстоящим балом, сколько тем, что может произойти там. Он опасался, что Тегоши что-то выкинет, хотя, если подумать, вряд ли он может сделать что-то такое, что могло бы испортить кому-либо праздничное настроение. Однако скорее он приходил к этой мысли только из-за невозможности не пустить Юю на бал. Конечно, можно его запереть в комнате, предварительно хорошенько наорав, но это не выход. Как минимум гости не поймут – ведь Юя, по сути, такой же член семьи, что и сам Томохиса. Значит, запрещать Тегоши появляться в зале нельзя. Да и как ему запретить? Он тогда точно устроит шоу, а этого надо избежать.
- Где вообще его носит? – задумчиво сказал Ямашита сам себе.
- Кого? – раздался голос только что вернувшегося Ре.
- Никого, - мотнул головой граф и, заметив блеск в глазах кузена, быстро добавил, - Забудь.
***
- Тебе хорошо тут живется? – взволновано спросил Юя, зайдя в дом.
- Да, - Лави улыбнулась, жестом приглашая Тегоши войти в комнату.
Обстановка была действительно скромной. Стол, два стула, кровать. Деревянные стены, казалось, чуть прогнили, и чувствовался запах плесени.
- Дом такой старый… - задумчиво произнес Тегоши, усаживаясь.
- Да, но это временно, - ответила девушка. - Меня приняли в другую семью, на северном побережье страны, завтра отправляюсь.
- Так далеко? – удивился Юя. - И так скоро?
- Похоже, - улыбнулась служанка, - граф отправил им рекомендательное письмо, и они с радостью согласились. Я слышала, там очень хорошее место.
- Это здорово, - неуверенно ответил Юя. - Но почему так далеко? Будет трудно навестить тебя.
- Ничего, - замахала руками девушка. - Я буду писать вам письма, хорошо?
Тегоши, улыбнувшись, кивнул.
Было странно, что Ямашита позаботился о том, чтобы Лаверона не осталась на улице. Нет, ничего удивительного в том, что он послал ее на другой конец странны, не было: граф все же хотел ударить именно с этой стороны, лишить Тегоши единственного друга. Но тот факт, что Томохиса позаботился о девушке… Что-то не сходилось, не укладывалось в голове.
- Кстати, - начала она, - вы не знаете ничего о слухах?
- Каких? – Юя отвлекся от своих мыслей.
- Ну… - она замялась, - Про милорда, - Тегоши отрицательно помотал головой. - Поговаривают, что граф… ну… - Леви повернулась к Юе спиной, доставая чашки, - что он на самом деле не граф.
- Что ты имеешь ввиду? – не понял он.
- Знаете, - продолжила она, - раньше, еще до вашего приезда, в Белом Пионе работал Альберт. Конюх, - она поставила перед Юей только что заваренный чай. - Его давно выгнали, и он, похоже, немного повредился разумом.
Юя слушал молча, размешивая ложкой сахар.
- Последнее время, - продолжила Лави, - ему, кажется, стало хуже. Он постоянно твердит одно и тоже.
В этот момент послышался бой часов с деревенской площади.
- Уже шесть, - быстро проговорил Юя. - Лави, мне пора, - одним глотком он выпил весь чай и направился к двери. - И что там твердит этот конюх?
- Он говорит, - девушка подала Юе пальто, - что граф на самом деле вовсе не тот, кем себя считает. И что милорда обманули.
***
- И где тебя носило?! – раздался голос Ямашиты прямо у дверей Белого Пиона.
Тегоши проигнорировал его, молча направившись к лестнице.
- Я задал вопрос, - граф остановил Юю, схватив того за руку чуть повыше локтя. - Отвечай, когда с тобой разговаривают! – рявкнул он.
- Гулял, - ответил спокойным голосом Тегоши. - Отпусти.
В этот момент послышались шаги Ре, который что-то увлеченно пел и явно направлялся к выходу, так что Ямашита разжал ладонь, позволив Юе уйти.
***
В течение нескольких следующих дней с графом Тегоши почти не виделся, а редкие встречи ограничивались короткими перебранками и взаимными оскорблениями. Пока Ямашита был занят приготовлениями к балу и делами поместья, Юя часами сидел в комнате, служившей хранилищем документов семьи, которую в Белом Пионе называли Старым Кабинетом. Слова, переданные ему Лави, которые сказал Альберт, когда-то служивший конюхом в Белом Пионе, не выходили из головы. Перебрав все варианты, Тегоши пришел к выводу, что эта фраза обретет смысл, только если граф на самом деле не имеет никакого отношения к семье Ямашита, и надеялся найти хоть какие-то ключи или подсказки среди документов. Однако не нашел ничего, что могло бы подтвердить его догадки.
Это утро было солнечным, но немного прохладным после ночного ливня. Вокруг витал запах свежести, листва блестела и была особенно яркой. Тегоши медленно вдохнул утренний воздух и, закрыв окно кабинета, направился обратно к письменному столу, на котором его ждала очередная стопка бумаг, которые он уже без особого энтузиазма разбирал со вчерашнего вечера. На полпути краем глаза он заметил, что картина, на которой был изображен портрет матери Томохисы, слегка покосилась. Юя выровнял ее, слегка касаясь резной рамы. Девушка на портрете смотрела на него темно-карими глазами и улыбалась. Ее прическа была слегка растрепана, пара локонов выбились и спадали на лицо. Ямашита был очень похож на мать, до последних мелочей. Ее глаза, ее легкая, почти незаметная улыбка, ее руки. Только сейчас, глядя на картину, Тегоши поймал себя на мысли, что с отцом у графа практически нет общих черт. Скорее даже вообще нет. В отличие от Ямашиты, его отец был очень высокого роста, с широкими скулами и зелеными глазами. А руки… Юя снова внимательно посмотрел на руки девушки, коснувшись их кончиками пальцев. Да, и руки тоже были у Томохисы не отцовские. Тегоши шумно вздохнул, облокотившись локтем на стену чуть левее портрета, и в этот момент его взгляд уловил то, что раньше от него ускользало.
Комната была обделана ольхой и каждая доска подбиралась цвет-в-цвет, так, чтобы ни один участок стены не выделялся. Этим всегда отличалось поместье – каждая комната была идеальна, без единого пятна или не к месту висевшего гобелена. Но сейчас Тегоши изумленно глядел на темную полосу, видневшуюся из-за края портрета. Другая древесина? Определенно, эта часть была сделана много позже и, возможно, потому и была закрыта картиной. Может, это и было то, что он искал?
Тегоши, затаив дыхание, аккуратно снял портрет. Теперь было видно, что это все та же ольха, но потемневшая и испачканная по краям. Будто ее вставляли заново, забыв обработать лаком. Он неуверенно постучал по стене, послышался глухой звук.
С той стороны было пусто.
***
- Веселей, кузен! – Ре пританцовывал. - Скоро бал, веселье, так что прочь эту стальную маску с лица!
- О чем ты? – отозвался Ямашита, даже не повернувшись в сторону Нишикидо, бегавшего по залу с очередным питомцем.
- О твоем выражении лица, - отозвался тот.
Томохиса фыркнул, ничего не ответив. Спорить с Ре бесполезно. Все, что было связано с Нишикидо, создавало ощущение, что этот парень вообще не бывает серьезным или подавленным. Что бы ни случалось, какое бы настроение не овладевало находившихся вокруг него людей – Ре всегда умудрялся отшучиваться, наполняя воздух иногда не совсем здоровым юмором. Граф привык к этому, но сейчас, когда третий день подряд его мучили головные боли, вызванные, конечно же, Юей, ему поведение кузена казалось особенно странным. Устало потирая пальцами виски, Ямашита наблюдал, как Ре пытался научить бульдога по имени Хвостик танцевать вальс. Псу, похоже, это все надоело, но он послушно пытался устоять на задних лапах, пока хозяин кружил того в танце. Наверное, просто есть такие люди, которым ничто не может испортить настроение.
- А что там со студентиком? – бросил Нишикидо через плечо.
- Что? – Ямашита отвлекся от своих мыслей. - А, ничего.
- Вообще ничего? – послышался удивленный ответ.
- Да, - пробормотал граф. - Ходит где-то, почти не показывается.
- Где это? – спросил Ре, сражаясь с Хвостиком, который, похоже, окончательно устал.
- Понятия не имею, - отозвался Ямашита. - Меня не волнует.
