Название: Альтетнатива: Начало. (ч.1) Для:Mayka От:Элья Бронски Бета: нет Пейринг: АКамеПин Рейтинг: PG-13 (в этой части) Жанр: «романс, ангст, флаффа по вкусу»), мелодрама и «санта-барбара» в немереном количестве)) Примечание: каюсь, с ограничениями не получилось, да и вообще, хоть фик выкладывается впервые – изначально он не был «специально для феста», просто как-то само собой подошло, и все мысли уже только им были заняты – я от себя не ожидала такого даже)). Еще одно – сам фик – огромный и еще «в процессе», но в принципе – дальнейшее – еще меньше подходит под заявку, еще не написано, да ивобще – ну куда уже))…Остальные примечания – под катом.
Жанр: «романс, ангст, флаффа по вкусу»), мелодрама и «санта-барбара» в немереном количестве))
Герои: АКамеПин
Рейтинг: PG-13
Объем: почти 19 000 слов) только в первой части))
Содержание: Альтернативная версия хиатуса Джина – почему Аканиши временно удаляли из Агентства и что было дальше, а так же о том, как Джонни-сан спекулировал на всем этом и на многом другом.
Примечание: Я, вобще-то, предполагаю, что те 3 % английский выражений и слов, которые я использую в тексте, знают все, но мини-словарик все же сделаю - в конце текста (всего текста, в смысле))). Фразы и слова обозначены звездочкой.
От автора:
Краткое пояснение).
Давно хотелось написать что-то в стиле «реального времени» и «сценария», и вот сейчас получилось… Хм… Нечто подобное: автор просто представлял себе этакие сцены, как в дораме, например, и описывал то, что видел \ слышал, а то, что слышать в реальном времени не реально… Ну, представьте, что это все же дорама и то, что в обычной жизни можно только предполагать – тут оформлено с помощью техники и спецэффектов))…
В общем, приятного просмотра новой дорамы с нашими любимыми джоннисами в главных ролях… в роли почти самих себя)…
Долгое предисловие)).
Сама идея этой дивной «жвачки» возникла еще за некоторое время до JCF, и что примечательно – не на пустом, так сказать, месте. Автор отдыхал в Таиланде), и как то, по дороге на экскурсию, увидел совершенно примечательное здание: оно было оформлено в красных цветах, над входом горели подозрительные красные же фонарики, а венчала это чудо гордая надпись по-английски «J ONE». Не знаю – кому как… Но у меня возникли совершенно определенные ассоциации)))…
В последствии, когда идея уже была на стадии первичного осуществления (чернового варианта первых пары глав), к этому фику была почти не за уши)) притянута заявка моего заказчика с JCF – в том смысле, что автор увидел, что заявка подходит к началу фика… А т.к. сами понимаете – когда пишешь что-то достаточно внушительное, особо «отлипать» и «распыляться» на пусть и давно ожидаемый «и вообще я сама решилась на него» Фест как-то не…)) Плюс – как-то странно: раньше умела по десятку фиков за раз писать – а сейчас не получается… В общем, надеюсь, это «чёрти-что» подойдет, а я со своей стороны клятвенно обещаю – не затягивать с написанием продолжения.
В свое оправдание скажу, что до последнего момента написание двигалось стахановскими темпами, и если бы я не боялась разочаровать заказчика наличием более рейтингового романса в последующих сериях – наверно, поторопилась бы написать еще дальше и больше).
Наслаждайтесь и не жалуйтесь потом))!
АЛЬТЕРНАТИВА. Вступление: про него.
0.
Джин стоит у двери своей квартиры, буквально обвешанный пакетами из ближайшего супермаркета, раздумывая – что из покупок ему меньше жалко и можно хотя бы положить на пол, чтобы освободить руку для ключей. Раздается слегка подзабытая мелодия мобильного. Джин ругается себе под нос и почти роняет один из пакетов, рефлекторно хватая телефон. Секунду смотрит на высветившееся на экране имя («Каме») и прячет трезвонящую на весь этаж трубку поглубже в карман.
00.
В следующий раз звонок застает его в душе. Ему даже не нужно тянуться через всю ванную комнату за телефоном и поскальзываться на мокром полу, попутно стукаясь бедром об угол. Это снова «Каме». Джин по привычке ругается: назавтра медики в Jimusho наверняка наедут из-за синяка –
000.
Нет никакого «завтра». Нет больше «почти личного медика». Нет Jimusho!!!
Ну или ему хочется так думать. Для него на самом деле больше нет Агентства, Джонни-сана и группы KAT-TUN.
Джин убеждает себя в собственном безразличии и пофигизме. С силой проводит по лицу мокрыми руками. Не обращает внимания на грозящий упасть с полки вибрирующий мобильный и, игнорируя последнее чистое полотенце (крохотное, для рук), идет «обтекать» в спальню.
001.
Джин сидит в полутемной спальне на полу около шкафа (так до него и не дойдя), рядом валяется потемневший телефон: не выдержал – отключил напрочь, а ведь могут позвонить с работы –
Какая, к дьяволу, работа?!...
А, ну да, в кофейне знают – он готов браться за каждую свободную смену: нужны деньги. Он пытается поддерживать видимость нормальной жизни «до», а еще ведь надо платить за вечерние курсы…
Он не рискует идти в колледж – это для него 10 месяцев – целая жизнь, а фанаты еще помнят, как выглядит поверженный idol…
Джин так до утра и сидит, обняв руками колени и высматривая разные оттенки темноты в спальне.
Для:Temary По заявке: ТегоПи - что-нибудь романтичное, или страстное Примечание: Честно говоря, для меня Тего-нян – сущий ребенок, а по сему – никак не «лепится» в пару к кому бы то ни было, даже к моему любимому Пи. Я решила попробовать и себя убедить в реальности этого пэйринга, Вам судить о том, подходит ли это под заявку. ЗЫ Кроме фотожабства другого арта не умею((, к сожалению
[freak-home's адовый шиншилл^2] В 21.00 по полудню чаепитие началось.
Название: AKame - Strange Relationship Для:Эйнэри От: keysquare Пейринг: AKame Рейтинг: за мордобой сколько дают? Музыка: Darren Hayes - Strange Relationship Примечание: кажется, я разочарую заказчика но славное светлое АКаме трудно делать, ибо уже мастера всё сказали . низкое гоменасай!
Hito ga kako wo wasurete mo, kako wa keshite hito wo wasurenai. (c) Serizawa Naoto
Название: Everything (It's you) Для: ladyxenax От: Pinky Roketto, случайно подавшей заявку на JCF под именем Nathalier Бета: Nathalier (настоящая))) Пейринг: ТомаПи Рейтинг: невысокий, но есть Жанр: AU, романтиш, немного мистики и ангста Количество слов: 17 224 (тридцать вордовских страниц) Примечание: пейринг ТомаПи был в пожеланиях ladyxenax последним, но он мне как-то ближе (для первого-то раза), поэтому я рада, что выпала возможность писать именно про них)))
Но... сегодня я всерьез понял, что... мы безумно давно не стояли вдвоем с ним на одной сцене... Кстати, Ямасита тоже об этом упоминал... И если мы можем что-то делать вдвоем, то лучше этого не придумать. Как я и думал, этот парень много для меня значит... Сегодня я еще раз это осознал. Tomagoto 12/31 ★ volume 202
Часть 1 Пятница
В свете серебристой луны едва-едва был виден путь впереди – бесконечная дорога из холодного осклизлого камня. По обе стороны от меня, на расстоянии вытянутых рук – изрезанная выступами скальная порода. Позади – черная пустота. И лишь над головой – бесконечное звездное пространство. Уже несколько часов я брел по каменному желобу, подгоняемый страхом темноты, ведомый фигурой в белом, раз за разом скрывающейся за поворотом, едва мне начинало казаться, что еще шаг – и я ухвачусь за развевающуюся ткань.
Я в изнеможении остановился. Порывшись в карманах, извлек мятую пачку сигарет и зажигалку. Вспыхнувший огонь на мгновение осветил мрачный коридор. Я глубоко затянулся и почувствовал, как дым приятно обволакивает легкие. Опустившись на холодный пол – хотя полом серый камень даже называть было не очень приятно – сел поудобнее, прислонился к холодной стене, вытянув ноющие от усталости ноги. Закинув голову вверх, я подставил лицо под редкие порывы свежего ветра. С каждой затяжкой тлеющий конец сигареты неизбежно приближался к фильтру, словно намекая, что еще чуть-чуть и нужно будет подниматься, чтобы продолжать путь. Я покосился вправо: белое расплывчатое пятно все так же висело в нескольких шагах от меня.
Для меня оставалось загадкой, что было со мной до того, как я очутился здесь, почему это произошло, кто мой загадочный проводник и куда он меня вел – на свободу или, наоборот, заманивал еще дальше, еще глубже от некоего мифического выхода. Эти мысли я додумывал где-то в глубинах сознания, там же я, периодически, задавался вопросом: не снится ли мне все это? Но я чувствовал, как меня влечет вперед. Мне некогда было останавливаться, задумываться, тянуть время. Я должен был идти дальше, идти вслед за белым призраком.
Затушив окурок, отследив по привычке взметнувшуюся струйку дыма, я потянулся и стал подниматься на ноги, когда чье-то ледяное присутствие словно приковало меня к месту. Я оторвал взгляд от земли и, почему-то опасаясь поднять глаза прямо, искоса посмотрел на источник холода. Первым, что я увидел, были трепещущие в сквозняке белые одежды.
Лицом к лицу ко мне склонилась девушка, одетая в легкое белое платье, порядком изношенное, с рваными сыплющимися краями. За длинными спутанными волосами блестели бездонные черные глаза. На мгновение ее губы приоткрылись и с них сорвались слова, какие – я не услышал, затем в ее взгляде появился страх, даже ужас, но спустя мгновение – просьба. Я открыл рот и понял, что не могу издать не звука, не могу даже закричать… Только пальцы невольно заскребли каменную стену позади меня. Я так и стоял, полусогнувшись, наблюдая, словно в замедленной съемке, как она подняла свою прозрачную тонкую руку и положила на мое плечо… Я вздрогнул…
…и проснулся.
Пт, 11:23
- Эй, Тома, очнись! – Распахнув глаза, я непонимающе, как будто вспоминая, где нахожусь, обвел глазами салон автомобиля, задержав взгляд на взволнованном лице Ямапи, находящемся так близко от моего. Так близко, что я могу чувствовать твое дыхание на своей щеке. Одна его рука продолжала лежать на руле, другой он, похоже, минуту назад тряс меня за плечо. На коже под футболкой, наверное, остались следы пальцев, так сильно он его сжал. Хотя сейчас ты ни за что в этом не признаешься. – Эй, парень, да ты меня напугал! Вдруг так прерывисто задышал, застонал, и испарина на лбу выступила, что я испугался, открыл окна, подумал, может, тебе воздуха не хватает? Я тут накурил, ты извини, но мы так долго стояли в пробке на выезде из города, что я не сдержался. – Выпалив все на одном дыхании, он резко остановился, шумно втягивая воздух. – Тома, ты меня слышишь? Ты в порядке? – Я исступленно заморгал в ответ, на автомате растирая ноющее плечо, все еще пытаясь прийти в себя - Мм… кхм… да, все нормально. – Ты куришь? – Неприятный сон. – Я повернулся вперед и в первую секунду не поверил своим глазам. На нас мчался, отражая солнце стальным бампером, и оглушительно гудел здоровый грузовик. Истошно завопив, я не придумал ничего лучше, кроме как ткнуть пальцем в лобовое стекло. – Ямапи, блин, смотри на дорогу!! - Твою мать! – Пи выругался и резко выкрутил руль. От резкого движения меня мотнуло в сторону, и я почувствовал, как желудок прыгнул к горлу. Слава богу, фура, свирепо сигналя, промчалась мимо. Мне показалось, что на мгновение я оглох. Наша машина, пронзительно взвизгнув шинами, остановилась на обочине. Ремни безопасности, натянувшись, больно врезались в тело. - Пи, ты, Шумахер недоделанный! – Разозлившись, я толкнул его рукой в плечо, другой попытался ослабить ремень. - Извини. – Не обернувшись на меня, не сказав больше ни слова, он стал осторожно выводить автомобиль обратно на дорогу.