Кузен рассеяно кивнул и продолжил возиться с собакой, то уговаривая того, то ругаясь.
Граф соврал. Последние дни единственное, чем были заняты его мысли – это Тегоши. Его раздражало, что Юя пропадал неизвестно где с утра до вечера, а в те редкие моменты, когда они пересекались – будто не замечал Ямашиту, просто кивая на оскорбления и попытки задеть, или вовсе игнорировал. Прошлой ночью граф даже был готов банально обыскать поместье, чтобы найти парня, но утром, умывшись, решил, что это ниже его достоинства. Носиться в поисках этого недоноска? Выдать тем самым свое беспокойство? Слишком много чести. И что вызывало наибольшее раздражение, так это то, что граф не мог найти повода, чтобы напасть. Тегоши не делал ничего, за что можно было бы зацепиться, в чем можно было бы его обвинить. Ямашита продолжал делать вид, что не замечает отсутствия Юи, стараясь отвлечь себя делами поместья. Пару раз он поймал себя на мысли, что, возможно, его равнодушие, пусть и фальшивое, так же выводит Тегоши из себя. Но каждый раз отметал это, напоминая себе, что «слишком много чести». И пусть он повторял эти слова так часто, что они становились похожими на самоубеждение или самообман, граф просто старался этого не замечать.
***
Тегоши, плотно закрыв дверь, подошел к заветному портрету. Слегка дрожащими руками он поддел уголок доски шилом, которое одолжил у кого-то из слуг, и тихонько потянул на себя. Дерево легко поддалось, и Юя вытащил маленькую доску, за которой находилось небольшая ниша. Поднеся к ней свечу, он заметил лежавшую там небольшую стопку писем, аккуратно перевязанную зеленой атласной лентой. Затаив дыхание, от извлек сверток и стер толстый слой пыли. В уголках конвертов размашистым почерком было написано имя отца Томохисы и Юя, усевшись прямо на пол и аккуратно развязав ленту, открыл первый конверт.
Письмо было написано почти двадцать пять лет назад.
«Дорогой друг, я всеми силами стараюсь понять тебя и те чувства, что охватывают твое сердце», - говорилось там, - «Это тяжелое испытание, но я верю, что ты сможешь преодолеть его с высоко поднятой головой. Со временем ты забудешь все это и единственное, что останется в твоей душе – это любовь отца к сыну. Мне трудно представить, что сейчас твориться у тебя внутри, но я сделаю все, чтобы поддержать тебя в это трудное для вас всех время. Надеюсь, ты сможешь простить свою возлюбленную жену. Что бы ты не решил, я всегда буду на твоей стороне. Искренне твой, старинный друг».
У Тегоши перехватило дыхание. Бросив исписанную бумагу на пол, он открыл второй конверт. Это письмо было написано шесть лет спустя.
«Милый друг, какое же счастье, что ты наконец-то написал. Мне несказанно жаль, что теперь прошлое еще труднее игнорировать. Может, тебе даже никогда не удастся вычеркнуть это из памяти. Особенно имея столь яркое напоминание перед глазами. Но я верю, что ты найдешь в себе силы преодолеть это. Что бы не случилось в прошлом – этого не изменить, но ты в силах изменить грядущее. Я знаю тебя как самого доброго и заботливого человека из всех, встретившихся на моем жизненном пути. Ты не можешь быть плохим отцом. Твое сердце тебе этого не позвонит. А я всей душой и сердцем с тобой».
Юя перечитал письмо еще раз, пытаясь сложить это в общую картину, но послание было слишком туманным. Будто написавший выбирал те слова, которые понял бы только адресат.
Закусив губу, Тегоши открыл последний, третий конверт. Это письмо было написано всего три года назад. Судя по дате, оно пришло незадолго до отъезда главы семьи во Францию. Где отец Ямашиты и познакомился с матерью Юи.
«Сердечный мой друг, послушай, если все так плохо – уезжай. Мальчик уже взрослый, он научен всему необходимому, а ты заслужил славную жизнь и возможность не оглядываться на прошлое каждый день. Так будет лучше и для него. Твои внутренние силы не бесконечны. Надеюсь, ты примешь правильное решение и сможешь начать жизнь заново, для самого себя, и подарить своему сердцу спокойствие. Я всегда с тобой душой и разумом».
Ни в одном письме не значилось ни имени отправителя, ни обратного адреса.
Тегоши обессилено облокотился на стену. Единственное, что он точно вынес из этих писем, это то, что отец Томохисы уехал из страны вовсе не по делам. Это была лишь версия для окружающих. На самом деле он убегал. От прошлого и… своего сына?
***
- Куда собрался? – раздался за спиной Юи голос графа.
Тегоши, проигнорировав вопрос, взялся за дверную ручку и открыл парадный вход. В лицо ударил прохладный вечерний ветер и запах осени, послышался шелест листвы, а где-то вдалеке – первые раскаты грома.
- Я вопрос задал, - рука Ямашиты опустилась на плечо парня, и он дернул Юю на себя.
- По делам, - отмахнулся Тегоши, вырвавшись.
- Куда?! – Томохиса запер входную дверь, опершись на нее спиной.
- Мне надо в деревню, - огрызнулся Юя. - Что не так?!
- Твоя девка уже уехала, - усмехнулся граф, - так что разворачивайся.
- Я сказал, - Юя сжал кулаки, - у меня там дела. Пропусти.
- А знаешь, - Томохиса задумчиво улыбнулся, поправляя волосы, - я же отвечаю головой за твою безопасность…
- С каких пор?! – крикнул Юя и развернулся, решив выйти через черный вход.
- С самого начала, - послышался ответ и граф, быстро обойдя парня, вновь преградил тому путь. - И я считаю, что в деревне тебе находиться небезопасно… - задумчиво продолжил он.
- К чему ты клонишь? – Юя напрягся, догадываясь, каким будет ответ.
- Я ни к чему не клоню, а говорю прямо, - граф чуть наклонился и заглянул парню в глаза. - С этой минуты тебе запрещено покидать территорию Белого Пиона.
- И как ты это себе представляешь? – рявкнул Тегоши, толкнув графа в грудь. - Будешь везде за мной ходить, чтобы в нужный момент запереть дверь?
Ямашита даже не шелохнулся от полученного удара. Улыбаясь, он выпрямился и открыл двери.
- Все проще – усмехнулся он. - Думаю, никто из стражников и слуг не жаждет получить двадцать ударов розгами… Вероятно, они не станут нарушать мой приказ, - он широко улыбнулся. - Так что пойду предупрежу их.
Посмеиваясь, граф направился к воротам, оставив Тегоши бессильно пылать от ярости, закусив губу. Еще несколько минут он сверлил взглядом дверь, только что закрывшуюся за графом, и пытался решить, что делать дальше.
Ему обязательно надо было попасть в деревню. Он был обязан найти одного человека и задать ему очень важный вопрос. Казалось, граф просто опередил его, но Юя быстро отказался от этой мысли, решив, что Ямашита уже не знал, за что зацепиться и как еще попортить Юе жизнь. Теперь его точно не выпустят. Никого не волновало, что Тегоши не заложник, не ребенок и полностью свободен в своих перемещениях, имея по сути тот же статус, что и Ямашита. Он член семьи. Но Томохиса был главным. И если он дал приказ – никто и никогда не решался его нарушить.
Тегоши усмехнулся и почти бегом отправился в левое крыло поместья, где располагались комнаты прислуги.
У него был план.
***
- Я все равно не понимаю, - протянул Эндрю, открывая большой прикроватный сундук.
- Извини, - ответил Тегоши шепотом, - Я пока не могу ничего объяснить.
- Надеюсь, - брат Леви вздохнул, - вы, милорд, не задумали ничего опасного.
- Не волнуйся, - усмехнулся Юя, - заботиться о моей безопасности – забота графа, а не твоя.
- Как скажете, - равнодушно ответил Эндрю, извлекая из сундука ворох выцветших тряпок и протягивая их Тегоши. Юя бегло осмотрел их и, ухмыльнувшись, направился к двери.
- Спасибо, - бросил он через плечо. - И никому ни слова.
- Ясное дело, - протянул мужчина, пожав плечами.
Тегоши отправился в свою комнату в обход, по служебным лестницам, постоянно оборачиваясь и прислушиваясь. Никто не должен был его заметить.
Добравшись до комнаты, Юя облегченно вздохнул, скидывая все тряпье на кровать и начав расстегивать рубашку.
«Думаешь, самый умный?» - подумал он про себя, улыбнувшись.