Зато реальный страх за свою жизнь вытеснил ирреальный, который пришел из сна. Мир вокруг меня вновь обрел краски: в раскрытое окно подул свежий воздух, растрепав мои волосы, лицо осветило яркое солнце – я зажмурился и постарался выкинуть страшный сон из головы.
Пт, 13:15
Вторую часть пути Пи молчал, сосредоточившись на дороге и показаниях GPS-навигатора. Когда мы свернули с главного шоссе на узкую проселочную колею, я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. В магнитоле тихо наигрывало радио, и радостный голос ведущей что-то плел о погоде, о циклоне, о возможном тайфуне. Хорошо, что мы ехали не к морю, а наоборот глубоко в лес.
Позавчера я так же ехал на машине с репетиции, размышляя о том, как здорово было бы выбраться куда-нибудь отдохнуть. Никто не говорил о продолжительных каникулах, но хотя бы на пару дней. Будто подыгрывая моим мыслям, на светофоре в лобовое стекло влепилась цветная реклама. Я включил габаритные огни и вышел из машины. Время было позднее и на перекрестке не было никого, кто мог бы обвинить меня в нарушении ПДД. Я подцепил ногтем топорщащийся на ветру бумажный уголок и ухватил листок. На нем большие иероглифы гласили: «Выходные за городом», ниже была фотография симпатичного домика в старом стиле: с верандой из темного дерева и бумажными раздвижными дверями в окружение зеленых коренастых деревьев. Дальше шел рекламный текст с условиями аренды и контактным телефоном. Не то, чтобы я верил в судьбу, пославшую мне эту рекламу, но руки сами собой потянулись в карман за телефоном. Я пролистал контакты в поисках «Яра Томоюки» – в последнее время из-за совместной работы мы часто виделись, поэтому в качестве компании он первым пришел мне на ум. Однако перед ним мне попался номер Ямапи, и я опешил. Секундной паузы хватило, чтобы внутренний голос завопил: «Жми, нечего думать!» – и я покорно нажал вызов. Я не надеялся, что он согласится. Я так ему и сказал, предварительно извинившись, что отвлекаю. Когда я ляпнул ему про Яраччи, он внезапно посерьезнел и сказал, что не имеет никаких срочных планов. Это значило – да. Но вплоть до того момента, как его машина затормозила у моего дома, я боялся в это поверить.
Пт, 13:41
Я открыл глаза и, сощурившись от яркого света, посмотрел на сосредоточенно ведущего машину Пи. Он был за рулем с самого утра, и до сих пор не предложил поменяться. Он даже ни разу не попросил сделать остановку, чтобы перекусить. Наверное, чувствовал себя виноватым, ведь он едва не угробил нас обоих. Как живописно мы бы смотрелись под колесами пятитонного грузовика? Я улыбнулся.
Бог с тобой, Ямапи, я тебя совсем не виню. Ты только что с такой искренней заботой интересовался моим самочувствием, надеясь, что я не расслышу дрожь в твоем голосе. Я думаю, ты все еще ценишь меня, может быть, я даже все еще нужен тебе, но я никак не могу узнать это наверняка. Ведь сейчас ты закрыт от меня. Сейчас я совершенно не представляю, о чем ты думаешь. Теперь со мной можно обсуждать лишь моду да погоду, а с кем ты говоришь о себе? Я отвернулся к окну. И хотя ради поездки нам обоим пришлось выдумать какие-то совершенно несусветные семейные дела, я все равно не понимаю, почему ты вдруг согласился. Мы с тобой хорошие друзья, и все вокруг об этом знают. Может быть, за нашими спинами они и обмениваются многозначительными шутливыми взглядами, однако в лицо никто никогда в этом не признается. Эта тема – закрытая тема. Мимо проносились зеленая стена леса, роща, небольшое рисовое поле, чьи-то фермы и указатель - до реки 2 км. А ведь они отчасти правы. С той лишь разницей, что между нами сейчас ничего нет. По-моему, я этот указатель видел раньше. И даже если мы когда-то встречались, то сейчас мы оба слишком заняты, чтобы тратить свое драгоценное время на то, с чем можно справиться, при должном старании, в одиночку. Мне хватило одного короткого брошенного взгляда на GPS, чтобы понять – Пи в какой-то момент отвлекся от показаний прибора и свернул направо вместо налево. Мы сделали круг и снова вернулись в самое начало проселочной дороги. А любовь? Ее и так в избытке. Народная любовь. Я укоризненно покачал головой.
- Ямапи. – Я выдержал паузу. - Что? – Он вздрогнул, явно на ходу выныривая из своих глубоких мыслей. О чем ты думаешь? Прежде, чем обернуться ко мне, он предусмотрительно снизил скорость. - Куда, по-твоему, мы едем? Смотри. – Я ткнул пальцем в дисплей GPS. – Ты здесь повернул направо вместо налево. - Разве? – Он покосился на GPS и помотал головой. – Нет, я повернул правильно. Видишь, мы же едем по оранжевой полосе. - Это потому, что ты сделал круг и вернулся в начало дороги. Нам еще повезло, что ты не заехал в какую-нибудь беспросветную глушь. Смотри-смотри, вот этот поворот ты пропустил! – Я постучал ногтем по экрану. - Какой? Мм? – Он послушно потянулся пальцем отследить путь. Моя рука закрывала ему обзор, и он легким касанием отвел ее в сторону своей. Когда твоя ладонь легла поверх моей, мне показалось, что сердце пропустило удар. В ответ я лишь неразборчиво булькнул и поспешно сглотнул, прикладывая все возможные усилия, чтобы не выдать свою внезапную реакцию на столь невинное движение его руки.