@темы: JCF III, Tegoshi Yuya, AU, Yamashita Tomohisa, PG-13, авторский

Название: Сказка на ночь
Пейринг/Герои: АКаме, МаруДа и много разных вскользь
Рейтинг: R
Загадка: во 2-ой части фика:
«Многое этим начинается, да мало заканчивается. Отдашь — обратно можешь и не получить, а потребуешь — навсегда исчезнет. Не пришел бы ты сюда, Юичи, если б отец твой этого не имел».
Отгадка: читать дальшеДоброта
читать дальше

Часть первая

Это был предрождественский вечер. Всего пара часов отделяла детей от встречи с Сантой. Гости шутили и смеялись, наполняя бокалы шампанским. Во всей этой суете дедушка чуть не потерял из виду своего внука, бегавшего из комнаты в комнату, представляя себя то супер-героем, то эльфом, то еще каким-то магическим существом. Но, посмотрев на часы, дедушка понял, что беготню пора прекращать, иначе ребенок не будет спать всю ночь.
- Юичи, пойдем-ка в твою комнату, я расскажу тебе сказку перед приходом Санты, - дедушка погладил взъерошенные волосы внука.
Юичи, несмотря на то, что летать по комнатам было очень весело, согласился, что уже пора готовиться ко сну. Он был очень милым и послушным ребенком.
Удобно устроившись в кровати, Юичи, с восхищением глядя на деда, приготовился слушать новую захватывающую историю. Дедушка был мастером в этом деле, ведь в свое время он не раз слышал их из уст своего отца, великого выдумщика и фантазера. Но и сам дедушка иногда сочинял такое, что диву даешься, как это могло прийти ему в голову. Наверно именно в этом умении — рассказывать невероятные истории — и заключался секрет их семейного счастья с бабушкой.
- О чём бы ты хотел послушать сегодня? Об одном из оленей в упряжке Санты или...? - не успел закончить фразу дедушка, как любопытный внук прервал его.
- Дедушка, а мне папа однажды говорил, что ты знаешь какую-то удивительную историю, которую записал наш далекий предок. Вот только папа ее от тебя никогда не слышал.
- Правильно, не слышал. А все потому, что у этого неугомонного сорванца в свое время только драки, да стрельба по птицам были на уме. Благо, мы с твоей бабушкой его от этого отучили. Но в наказание за такое он так и не узнал эту историю. А ведь она действительно случилась с нашим предком. Он записал ее в дневнике, который 2 века спустя нашел мой прапрапрапрадед.
- Дедушка, расскажи мне, пожалуйста! Я так хочу узнать про наших предков!
- Ну что ж...Пожалуй тебе я расскажу, ведь ты у нас такой послушный мальчик! К тому же, того предка тоже звали Юичи. Именно в его честь ты и назван.
Глаза Юичи расширились от удивления и восторга. Его назвали в честь уважаемого предка, жившего много веков назад, с которым приключилась столь невероятная история, что только избранным позволено ее услышать! Затаив дыхание, ребенок приготовился внимательно слушать каждое слово дедушки.
-Итак, история эта приключилась много веков назад с предком Юичи, от которого и пошел наш род Накамару. В то время Юичи было 26 лет.

Часть вторая

- Должен признаться, начинается она довольно печально. Дело в том, что отец Юичи слег в то время с тяжелым жаром и готовился отойти в мир иной. Перед самой кончиной созвал он в спальню всех своих сыновей, дабы дать им последние наставления и благословить перед кончиной.
А сыновей у него было трое: старший — Юичи- сын кроткий, трудолюбивый, уважительный, серцем невероятно добрый. Средний сын — Коки - еще с младых ногтей обладал нравом пылким, во все драки лез, вообщем, задира был жуткий. Младший сын — Джунно - был столь самолюбив, что с ручным зеркалом не расставался, дабы любоваться на свою божественную красоту ежеминутно.
И вот созвал отец всех троих, дал наказы младшим сыновьям, да толку в этом, видно, было мало. Последним позвал к себе он старшего сына.
- Перед тем, как навсегда с вами проститься, хочу поведать тебе, что приключилось со мной как раз до твоего рождения. Вез я на рынок продукты, когда увидел на дороге сгорбленную под тяжестью корзины старуху. Многие телеги проезжали мимо, но никто и не вздумал ей помочь. Все торопились повыгоднее продать свой товар. Не мог я смотреть на это, подвез старуху, хоть и не по пути мне было. Но да ничего, все равно овощи потом хорошо раскупили. Поднося ее корзину к дому, вот что услышал я от старухи: «Благодарю тебя за сердце твое доброе, к чужим бедам вострое. Да будет счастье первецу твоему за это. Вырастет он тебе подмогою, да наградят его высшие силы чудесным потомством. Свяжет он себя узами небесного брака с особой королевских кровей.» Вот что предсказано тебе, златосердечный мой первенец! Порадуй отца на небесах, найди свою предначертанную любовь. Отправляйся в странствие за своей принцессой...-наказал отец красному от горьких слез сыну.
- Ну и про этих дураков не забывай, - добавил он со вздохом, покосясь на стоявших у двери братьев: Коки, пытавшегося поймать надоедливую муху, и Джунно, поправлявшего локон белокурых волос, глядя в ручное зеркало.
И вскоре вознеслась его душа в райское царство.

***
Не мог Юичи противиться отцовскому слову, начал думать, да не решить, в какую сторону направиться за суженой своей. Опечаленый сидел он на берегу реки, как вдруг появился старец, весь седой, сгорбленный, в лохмотьях, на ногу прихрамывал, на посох опирался.
- Что за беда на молодость напала? Неужто влюбился беспросветно? - спрашивал старик.
- Да в том-то и беда, дедушка, что не знаю я, где любовь свою искать, - и рассказал Юичи старику отцовское желание.
- Да...задачка. Крестьянскому сыну до особы королевской нелегко добраться, да и не так уж мало их, а твоя судьба одна. Но да есть способ помочь тебе: в горах, что стоят в месяце ходьбы отсюда, живет старик-мудрец. Сколько лет ему никто не ведает, да и не каждому он на глаза попадается. Окромя того, боятся его люди, колодовской силой, говорят, наделен. Чуть что не понравится — в миг прихлопнет. От того горы эти обходят, по запасной тропе идут, хоть в неделю дольше путь по ней. Коли не боишься, поди, спроси его совета. Он тебе всю правду откроет.
- Храбростью никогда не славился, но, видно, выбора нет. Нужно мне его повидать, исполнить на радость отцу предсказание.
- Что ж, воля твоя. Но путь до гор не прост, через лес надобно идти, а там и звери дикие, и темная магия сокрыта. Одному идти — головы не сносить. Соратника тебе надобно.
- Эх, нет у меня друзей верных, да и не хотел бы я их такой опасности подвергать. Уж попытаюсь сам добраться, да поможет мне благословение отцовское.
- Ну да помогут тебе небеса, да чистое твое сердце.
Попрощался Юичи со стариком, стал к пути снаряжаться. Да только что возьмешь-то? Дом их небогат, а то, что есть, нужно братьям оставить, пока он в дороге будет, иначе совсем пропадут. Взял он лишь небольшой мешочек монет, хлеба на месяц, флягу с водой, и пустился за своей судьбой.

***
Тем временем возвращались его братья с ночного приключения домой:
- Да с тобой пойти никуда нельзя. Нормальные пацаны засмеют такую фифу, - брезгливо сказал Коки.
- Да они и слова сказать не могут, только слюни пускают, - парировал Джунно, поправляя челку.
Коки презрительно фыркнул.
- Ну хоть в бар со мной не шляйся!
- Да? А кто спас твою шкуру от того ревнивца? Да если б не я, …Нажрешься, а потом начинаешь лапать всех подряд.
- Ну откуда я мог знать, что тот танцовщик его...ну...его.
- И все же, если б не я, ох и разукрасил бы он тебя! Ах, он всю мою новую помаду съел. Хорошо, хоть побритый был, а то щетина — это так противно! Фу!
- Меня сейчас стошнит, - с отвращением сказал Коки.
- Да-а-а? А он, кстати, очень даже хорош в горячих поцелуях. Может, как-нибудь наведаться к этому Такки? Говорят, он устраивает отличные вечеринки!
- Не смей туда ходить!
- О-о! Мой милый старший братик ревнует! - Джунно потрепал Коки за левую щечку.
- Да я тебя щас...
От Коки Джунно спасла записка, лежавшая на столе. Благо читать отец их все же научил, хоть и немало сил на это ушло.
- Ха, вот дурак. «Должен осуществить отцовский наказ», «особа королевских кровей». Ишь, разбежался! Он и с деревенскими общаться-то не умеет, а тут на те, принцесса. Ну да пусть идет, и без него справимся. Пара сундуков в подполе все ж набита, - и Коки спокойно отправился спать.
- Эх, зато какая романтика! - мечтательно произнес Джунно, накручивая на палец свой сияющий локон.
***
Долго иль коротко добрался Юичи до леса. Вошел он туда, свет будто погас. Лишь немногие лучи могли пробраться сквозь вершины тысячелетних деревьев. Пройдя еще 2 дня по лесу на север, ориентируясь, как учил его отец, вышел он на малую, но хорошо освещенную полянку, да решил отдохнуть немного. И уж сон накрыл его своим теплым покрывалом, как вышла на охоту рысь, мясом человечьим своих детишек попотчивать. Очнулся Юичи, да уж прыгнула она в смертельной атаке. Тут бы и конец нашему юноше, но пронзила зверя того стрела с золотым опреньем. Пока оправлялся он, подошел к нему невероятной красоты парень. Черты лица тонкие, фигура точеная, гордость и величие в прекрасных глазах.
- Неужели крестьянский сын не слышал, что в лесу не лучшее место для отдыха, - сказал юноша и голос его заворожил Юичи. - Кто ты такой и что здесь делаешь?
- Я Юичи, крестьянский сын, иду в горы повидать мудреца-волшебника.
- Видимо, судьбой мне было начертано тебя спасти. Сам туда направляюсь за советом. Да, кстати, зовут меня Камэриэль, я из рода светлых эльфов, - тут только заметил Юичи острые уши, выглядывающие из-под прядей пшеничных волос, искрящихся в лучах озорного солнца. - Что ж, вдвоем и трудная дорога веселее.
Так и шли они, уж недели две минуло. Юичи рассказал все об отце своем и предсказании, поделился, как хорошо в его деревне в пору цветения деревьев, сколь много рыбы в чистой реке, что протекает рядом с деревней. Эльф много слушал, и даже мягко улыбался, но про себя говорить не любил. Так Юичи ничего толком про него не узнал, и лишь по печали в прекрасных глазах мог догадаться, что у этого божественного существа в сердце хранится какой-то страшный секрет.
***
И уж скоро должен быть выход из леса, как с диким криком налетела на них птица громадная, крыльями свет заслонившая, глаза яростные, на клюве кровь запекшаяся. Не берут ее стрелы эльфийские. Видать, не дойдут они до гор...
Отчаяние отразилось на лицах измотанных путников, когда чуткое эльфийское ухо уловило чье-то приближение сзади. Что-то, разрывающее воздух, летело с левой стороны. Едва эльф успел увернуть голову вправо, как мимо промчался сияющий розовый шар, попал в грудь птице и та, прокувыркавшись в воздухе, пытаясь подняться повыше, будто цепляясь за воздух, упала с грохотом где-то за деревьями.
- Да, детка. Я ее сделал, - послышался голос позади. Камэриэль и Юичи обернулись.
Там стоял неземной красоты юноша, казалось, сверкавший с головы до пят.
- Вовремя я, не так ли?
- Кто ты такой? - спросил Камэриэль. Юичи был заворожен настолько, что не мог вымолвить и слова.
- Считайте, что теперь я ваш ангел-хранитель, - он улыбнулся с чувством собственного превосходства. - Меня зовут Фэй Дзин, я из рода могущественных фей и помогу вам в вашем странствии, а то убьют вас того и гляди. Можете не благодарить, такой уж я чуткий к людским несчастьям.
- За птичку, конечно, спасибо. Но, во-первых, не все тут люди (Камэриэль слегка похлопал кончиками острых ушей), а во-вторых,...ТЫ ЧУТЬ МНЕ ГОЛОВУ НЕ СНЁС !!!
Гордость Фэй Дзина разбилась на тысячи мелких осколков. Он потупил взгляд:
- Эм, прости. На самом деле я не совсем полноценный фей...э...ну то есть по материнской линии стопроцентный, а вот отец был джином, при том не очень умелым, ну да что поделать, практики никакой, лампа много веков в песках лежала...ну вообщем часть силы мне по матери передалась, а вот использовать не очень получается. Запрет на ней: применять только если кому-то грозит смертельная опасность. Ну вот совет фей и послал меня странствовать, чтобы я людям помогал, а когда опыта наберусь, даруют они мне высшую силу. Ну я подумал...вам не нужен фей в дорогу?
- Хм, фей-практикант, чудесно...- скептически сказал Камэриэль.
- Господин Фей, Вы окажете нам огромную честь...-начал было Юичи.
- ...если не убьете нас во время своей практики, - ехидно завершил Камэриэль.
- Камэриэль! Он же спас нас! Огромное спасибо, Господин Фей! Мы с радостью возьмем Вас с собой!
- Зовите меня просто Дзин, пока я не стал могущественным феем, - засиял Фэй. - Ну не время прохлаждаться! - скомандовал самопровозглашенный лидер. - У вас ведь наверняка какие-то важные дела, раз вы дошли до сюда. Расскажите, куда путь держите.
Юичи поведал Дзину об их цели, тем временем выбрались они из темного леса. В лучах солнца Фэй выглядел еще прекраснее.
- Такой красивый!- зачарованно прошептал Юичи.
- Ну да, такой уж я родился. Что поделаешь, не всем дано, - игриво заметил Дзин.
«Хм, личико смазливое, но с истинной эльфийской красотой не сравнить» - самодовольно подумал про себя Камэриэль, заправляя локон за прекрасное острое ушко.