Сколько уже? Сколько времени мы не виделись, ограничивая свое общение лишь короткими телефонными разговорами? Сколько раз я видел тебя издалека в бесконечных коридорах студий, куда со своими Ньюсами ты приходил на съемки. Ты приветливо улыбался мне, если замечал или, возбужденно переговариваясь с согруппниками, бывало, просто проносился мимо, размахивая на бегу блестящими рукавами сценического костюма. Я знаю, ты, конечно же, не принципиально игнорировал меня. В тебе, слава богу, до сих пор нет ни капли зазнайства, но ты очень занят в своем статусе лидера известной группы, дебютировавшего Джонниса, звездного мальчика.
Как же я хотел, чтобы это все-таки была наша с тобой группа. Ведь так и должно было быть, если бы не… Если бы только что-то не помешало. Может быть, они узнали, что нас с тобой крепко связывала не только детская дружба и совместная группа 4TOPS? Факт – в Агентстве запрещено вступать в какие бы то ни было любовные отношения: с девушками, с фанатками, с другими джоннисами. В 2003 году тебя поставили во главе группы из 9 человек с оригинальным названием NEWS и выпустили в свет. А я так и остался джуниором…
В один момент, из самого близкого друга ты стал как сэмпай – далекий и недостижимый. Какое-то время мы старались созваниваться, проводить больше времени вместе, но за нами как будто постоянно следили. Я кожей чувствовал на себе чей-то внимательный взгляд, даже когда мы были наедине. Агентство тщательно контролирует жизнь своих подопечных и за пределами офисных стен. И, в конце концов, у тебя не осталось времени и сил играть в прятки с начальством, даровавшим тебе славу. Мы все реже виделись. На людях все чаще мы только здоровались, не всегда успевая переброситься хоть словом. Меня приглашали сниматься, я играл в театре, фотографировался для журналов. Я пытался в работе забыть о тебе. Наверное, ты был так занят с той же целью. Но почему мне иногда чудилось, что твоя улыбка не такая светлая, какой она может быть, какую я видел, когда, казалось, кроме нас нет никого на свете? Почему в глубине твоих глаз я ловил призрачную тень скорби?
Могу ли я надеяться, что ты скучаешь? Вспоминаешь ли ты обо мне? Хочешь ли все вернуть? Согласишься ли променять успех на то, чтобы мы всегда были вместе? А я? Шоу-бизнес затягивает. Очаровывает. Я не уверен, что соглашусь расстаться с ним. Кто был никем, станет всем. И наоборот.
И что сейчас? Ты успешный джоннис: ты много выступаешь, ты снимаешься в дорамах и они возглавляют рейтинги, ты участвуешь в тв-программах и на тебя с обожанием смотрят все от мала до велика, кохаи, фанатки, партнеры по съемочной площадке, одногруппники. Даже сэмпаи не прочь пофлиртовать с тобой, Ямапи. Пи от «пинк», розовый, так Такидзава-сан прозвал тебя за очаровательный розовый наряд, в котором ты однажды предстал перед его глазами. И это имя идет тебе, Ямапи. Ты знаешь это. Ты откликаешься на него. Тебе нравится его мягкое звучание. Ты помнишь, как я нежно выдыхал тебе в ухо: «Я люблю тебя, Ямапи», когда мы делили одну постель?
Пт, 14:33
По руке до сих пор бегали мурашки. Я сопел, кряхтел, ворочался на своем сидении и молил Всевышнего, чтобы мы быстрее приехали. Причем – куда угодно. Если бы он остановил машину на заправке – я бы тут же сбежал, отговорившись малой нуждой, только чтобы поскорее остаться наедине с собой. Моя рука все еще хранила тепло его руки – этого мне, честное слово, достаточно, чтобы представить его рядом. Вообразить, как он приближается ко мне.
Ты многозначительно наклоняешься к моему лицу, но вместо того, чтобы впиться долгим страстным поцелуем, которого я жду, за которым тянусь, покорно сомкнув веки, проводишь большим пальцем по нижней губе. Я открываю глаза. Наверное, в них глубокое разочарование, иначе почему ты улыбаешься? Я знаю этот твой взгляд. Тебе нравится сводить меня с ума. Играть со мной в кошки-мышки, делать вид, что тебе нет никакого дела до меня, и в то же время наблюдать за мной сверху. Внимательно, изучающе, испытующе. Тебе нравится злить меня. Я обижаюсь. Как будто только одному мне нужны наши отношения. Как будто ты делаешь мне великое одолжение – я оскорбляюсь, сердито отворачиваю голову к стене, сжимаю кулаки. В такую минуту я чувствую непреодолимое желание врезать тебе: со всей дури, со всей силы, с размаху. Так, чтобы ты отлетел к противоположной стене. Тогда я бы подошел к тебе, распростертому внизу, и посмотрел сверху. Внимательно, изучающе, испытующе. Но ты отлично чувствуешь допустимую грань. Ты оттягиваешь поцелуй ровно настолько, чтобы я успел передумать все свои уничтожительные мысли. Когда я готов нанести удар, ты прижимаешь меня к стене тяжестью своего тела и накрываешь мои губы своими. И я забываю о ненависти, я тянусь к тебе, я хочу поднять руки и обнять тебя, прижать к себе крепко-крепко, постараться слиться с тобой, не прибегая к услугам полового акта. Но ты слишком крепко держишь меня. А вдруг это не потому, что в наших отношениях ты предпочитаешь доминировать? А потому, что так ты поддерживаешь меня, чтобы я не упал? От твоих поцелуев на меня одна за другой накатывают волны слабости, и я боюсь, что не смогу удержаться на ногах...