***
Так дошли они до горы, а в горе той виден узкий проход в покои мудреца. Собрали всю храбрость в кулак и вошли. А старик их уже поджидал. И впрям казался он древнее древности, голова без единого волоска, сверкает как шар, глаза, что бездна, темные, глубокие, да искра хитрости в них промелькнула.
- Знаю я, зачем вы пришли. Расскажу все, что желаете, но прежде загадаю загадку. Разгадаете — откроется вам правда, не разгадаете — смерть ваша.
- Не нравится мне это...-поделился опасениями Фэй, - Знаете что, люди...-тут он перехватил яростный взгляд Камэриэля и исправился, - то есть эльф и Юичи. Я не очень хорош в этих делах, так что вы уж постарайтесь.
- Ясно, мудрость фей по крови не передается, - ухмыльнулся Камэриэль.
- У нас нет иного выхода, - обратился Юичи к мудрецу, - загадывайте.
- Что ж, слушайте внимательно, да с жару не отвечайте, хороше-е-енько подумайте. Время вам — пока не перетечет вся вода из верхней чаши в нижнюю.
Они обернулись и увидели, что из стены пещеры были высечены полукруглые чаши в два этажа, а меж ними рейка, по которой стремительно мчалась струя воды.
Итак, вот вам моя загадка: «Многое этим начинается, да мало заканчивается. Отдашь — обратно можешь и не получить, а потребуешь — навсегда исчезнет. Не пришел бы ты сюда, Юичи, если б отец твой этого не имел.»
- О, Ками-сама! А попроще нет?!- глаза эльфа расширились от удивления.
- Ха, мудрость эльфов по крови тоже не передается? - съехидничал Дзин и еле успел увернуться, чтобы не получить в нос.
- У вас мало времени, ребятки! Верхняя чаша уже наполовину пуста, - прищурил глаза мудрец.
Юичи напряженно думал. Что же такое было у его отца? Он был простым крестьянином, никаких богатств или волшебных предметов у него не было. «Нет, это не предмет, ведь ничего такого я собой не брал». Мозг начал вскипать: «Так, с чего началось мое путешествие...я собрал вещи, пошел по полю, затем в лес, там встретил Камэриэля, потом Дзина...нет, не то, еще раньше...я встретил старика! Рассказал ему обо всем, он меня направил сюда...но при чем здесь отец? Нет, еще раньше. Отец перед смертью рассказал пророчество, поэтому я начал путь! Пророчество...старуха! Вот, когда все началось! Отец и старуха!»
- Юичи, милый, поторопись, я не хочу умирать молодым! - взмолился Дзин.
- Не мешай ему! - сказал грозно Камэриэль, - Он хоть пытается думать.
- Грр...стану феем, я тебя..., - Дзин не знал, какое наказание придумать этому бесящему его эльфу. - «Если я вообще им стану, а не погибну в этой противной полумрачной пещере! Мир лишится такой красоты. Это же просто несправедливо!»
Камэриэль не смел беспокоить Юичи, видя, как тот сосредоточенно пытается что-то вспомнить, однако он также видел, что и вода в чаше приближалась все ближе и ближе ко дну и вскоре должна была совсем иссякнуть. «Давай, Юичи! Вспомни! Я должен спросить старика, иначе не будет мне покоя!». Камэриэль с надеждой в глазах посмотрел на Юичи.
Струя стала меньше...
- О, великая мать Фэй! Прости меня за все пригрешения, за то, что я такой бестолковый полуфей, я обещаю исправиться, я буду стараться изо всех сил! Только оставь меня жииииииить! - Дзин начал слезно молиться.
- Юичи, вода! Она почти закончилась! - закричал Камэриэль.
- Мы все погибнем! Нееет, - завопил Дзин, опускаясь на колени и держа Камериэля за руку.
- Ваше время...- сказал мудрец.
- Я знаю ответ, - решительно произнес Юичи.
Он действительно нашел его в глубине своего сердца и понял, что только имея это, он сможет дойти до конца. Все были спасены. Старик указал им, куда идти. Однако еще какое-то время Камэриэль и мудрец перешептывались в дальнем уголке пещеры. Вид у эльфа был понурый, но после разговора в глазах его вместо печали появилась решимость. Напоследок волшебник одарил их: Юичи за храбрость дал он меч, но не простой, а такой, что 10 мечей одновременно переломать может, если возьмет его злой человек — тут же к земле припадет и с места не сдвинется, а если возьмут его ради защиты — легче пера хозяину покажется. Кроме того, указует он верный путь к суженой Юичи. Камэриэлю дал он новый лук и колчан стрел, кои поразить могли 10 таких птиц, что повстречалась им в лесу, за раз. А Фэй Дзину дал он сосуд с жидкостью кровавого цвета.
- Э, то есть Юичи меч, эльфу стрелы с луком, а мне...бутылек какой-то? - Дзин вскинул бровь, подкинув сосуд и успешно поймав его.
- Идиот! Не смей им играться! Это кровь дракона! Много полезных свойств она имеет, не все до конца изведаны, но главное — заживляет она раны смертельные, - негодующе произнес старик. - Береги каждую каплю! И вообще, ты фей, сам должен что-то уметь, нечего на волшебные предметы рассчитывать, - отчитал Дзина мудрец.
- Так бы сразу и сказали, что кипятиться-то так...- пробубнил Дзин, боясь, как бы его за это не заколдовали в какую-нибудь кружку или бревно. Кто ж знает этих волшебников?!
Попрощались путники с мудрецом, поблагодарили за все и пошли навстречу своей судьбе.

Часть третья

Уж много троп прошли путники, много полей пересекли, прежде чем повстречался им город белокаменный. В центре его возвышался огромный дворец, украшенный сияющими камнями с крышами золотыми, свет солнца перебивавшими.
- Неужели здесь моя принцесса? - с надеждой и восторгом смотрел Юичи на всю эту роскошь.
- Мда, неплохо для крестьянского сына, если так, - подметил Камэриэль.
- Дворцы фей куда шикарнее, - фыкнул Дзин, - но для крестьян и лесных эльфов и это чудо, конечно.
- Это еще почему это для лесных эльфов ЭТО чудо? И кто тебе сказал, что я ЛЕСНОЙ эльф? - уши Камериэля задергались от гнева.
- А что, бывают другие эльфы, кроме лесных? - изумленно спросил Дзин, - Мне мама сказки только про лесных рассказывала. Что живут они в домах из переплетений стволов мощных деревьев и лиан, что золото для них ничто, добродушные дети природы, - искренне заявил Дзин.
- Хочешь сказать, что я похож на убогого, наивного, добродушного лесного эльфа, разговаривающего с птичками, кормящего с рук хищников, питающегося ключевой водой и дикорастущими плодами, да еще и живущего в палатке из лиан?
- Ну на наивного и добродушного ты явно не похож...да и в птичку стрелял...- Дзин не успел высказать все свои замечания по поводу характера Камэриэля, т.к. делать это лежа на земле и согнувшись в три погибели из-за удара в живот не очень удобно, - Ты явно не лесной, - сквозь зубы проговорил фей, корчась от боли.
- Я рад, что ты это осознал, - невозмутимо ответил Камэриэль и пошел дальше, догоняя Юичи.
На самом деле Камэриэль долго сдерживался от этого поступка, чтобы лишний раз не расстраивать своего друга, но должно же было терпение когда-нибудь лопнуть?
- А где Дзин? - обернулся Юичи.
- А, да так, загляделся на лавку с бусами всякими. Он же фей, они любят все такое блестящее, миленькое. Даже атакуют розовыми энергитическими шарами. Кавай, нэ~ - Камэриэль сказал это с абсолютной невинностью на лице, сложив ладони и наклонив голову на правый бок.
Юичи такой ответ посчитал вполне убедительным и они пошли дальше.
- Во дворец ведь просто так не проберешься, надо бы разузнать у местных, каков правитель и как к нему попасть, - задумался Юичи.
- Ты прав. А вот и то место, где можно все выведать, - ухмыльнулся Камэриэль.
По левой стороне улицы стояла таверна. Войдя в нее, путешественники увидели множество уже давно не трезвых, но зато веселых посетителей. Они шумно разговаривали, кто-то пытался прогорланить что-то из местной поп-культуры, иные мирно посапывали. За барной стойкой вытирал стаканы молодой красивый юноша, карие глаза и пухлые губы которого выражали легкую сонливость или скуку. Он окинул взглядом чужаков, но ничего не сказал. Они заказали малоалкогольные напитки и чего-нибудь, чтоб подкрепиться, а сами уселись за столик рядом с четырьмя сильно подвыпившими крепкими мужичками. Те как раз обсуждали что-то, связанное с дворцом.
- Не, ты слышал, что устроил этот Айба? Так нажраться не каждый аристократ может.
- Молодец, мужик! Уважаю! - подхватил разговор его толстолицый приятель.
- А что он такого сделал? - вступил в беседу Камэриэль, прикрыв уши волосами. Не во всех городах радушно принимали эльфов.
- А вы, чёй-то, иностранцы? - компания оглядела чужаков,- Ну да милости просим в наш чудесный город. А сделал он вот что...
Через полчаса друзья знали все, что только можно о правителе этого города и окрестных деревень и его «правой руке». Управлял этими землями Его Величество Сакурай V Мудрый. Мужички о нем отзывались хорошо: что властвует разумно, лишнего не берет, людей не притесняет, с соседями дружбу поддерживает, да только уж занятой сильно. Не отдыхает совсем. От глубокой депрессии спасает его лишь верный рыцарь и первый советник Масаки фон Айба. Он не слишком умен и отважен, зато по праву носит звание самого отвязного рыцаря при дворе за улетные пиры и распевание песен «под мухой» в тронном зале во время приема послов. Оно хоть и противно этикету, да хоть как-то заставляет Сакурая улыбнуться.
- А дочь у него есть? Хороша ль собой?
- Эээ, батеньки, неужто посвататься решили? Ишь шустрые какие! Да только нет у него детей: ни дочери, не сына. Не женат еще, весь в работе.
- Да как же это? Правитель и не женат? Наследники же требуются!
- Да так- то оно так, да не нашел еще себе под стать. Никто из чужеземных принцесс не сумел его очаровать. Толпами приезжали за мудрого повелителя-то, всем отказал. Уж красавицы и так, и сяк, и танцуют, и поют, и речи ласковые говорят, а Сакурай смотрит-смотрит с грустью на все это, идет спрашивать совета к Айбе. Запирают они мощные двери на крепкие засовы, чтобы никто их дум не услышал, да невестам не передал. Всю ночь переговариваются, а под утро выходит Сакурай, да говорит, что ни одна ему не полюбилась. Невесты в слезах и уезжают восвояси.
Тут в таверну ворвался один из местных. Еле дыша, прокричал он новость:
- Там...во дво...во дворец...пробрался шпи...шпиён какой-то...чужеземец...схватили его, видать казнят...фуух.
Все всполошились, таверна загудела. «Это кто ж посмел посягнуть на нашего правителя?», «Смерть шпиёну» доносилось из разных углов. Один из мужичков обернулся в сторону, где сидели Юичи с Камэриэлем, да их уже и след простыл.
- Нигде этого идиота без присмотра оставить нельзя! - гневно процедил сквозь зубы Камэриэль, мчась спасать его, т.к. ни у кого не возникло сомнений, кто же этот загадочный шпион.
- Камэриэль, там куча охраны! Нам не пробраться не замеченными, - с тревогой сказал Юичи.
- Вижу. Похоже нам придется самим идти в сеть.
Двое друзей атаковали охрану и вскоре, изрядно побитые, очутились на коленях в тронном зале в компании с Дзином перед сидящим на троне Сакураем V и его верным советником.
- Кто вы такие и зачем пробрались во дворец? - строго спросил Сакурай, обращаясь прежде всего к Дзину.
- Действительно, зачем? - Камэриэль посмотрел испепеляющим взглядом на фея, проведя кончиком языка по разбитой кровоточащей губе.
- Молчать! Не тебя спрашивают, - резко обрубил его охранник, схватив его за волосы и наклоня голову перед Его Величеством.
- Като! Не так жестоко! - не стерпел такого поведения великодушный Сакурай.
- Простите, Ваше Величество!
- Итак, зачем вы здесь?
- Ваше Величество, мы ищем прекрасную принцессу, чтобы осуществить пророчество, данное Юичи. В поисках нам помогает волшебный меч, который и привел нас сюда. Поверьте, мы пришли без плохих намерений. Я тайком пробрался сюда, чтобы посмотреть, где комната принцессы. Но не успел я это сделать, как меня схватили.
- Ты и не смог бы это сделать, в моем дворце нет принцесс.
- Как нет? Правда нет? Совсем? - Дзин не мог поверить, что его первая же миссия не имела никакого смысла.
- Совсем.
- Вот блин! - только и мог воскликнуть Дзин, за что его согнули практически до самой земли.
- Не смей так выражаться при Его Величестве! - охрана у Сакурая V была отменная.
- Тише, Кояма! Не так резко!
- Простите, Ваше Величество!
- Что ж, как я вижу, вы действительно пришли с миром. Однако мне стало интересно, что за пророчество заставило вас сделать такой рискованный шаг. Развяжите их, они мои гости.
После этого они рассказали все правителю, который не мог не умилиться наивности и чистоте чужеземцев.
- Да, найти свою любовь не так-то просто. Твой меч указал на мои земли, но путь ваш проходит дальше. Я слышал, что на северо-востоке отсюда есть замок, стоящий на крутой горе, в царстве мрачном и нелюдимом. Охраняет тот замок огненный дракон, потому никто оттуда живым не возвращался. Но ходят слухи, что в замке том заключена принцесса, прекраснее которой нет на всем белом свете. Уж много столетий прошло, а красота ее не увядает, т.к. знает она секрет вечной молодости. Но быть может все это лишь легенда. Что ж, не могу я вас боле задерживать. Отпускаю вас с благословением.

Как только вышли герои за пределы города, вынул Юичи меч из ножен и указал тот меч на северо-восток.