Пт, 15:46
Белесая жидкость, смешиваясь с проточной водой, медленно затягивалась в слив. Я дважды ополоснул руки и, все еще продолжая тяжело дышать, но стартельно выравнивая дыхание, поднял глаза к зеркалу. Определенно, холодная вода обладала удивительной, приводящей в чувство силой. Если бы на мне сейчас был грим, наверное, он так же уродливо стекал с моего лица ручейками, какими скатываются с растрепанных волос, собирающиеся в стайки, отдельные капельки. Я просушил волосы подвернувшимися под руку бумажными полотенцами и, бросив напоследок внимательный взгляд на себя и свой внешний вид, вышел из туалетной кабинки придорожного макдака.
Солнце слепило глаза. Как назло, я стрелой вылетел из машины, забыв про очки, поэтому сейчас мне пришлось, подняв руку козырьком, щурясь от яркого света, выискивать, где припарковался Ямапи. Он заметил меня раньше. Конечно, ведь ты никогда ничего и никого не выпускаешь из виду. Озираясь по сторонам, я увидел, как он помахал мне рукой. Пи стоял, прислонившись к дверце машины, и ел гамбургер, периодически прикладываясь к коле. Когда я подошел, он кивнул на стоящие на капоте коробочку и пластиковый стакан с соломинкой. В его взгляде была насмешка, но вслух он ничего про мой взъерошенный вид не сказал. А может, мне просто показалось? Может, все дело в том, что я сам себя ощущал как будто «грязным», и все вокруг могли прочесть это на моем виноватом лице? Уж Пи-то всяко. Ты всегда видел меня насквозь. Мы обедали в молчании.
Пт, 16:19
Третью и последнюю часть пути я терзался тяжелой атмосферой, сложившейся в машине. Все было неправильно. Все шло не так. Наш первый совместный уик-энд за долгое время должен был быть другим. Я даже подумал, что мысль позвать Яраччи была не такой уж плохой. Я вспомнил нашу с ним недавнюю поездку в Хаконе для съемок в журнале. Как же с ним было все легко и просто! Мы обсудили все возможные темы, просидев до полуночи в онсене, а на ночь разошлись по своим комнатам, чтобы за завтраком встретиться и вместе поехать домой. Если бы еще рядом не шнырял фотограф, могло даже создаться впечатление, что мы на отдыхе.
Мое отношение к Яраччи давно стало чуть больше, чем просто дружеское. Мне нравилось проводить с ним время. Мне было интересно его мнение по волнующим меня вопросам. Мою к нему симпатию, он возвращал в удвоенном количестве. Я был уверен, что его робкие прикосновения, всегда выдаваемые им за тактильное проявление крепкой дружбы, зачастую этим не являлись. Я делал вид, что не понимаю намеков, а он боялся зайти дальше. Мне правда льстит его отношение, но я никогда не дам ему ни малейшего повода. Потому что, к сожалению, при виде него у меня не заходится в бешеном ритме сердце, не потеют руки и не путаются мысли. Так со мной бывает лишь, когда я вижу тебя.
- Ямапи. – Я набрался смелости и рискнул завязать разговор. - Мм? – Он предупредительно посмотрел на GPS, как раз вовремя перед новым поворотом, затем бросил короткий взгляд на меня. – Что? - Почему ты согласился? – Я набрал в грудь побольше воздуха и озвучил терзавший меня вопрос. - Согласился на что? – Непонимающе переспросил он. Не верю, что он не понял о чем я. - На поездку. - «Нипочему». – Он вырулил на узкую дорожку, поднимавшуюся в гору. – В графике выпали свободные выходные, друг пригласил меня отдохнуть, я без проблем согласился. А почему ты спрашиваешь? - Просто так. – Я отвернулся к окну. - Жалеешь, что позвал меня?
«Жалеешь, что я позвал тебя?» – этот голос до сих пор звучит у меня в ушах.
Конец весны. Звонок ранним утром. – Тома, поехали со мной на съемки. – Ямапи? Какие еще съемки в такую рань? – «Севентин» пишет статью о дружбе. Прикинь, мы ж почти рекордсмены по продолжительности знакомства. 11 лет как никак. – Э-э? Ты серьезно? – Вполне. Я заеду за тобой. Чтоб был наготове. – Но… – «Бип-бип-бип…»
«День начался как обычно». Непринужденный телефонный разговор, хотя до него мы не созванивались, наверное, месяца два. Подумаешь, большое дело. Ведь это и называется дружбой: другу ты можешь позвонить даже через год, и он всегда откликнется. А любовнику? А бывшему любовнику? Ты станешь звонить ему как ни в чем не бывало и предлагать встретиться, чтобы сняться для фотосессии в журнале? Пи, твою мать, лучше бы тебе позвать Рё-тяна или Джина, или Мабудачи, или кого угодно другого. Изображать на камеру нашу, прошедшую через огонь и воду, и медные трубы, кстати, тоже, хоть ты не любишь об этом вспоминать, - короче, – настоящую мужскую дружбу. Увлекательная поездка в микроавтобусе. Смех. Шутки. Громкая музыка. Немного караоке. «Ямапи Топ-10». Кто на первом месте? Southern All Stars – это очевидно. Как мы с тобой очаровательно поем дуэтом. Последний раз такие яркие впечатления у меня были, наверное, только на нашем выступлении с «Yokubou no Rain». С той лишь разницей, что тогда, мне казалось, отдельные строчки этой песни мы посвящали друг другу: «Soto wa rain rain rain kimi wo hoshikute».
- «Мы же столько времени провели вместе. Сколько себя помню, он всегда был рядом». Ну, ты сказал. Можно подумать, что мы семейная пара, прожившая тридцать лет в законном браке. - Так и есть. Наш ребенок вполне мог бы уже заканчивать начальную школу. - Угу, ты бы отдал его в Агентство? - Еще чего. Я хочу, чтобы он профессионально играл в футбол. - А по-моему, он мог бы стать отличным актером. - Ты желаешь своему единственному ребенку такую же судьбу как у тебя? - Ты желаешь, чтобы твой единственный ребенок воплотил в жизнь то, чего ты не смог? - Вовсе нет. - Вовсе да. - И вообще, это наш общий ребенок, не решай за всех. - Тома, очнись, у нас нет ребенка, и быть не может. - Это потому, что ты слишком занят своей работой. Удивительно, что ты вообще нашел время мне позвонить, что ты вообще обо мне вспомнил. Пригласил бы Рё-тяна. - Ты жалеешь, что я позвал тебя?