Часть четвертая

Четвертый день подходил к концу, когда Камэриэль шепнул Юичи: «За нами кто-то следит. Все время, что мы идем из города, кто-то прячется за деревьями.»
Пройдя еще несколько метров, эльф неожиданно схватил лук и пустил стрелу в дерево в 30 шагах от него.
- Меня начинает это раздражать! Выходи и сразись лицом к лицу!
- Я не собираюсь с вами сражаться, - послышался робкий голос из-за дерева, - я хочу к вам присоединиться.
Навстречу к ним шел тот самый юноша, что обслуживал их в таверне.
- Меня зовут Таччон, я сын владельца таверны. Можно я пойду с вами? - с надеждой посмотрел на них парень.
- С какой стати? Ты хоть знаешь, куда мы направляемся? - Камэриэль явно был против.
- Вы идете в мрачное царство на северо-востоке, в замок Дракона. Я знаю, что это опасно, поэтому и иду. Я могу помочь вам!
- Хочешь стать драконьим обедом?
- Я и так умираю от скуки в этом городе. Каждый день одно и то же: пьяные лица, шумные разговоры, сплетни, драки. Я хочу увидеть мир! Хочу приключений захватывающих и опасных! Хочу почувствовать вкус жизни!
- Безрассудный юнец! Живешь в процветающем городе, работаешь при отце. Найди себе невесту и заведи детей. Будут тебе приключения!
- Вы не понимаете! Меня тянет туда, я жажду новых ощущений! А отец справится и без меня, у меня есть брат, он возьмет на себя таверну. Я хочу рискнуть!
- Ты не понимаешь, чего ты хочешь!!! У тебя есть семья, но ты этого не ценишь! Твой отец и брат будут рыдать от горя, но тебе плевать. Я знаю, каково это, хоронить своих близких! У меня нет ни одной родной души. Они все погибли в клановой войне! Ты не знаешь, что такое сводящее с ума одиночество! - Камэриэль яростно, со слезами в покрасневших глазах, толкнул Таччона со всей силы так, что тот упал.
- Камэриэль...ты...- Юичи не знал, что сказать. Вот почему эльф ничего о себе не рассказывал. Это было слишком больно.
- Простите, - Камэриэль побежал по через деревья, затем вниз по склону к озеру. Эльфийская интуиция подсказала место, где можно побыть одному.
- Камэриэль прав, мы не можем взять тебя. Твои родные будут переживать. К тому же, нам не нужны бессмысленные жертвы, - подвел итог Юичи.
- Но...
- Никаких но. Уже темнеет, переночуешь с нами, а завтра отправишься в обратный путь. Пойдем, поищем место.
- Я пойду к эльфу, а то он совсем там рассудок потеряет, - безапелляционно заявил Дзин.
***

- Бедный эльф! Ему так одиноко! - маленький Юичи был готов заплакать.
- Нууу, не плачь! С ним все стало хорошо. Уж не знаю как...предок Юичи и сам не знал..но фею удалось утешить и взбодрить эльфа. Видимо, он нашел способ открыть его сердце.

***
Камэриэль сидел на склоне, обхватив колени руками и бездумно смотря на тихую гладь озера. Казалось, здесь только его тело, а душа где-то очень далеко.
Дзин подсел рядом, заглянул в лицо Камэриэля, но тот, обычно уже ударивший бы фея так, что тот бы отлетел на пару метров, сейчас даже не моргнул. Фей посмотрел на озеро, но на нем ничего не происходило. Напрягающая тишина продолжалась. Небо становилось все темнее. «Я так больше не могу! Что ему сказать? Слова поддержки? Что для него слова? Я не имею права их говорить. Моя семья жива и счастлива...Но, по правде, мне тоже одиноко...вдали от них.»
- Послушай, я...знаю как тебе...- Дзин снова посмотрел на Камэриэля и понял, что тому сейчас нужно тепло. Тепло человеческого сердца. Дзин кончиками пальцев повернул подбородок Камэриэля к себе и очень нежно поцеловал его, слегка прикусив нижнюю губу. Кажется, эльф начал приходить в себя. Он недоуменно посмотрел на Дзина, думая, что ему почудилось. Тогда фей еще раз поцеловал его, теперь уже более страстно, и, обхватив правой рукой, повалил спиной на траву. Эльф не сопротивлялся.

Наступила ночь.

Часть пятая

Наутро Камэриэль пришел к месту ночевки Юичи и Таччона. Те еще пытались разомкнуть глаза, а эльф был уже, как всегда, бодр и энергичен.
- Камэриэль, как ты? - робко поинтересовался Юичи.
- Все в порядке. Прошло.
- А где Дзин?
- Еще спит у озера. Мы вчера так долго разговаривали, что там и заснули, - спокойно ответил эльф.
- Понятно. Ну, пора позавтракать и в путь.
- О! Я отлично готовлю! - это был шанс для Таччона.
Компания уже во всю расхваливала стрепню нового приятеля, когда к ним вышел фей. Вспомнив с утра, что он сделал ночью, Дзин шел крадучись к своему обычному месту, стараясь избежать взгляда Камэриэля.
- С добрым утром! Тебе повезло, у нас сегодня шикарный завтрак! Таччон просто мастер! - Юичи протянул чашу, от которой шел невероятно аппетитный запах.
- Спасибо. - кивнул Дзин. - Приятного всем аппетита, - он ел, опустив глаза.
«Хм, забавный,» - подумал эльф, глядя на смущенного фея и слегка улыбнувшись.
Позавтракав, Юичи и Таччон ушли мыть «посуду».

***
Дзин и Камэриэль остались наедине.
«Может, мне приснилось? Нет, ну все было так...так реально...» - думал Дзин, - «Но он ведет себя так, будто ничего не произошло. Ведь если бы ЭТО действительно было, он бы мне уже засадил стрелу куда надо...»
Камэриэль встал и подошел к фею, тот напрягся. Эльф присел на корточки слева от Дзина. Тому стало очень не по себе.
- Еще раз воспользуешься моей слабостью, отцом никогда не станешь, - спокойно сказал эльф.
- Понял, этого больше не повторится, - бесприкословно ответил фей.
- Это повторится, но только когда я сам этого захочу, - игриво сказал Камэриэль, проведя кончиком языка по нижней губе и дурманяще посмотрев на Дзина.
Такого поворота фей не ожидал.

***
Друзья собрались в путь. Но оставалась одна проблема: Таччон никак не хотел уходить.
- Кажется, мы все решили вчера, - заметил Камэриэль, но сегодня он был более мягок.
- Но вчера вы не знали, как я готовлю, - Таччон мило улыбнулся.
- Это опасное дело, а ты, наверняка, не умеешь ни драться, ни уж тем более стрелять из лука.
- Зато я могу сопровождать вас в пути, помогать по быту: готовить, стирать, шить...
- Заманчиво, но на это у нас есть Юичи.
- Ему нужны силы для борьбы с драконом и спасения принцессы.
- Допустим, убедил. Но как же твоя семья, они же беспокоятся.
- Я пошлю к ним голубя с запиской. Где-то неподалёку дом аптекаря-отшельника, что два раза в месяц приезжает к нам в город. Он содержит почтовых голубей, зайдем к нему.
И они пошли туда, куда предложил новый член их команды. Вскоре они зашли в двухэтажный дом-лавку, сопровождаемые звоном колокольчика.
- Добро пожаловать, что ищете? - поинтересовался молодой подмастерье аптекаря.
- Мы хотели бы воспользоваться вашими голубями.
- Да, конечно, пройдемте на чердак.
Поднимаясь по лестнице со второго этажа, их окликнул голос аптекаря. Он явно был нетрезв.
- Поднимайтесь наверх, выберите любого, они все хорошо обучены, а я пока присмотрю за ним, - подмастерье спустился вниз. Было слышно, как аптекарь отбрыкивался и не давал себя успокоить. Фей решил помочь и спустился на первый этаж, где за столом сидел в состоянии алкогольного опьянения аптекарь лет 30, а подмастерье тем временем смешивал жидкость из разноцветных колбочек, чтобы отрезвить своего хозяина.
- Ясу, лучше дай мне воон ту бутылочку с красным ярлычком.
- Мастер, вам нельзя больше пить.
- Я лучше знаю, что мне можно, а что нельзя. А ты кто? - заметил он Дзина, - А впрочем какая разница...Садись, третьим будешь!
- Э, нет, я не пью, - отказался фей.
- Ты что, дух святой? Ясу, я вижу ангелов!
- Мастер Йокояма, он не ангел, он человек. Все в порядке.
- Вообще-то я фей, - не мог не возразить Дзин.
- Фей? Ясу, я вижу фея, огромного фея!
- Ну рост из-за того, что отец был джином, - попытался оправдяться фей.
- Ясу, я вижу джинофея! Вот это был микс! Надо записать рецепт...значит, все как обычно, плюс две столовых ложки сушеной травы конопеллы и подогреть на водяной бане...и еще...
- О, небеса! Вы опять что-то смешивали!
- Вот потому ты все еще и подмастерье, Ясу! Не любишь ты экспериментировать!
Юичи, Таччон и Камэриэль спустились вниз.
- Спасибо большое за голубя! И еще хотел спросить, нет ли у вас чего-нибудь ранозаживляющего? Я подумал, нам может пригодиться, - сказал Таччон, не знавший про кровь дракона.
- Да, сейчас посмотрю, - Ясу пошел осматривать шкафчик с диким количеством бутылочек и оставил мастера без присмотра.
- Псс, фей! - Йокояма подозвал к себе Дзина, - не хочешь для бодрости и силы настоечку?
- А что, реально сильнее стану? - выразил сомнение Дзин.
- Обижаешь! Ну, конечно, станешь! В 10 раз сильнее. Будешь круче вон того, со стрелами, - это был убедительный аргумент в пользу маленькой синенькой бутылочки. - Первую для рекламы так отдам, потом ко мне еще не раз вернешься.
Дзин мигом проглотил содержимое бутылочки, но ничего не почувствовал.
- Кажется, ничего не произошло...
- Ну ты сразу хочешь! Я тебе не добрая волшебница. Погодь немножко.
Путники поблагодарили за помощь, взяли пару ранозаживляющих бутыльков и продолжили путь.