Я жалею, что в тот миг не нашелся, что ответить. В тот день я на миг обрел надежду. Ведь правда. У тебя было столько вариантов, но из всех них ты выбрал меня. Три года борьбы с самим собой в попытках забыть тебя, перестать болеть тобой, относиться к тебе как к другу – коту под хвост. Один чертов день – и я неделю мучаюсь бессонницей, пытаясь, переиграть в голове всю ситуацию заново. Переиграть ее так, чтобы эта встреча стала для нас последней. Переиграть ее так, чтобы после этого дня мы с тобой никогда больше не расставались. Переиграть ее так, чтобы последующие три года мне было что вспомнить.
Пт, 17:26
- Кажись, мы почти на месте. – Голос Пи раздался в моей голове, возвращая из воспоминаний. Я очнулся ровно в тот момент, когда он проезжал вдоль высокого забора из темного древнего дерева. - Угу. – Сил говорить не было, да и большого желания тоже. Я чувствовал себя выжатым как лимон, морально и физически – зад ныл от продолжительного сидения. Машина плавно затормозила возле роскошных, украшенных затейливой резьбой ворот. Пи высунулся из окна и поднес руку к циферблату электронного замка. - Какой код-то? - Угу, минуту. – Я зашуршал по карманам в поисках телефона. – Мм, так, сейчас. 1312200811. - Один, три, один, два, два, ноль, ноль, восемь, один, один. – Пи набрал цифровой код, замок щелкнул, и автоматические ворота послушно открылись.
Когда мы въехали во двор, я не смог сдержать восхищенного возгласа. Похоже, Пи тоже был впечатлен раскинувшимся перед нами пейзажем – с водительского сидения до меня донеслось протяжное «О-о-о, круто-о-о…». Двухэтажный дом в старом стиле из красно-коричневого дерева и крыша из белоснежной черепицы. В свете заходящего солнца, позолотившего верхушки деревьев, лужайка перед домом выглядела как поляна, где могли бы танцевать сказочные феи. Я вышел из машины и все время, пока Ямапи парковался, продолжал восторженно озираться по сторонам. Когда он закончил, мы поднялись по ступенькам, и я осторожно, словно в страхе разрушить магию древности, окружавшую дом, раздвинул входные двери.
Внутренне убранство выглядело более прозаично. Эклектика стилей: напольные циновки, стол на низких ножках, подушки вокруг него и, буквально, в соседней комнате, мягкий уютный диван и огромный плазменный телевизор напротив, стойка с dvd, пальма в горшке, два стеллажа с книгами и старинные часы с боем. Откуда-то из глубины дома до меня донесся голос Пи: - На первом этаже офуро, а на втором душ. Еще две спальни. В одной роскошная двуспальная кровать, чур я оставляю ее за собой. Вторая тоже ничего, но больше смахивает на детскую – это твой вариант. – Я тяжело вздохнул. Надежда на то, что Ямапи предложит ночевать в одной комнате благополучно сошла на нет. Сказать по правде, едва ли я сомневался, что так оно и будет. Я плюхнулся на диван и защелкал кнопками на пульте. Включившийся телевизор наполнил окружающую тишину громкими звуками. - Эй, Пи, давай поедим и посмотрим что-нибудь? – На пороге комнаты раздались шаги. Чтобы увидеть его в полный рост, мне пришлось обернуться и приподняться с дивана. Я оперся подбородком на спинку и посмотрел на Ямапи. Он стоял, подперев собой косяк. Мы встретились взглядами. – Мм? - Неа, я хочу сначала в офуро. – Он подошел к дивану и присел на спинку, отвернувшись от меня. – Ты же не вел машину. – Продолжил он. – Я за нас обоих отдувался. Теперь я хочу расслабиться, полежать в горячей водичке, погреть косточки. – Он лениво потянулся. Я фыркнул. – Жаль, конечно, что на заднем дворе нет горячих источников, тогда этому месту цены бы не было. В общем, не теряй меня – я мыться. Принесешь полотенце и юкату? Я видел комплект на постели в комнате наверху. – Он оторвался от дивана и направился к выходу. Замерев на секунду на пороге, он обернулся, хитро подмигнул мне и прошептал: - Ну, не скучай… – И скрылся в коридоре. В следующее мгновение до меня донесся звук задвигаемой двери и следом журчание воды. - Угу. Оставил наедине с воспоминаниями о своих темных глазах и скрылся. – Я выключил телек и растекся по дивану. Стоило закрыть глаза, и услужливое воображение тут же принялось рисовать в сознании, обессиленном длительным воздержанием, картины принимающего ванну Пи. – Ямапи, ты мерзкий двуличный тип. И я тебя ненавижу! – Я слез с дивана и, еле передвигая ноги, отправился наверх.
Пт, 19:02
Горячая вода в ванной была приятной даже на ощупь. Тяжелая, упругая – она лилась сквозь пальцы и, падая, оставляла на поверхности круги. Я сел, поджав ноги, обхватил руками колени и уперся в них подбородком, оставив над водой лишь нос да глаза. От воды приятно пахло какими-то маслами, сама она была молочно-белого цвета, непрозрачная, непроницаемая. Прямо как твое лицо. Мне клонило в сон. Я откинул голову на бортик и прикрыл ставшие вдруг тяжелыми веки.
Ты часто так шутил надо мной, когда я отдыхал в гримерке, накапливая силы перед новым выступлением, откинувшись на спинку дивана или кресла, закрыв глаза. Я мог даже задремать, но всегда просыпался от тени упавшей на лицо и громкого «Гав» над ухом. Я распахивал глаза и видел твою, довольную моим испугом, физиономию. Если рядом были люди, ты мог медленно наклониться к моему лицу и, едва коснувшись волосами, тут же отпрянуть в сторону, вызвав бурю возгласов у случайных зрителей. Если никто не смотрел в нашу сторону, ты мог быстро чмокнуть меня в нос и тут же убежать по своим делам. Если поблизости не было ни души, я притягивал твою голову к себе, и мы сливались в глубоком продолжительном поцелуе.
Я открыл глаза, в глубине души надеясь увидеть перед собой знакомую улыбку, но на меня смотрели в упор бездонные черные глаза на мертвенно-бледном пятне, служившем видению лицом. Я опять почувствовал, как меня изнутри охватывает могильный холод, по спине побежали мурашки. Когда ее руки потянулись ко мне, я дернулся, чтобы вскочить, но не смог шевельнуть даже пальцем. Единственное, что мне подчинялось – это глаза. Я посмотрел вниз – и земля ушла из-под моих ног. Больше не было ванной, не было Ямапи, не было даже старого дома, стоящего глубоко в лесу. Подо мной, надо мной, по обеим сторонам от меня была темнота, мрак, ночь, ужас. Я шарил руками возле себя в поисках хоть какой-нибудь опоры, но вокруг были лишь тягучие струи. Я пытался вздохнуть и не мог – в моих легких разгорелся огонь. Сзади на мои плечи легли белые пальцы, я обернулся и увидел девушку в белом. Она медленно провела ладонями по моим плечам, прильнула к моей спине, сцепив пальцы на моей груди и мы взмыли вверх. Спустя секунду моя голова пронзила пустоту, в закрытые глаза ударил яркий свет, а горящие легкие наполнились воздухом. Я очнулся в ванной. Глаза, уши и нос невыносимо жгло, я еле дышал, в груди хрипело и клокотало, с трудом разжав намертво вцепившиеся в бортик пальцы, я схватился за горло, и меня скрутило в приступе кашля.
Пт, 21:57
Мои руки безвольно свешивались с края ванны. Надо было собраться с силами и встать, но я был так разбит, что не мог пошевелиться. Похоже, заснув, я умудрился нахлебаться воды, отсюда такое жжение в легких, в глазах и слабость во всем теле. Что за ерунда со мной творится? Второй раз за день сон о призрачной девушке в белом. Я все еще видел перед собой ее размытый силуэт и глубокие черные глаза, наполненные мукой и… мольбой? Меня пробрала дрожь. Вода в ванной давно остыла, и если я не хотел простудиться, нужно было вылазить. Я с трудом поднялся на еле слушающихся ногах и перебрался через бортик. Почувствовав под ногами твердый пол, я подхватил юкату и, с пятой попытки, совладав, наконец, с трясущимися руками, закутался в нее. Только задвинув за собой дверь, я почувствовал себя чуть лучше. Хотелось выпить.
Пт, 22:07
Одной рукой я просушивал полотенцем мокрые волосы, в другой была зажата банка пива из запасов, привезенных с собой. Когда я появился на пороге комнаты, освещаемой лишь светом из телевизора, Пи лежал на диване и, как мне сперва показалось, смотрел в экран.
- Эй, что смотришь? – Ответом мне была тишина. Прислушавшись, я различил легкое посапывание. Да он, похоже, спал! Может быть, горячая ванна да длительное ожидание так разморили его? Я обогнул диван. – Ямапи? – Он в самом деле спал, развалившись на диване, но при этом продолжая удерживать в руке банку с пивом. Я, не сдержавшись, хмыкнул.
- Ох-Господи-ты-боже-мой, это было самое ужасное кино, которое я видел. – Я потянулся за пультом, чтобы выключить dvd-плеер. Щелкнув, слот выдал диск – «Пила» значилось на нем большими, истекающими кровью буквами. – Эй, Пи, тебе как? Мм? Эй? – Я с трудом обернулся, вывернувшись из-под твоей, перекинутой через мою талию, руки. – Ты спишь, что ли??
Банка выпала из его руки, звякнув об пол, и покатилась по полу, разливая золотистую жидкость.
- Черт! – Не медля ни секунды, я бросился спасать ковер. – Пи, ну что за свин! – Я успел вовремя. Хорошо, что банка была наполовину пустая, и ковру достались считанные капли. Поставив ее возле дивана так, чтобы ее было нельзя случайно опрокинуть, я опустился на колени и, опершись рукой на диван, завис над лицом Ямапи: закрытые глаза, трепещущие от дыхания крылья носа и пухлые губы, которые так приятно целовать. Я осторожно приблизился к нему и… через секунду заинтересованно таращился в экран на титры.
- Я заснул, что ли? – Прозевал Пи за моей спиной. - Угу. Наверное, тебя разморило после ванны. - Пойдем спать тогда. – Он поднялся с дивана, лениво потянулся и направился к выходу из комнаты. - Давай. Хотя еще детское время, но мы так рано встали, нэ? – Я выключил телевизор и позволил себе тихий вздох облегчения. Затем легко вскочил на ноги и последовал за Пи.
Как же я испугался! Интересно чего? Что ты мог мне сделать, если бы проснулся не сам по себе, а от прикосновения моих губ. Ты бы ответил на поцелуй? Ты бы оттолкнул меня? Может быть, ты бы собрал свои вещи и немедленно уехал, оставив меня здесь? Вариантов масса – шансы одинаково велики. И я не могу вычислить свой процент удачи, потому что вопрос о твоем истинном ко мне отношении, все так же величина неизвестная. Но я не хочу, чтобы ты меня возненавидел, поэтому не буду рисковать.
Пт, 22:22
Поднимаясь вслед за Пи по крутой деревянной лестнице на второй этаж, я думал, как рассказать ему о своих снах. Они беспокоили меня. Никогда раньше я не видел ничего подобного. Кошмары мне, конечно, снились, но так чтобы дважды об одном и том же – никогда. Больше всего мне хотелось попросить разрешения провести ночь в его комнате. Я даже был согласен спать на кресле, на полу, где ему будет угодно, лишь бы только не оставаться одному. В голове крутились разные варианты фраз, но ни одна из них не казалась мне достаточно убедительной. Я боялся, что он может понять меня превратно, что он подумает, будто я снова хочу с ним сблизиться, и оттолкнет меня. Эта мысль пугала меня куда больше фантомов.