Часть шестая

И вот стояли они перед той самой горой, на которой возвышался замок Дракона. Несмотря на то, что еще был день, это место выглядело сумеречным, словно огромная туча застилала весь свет.
- Вы готовы? - строго спросил Камэриэль, когда перед ними открылись гигантские дубовые двери.
- Да, - послышался решительный единогласный ответ.
- Тогда вперед, - Камэриэль, приготовив лук и стрелу, первым пошел во двор замка.
За ним шел вооруженный волшебным мечом Юичи. Колонну завершал Дзин. Таччона со всеми вещами оставили у входа в замок.
Во дворе лежал прикованный тяжеленной цепью черный дракон. Как только запах чужаков достиг его ноздрей, он мгновенно поднялся и яростно прорычал. Камэриэль начал атаку: он пустил сразу 5 стрел, целясь в сердце. Однако дракон, несмотря на то, что был прикован, мог передвигаться по двору, уклоняясь от стрел. Одна все же попала в него, он зарычал, но этого явно было мало для того, чтобы пронзить его толстую кожу под стальной чешуей.
- Дзин, отвлеки его на себя, потом метни шар, а я выстрелю.
- Ок, - Дзин начал дразнить дракона в соответствии с планом Камэриэля, но как только дракон оказался в смертельной близости к фею и тот попытался пустить в него шар, ничего не вышло.
- Что ты медлишь? - проорал эльф, пуская стрелы, - атакуй его!
- Я пытаюсь, но мои силы! Я не могу! - с ужасом воскликнул Дзин.
- Что за черт! - Каме выхватил меч Накамару и кинул его Дзину.
Фей поймал его.
- И что мне с ЭТИМ делать? - растерянно прокричал фей, в жизни не державший меча.
- Если тебе дорога твоя сексуальная задница, разберешься!
Вдруг послышался крик и на дракона сверху упал парень. Месом он пытался проткнуть шею дракона, но тот повалил его как пушинку. Дзин подбежал и ранил дракона в морду. Пока тот рычал от боли, мотая головой, Дзин увел полуобморочного парня подальше.
- Отведи его к Таччону и возвращайся, - скомандовал Камэриэль. Дзин вернул меч Юичи.
Вместе они продолжили атаку.
Дзин поручил Таччону напоить парня ранозаживляющим лекарстовом и немедленно отправляться к аптекарю. Сам он побежал обратно.
- Как тебя зовут?
- Рё, - еле слышно прошептал парень.
- Рё, выпей, - лекарство поставило парня на ноги и он, облокотившись на Таччона, пошел в дом аптекаря.
Тем временем Дзин сконцентрировался и смог пустить энергитический шар в дракона. Но это был не розовый шарик как в случае с птицей, а мощнейшая атака, свет от которой озарил весь двор словно днем. Дракон неистово зарычал. Камэриэль пустил еще несколько стрел и тот начал шататься. Юичи подошел вплотную и нанес завершающий удар. Дракон был повержен. Все вздохнули с облегчением и только сейчас поняли, насколько устали.
- Это было впечатляюще, - не мог не отметить Камэриэль превосходную атаку Дзина.
- Я и не такое могу, когда захочу, - поддакнул Дзин, мысленно благодаря волшебную жидкость из бутылька.
- Кстати, а вам не кажется странным, что огненный дракон ни разу не воспользовался огнем? - вдруг сказал Юичи.
Все задумались.
- А тебе не пора обнять свою спасенную принцессу? - вдруг вспомнил о цели всего путешествия Дзин.
Юичи не шел, а летел по ступеням главной башни, где должна была находиться его принцесса. Открыв дверь, он уже знал, что скажет ей, как обнимет и поцелует, когда...в комнате он увидел особу королевских кровей...но не принцессу, а...принца.
- Ну и зачем вы убили мою собачку? - недовольно спросил принц.
- Со..собачку? - Юичи был в абсолютном шоке.
- Да, дракона, охранявшего меня от назойливых гостей. Он верою служил мне все эти годы, к тому же был источником моей неувядающей красоты. Его кровь обладала молодящими свойствами. Я так любил играть с ним! - принц опечалился, - правда однажды он подпалил мне волосы, за что я дал ему противоогненное зелье, - принц, надувшись, накрутил локон своих светло-каштановых волос на палец.
- Кстати, тебя как зовут? - тут же повеселел принц.
- Юичи.
- А меня принц Уэда, правда все меня называли Тат-чаном, пока не погибли от проклятия.
- Какого проклятия?
- Да это долгая история. Но там было сказано, что однажды ко мне явится победитель дракона и мы мы свяжем себя узами брака. Думаю, это ты.
- Но я парень. Да и ты тоже.
- Ну и что? Это же сказка.
***
Малыш Юичи заснул еще в середине пятой части и дедушка прекратил рассказ. Но нам же надо было узнать, кто эта таинственная особа королевских кровей?

@темы: Tadayoshi Okura, JCF III, Nishikido Ryo, Kamenashi Kazuya, Akanishi Jin, KAT-TUN, Yuichi Nakamaru, PG, авторский

Название: Heart of three
Герои: Уэда, Тагучи, Накамару
Рейтинг: G
Загадка: Имеется некое зашифрованное слово.
Буквы этого слова - зашифрованы в четырех словах, которые вам нужно отгадать. Но в словах нужно брать только _нужные_ буквы.
Четыре слова - четыре пункта. КАЖДЫЙ этот пункт имеет визуальное воплощение в коллаже. Оставшиеся "буквы" числом в две определяются простой подстановкой к сами знаете чему.
Подсказка: читать дальше итоговое слово является английским, но написано на русском и в таком виде часто употребляется в сленге.

Отгадка: читать дальшесоулмейт
Оригинал: 1680х1050, 746 kb

@темы: fanart, Junnosuke Taguchi, JCF III, Tatsuya Ueda, Yuichi Nakamaru, G

Название: all inside
Пейринг/Герои: Arashi
Рейтинг: G
Загадка: Ищите в клипе
Отгадка: читать дальше"Ничто" или "Ничего"
Вес файла: 33,3 мб
Ссылки: MU || MF

превью

@темы: JCF III, fanvideo, Arashi, G