Моя спальня была первой. Я, остановившись возле нее, проследил взглядом его удаляющуюся спину. Он подошел к своей комнате и толкнул дверь. - Ну, спокойной ночи. – Он махнул рукой, и я сделал шаг вперед. - Пи! - Что? – Он повернулся ко мне. Нет, я ничего не смогу тебе рассказать. Не сейчас. - Н… нет, ничего. – Я помотал головой и, придав себе максимально бодрый вид, махнул в ответ. – Приятных снов! – Он кивнул и зашел внутрь.
Лишь выждав пару минут, я подошел к его двери и настороженно прислушался – оттуда не доносилось ни звука. Как мне хочется верить, что в этот момент ты стоишь с другой стороны. Стоишь и ждешь меня. Я прижался к двери спиной, еле сдерживаясь, чтобы не ударить по ней кулаком. Размечтался, идиот! Сам обрек себя на новую тоску. Медленно, теряя на ходу последние силы, я вернулся в свою комнату. Главное, не думать сейчас ни о чем. Я забрался под одеяло, свернулся калачиком и провалился в сон.
- УЭДА ТАТСУЯ! – прокричал Рё, хлопая дверью. Татсуя немного испугался, потому что Рё никогда еще так не кричал на него, ладно, не кричал с тех пор, как они начали встречаться. Он поднял голову, только чтобы увидеть покрасневшее от злости лицо Нишикидо. - В чем дело, Рё? – успокаивающе спросил Уэда, решив выяснить всё спокойно, потому что знал, если они оба начнут кричать друг на друга, он может сделать что-то, о чем потом пожалеет. - Ты…ты! Аррргх! – Рё наставил на Уэду палец, прежде чем со вскриком воздеть руки. Татсуя приподнял бровь, забавляясь выходками Рё. - Что насчет меня? – спросил он опять. - Ты…что ты делал на концерте? Что там происходило? Почему до меня дошли слухи, что ты был очень близок с Масами-куном? Татсуя вопрошающе взглянул на Рё, гадая, откуда тот узнал об этом. Как-никак, до сих пор он не был ни на одном его концерте. - Подожди секунду! Откуда ты услышал об этом? Ты даже не был на моем концерте. Как ты можешь знать, правда ли это? - Это неважно. Я всего лишь хочу знать, почему ты был так близок с Масами-куном, – повторил вопрос Рё. - Ладно, если ты ответишь на мой вопрос, то я отвечу на твой. Если нет, то я не скажу ничего, – Татсуя скрестил руки на груди. Рё уставился на любовника. «Вот почему с Химе всегда так трудно?» – спросил он себя. - Отлично. Я отвечу на твои вопросы, но ты объяснишь мне, почему флиртовал с Масами-куном, - ответил Нишикидо. - Хорошо, хорошо. Так расскажи мне, Рё, где ты об этом услышал? Насколько мне известно, ты не был на моем концерте. Ре залился краской, заставив Уэду вперить в него любопытствующий взгляд, и что-то пробормотал себе под нос. - Я тебя не слышу, Рё. Говори погромче, - сказал Уэда. - Ладно, я согласен, меня не было на твоем концерте. Но это не значит, что я не осведомлен о происходящем там. Я отслеживаю все новости и отчеты с твоих концертов, ты же знаешь! - воскликнул Рё, чуточку покраснев. - И за какими отчетами ты следишь, Рё? – спросил Татсуя. - Эй, это нечестно, Химе. Ты сказал, что ответишь на мои вопросы, если я отвечу на твои, - ответил Рё. - Ты еще не ответил на все мои вопросы, мой дорогой. И я буду отвечать на твои, только получив все ответы от тебя, – сказал Татсуя. - Ну, хорошо, ты знаешь, твои фанаты, которые побывали на концерте, затем дают описания другим фанатам, которые не смогли пойти, и так я узнал об этом, – тихо пробормотал Рё. - И откуда ты знаешь точно на каком сайте искать отчеты? Или что они достоверны? – осведомился Татсуя, испытывая нешуточное любопытство. - Ладно, я расскажу, откуда мне это известно. Потому что я читаю их, я подписан на них. Я присоединился к сообществам. Я состою в captain_U, Uedadaily, Kattunlove и Ryoda_love. Я присоединяюсь ко всем ресурсам, имеющим отношение к тебе. Вот откуда я знаю. Потому что твои фанаты, сходив на концерт, предоставляют полный отчет о происходящем в тот день, - сознался, в конце концов, Рё, смиренно вздохнув. Татсуя широко распахнул глаза, осознав услышанное – он даже подумать не мог, что Рё сделает всё это. - Ты действительно вступил во все сообщества, имеющие ко мне отношение? – спросил Татсуя. - Ну не во все, но в те, что посвящены непосредственно тебе, – объяснил Рё, опускаясь на диван. Татсуя быстро подошел к нему и заглянул в глаза. - Ты упомянул о Ryoda_love. А что это? – полюбопытствовал он. Рё залился румянцем. - Ничего, о чем тебе нужно было бы знать, Химе. К тому же, ты сказал, что ответишь на мой вопрос. Я уже ответил на все твои, теперь твоя очередь. - Ну же, Рё, расскажи мне, пожалуйстааа... – Татсуя слегка надулся и похлопал ресницами, выглядя при этом настолько восхитительно, что Рё с трудом сдерживал желание тут же начать его целовать. Но у него есть цель, и он должен завершить свою миссию, прежде чем сдаться. - Ни за что. А теперь скажи мне то, что я хочу знать, – велел Рё. Татсуя вздохнул: – Ладно. Это потому, что он привлекательный. И хорошо играет на гитаре. - И это всё? Причина только в этом? – Рё неверяще уставился на Татсую. - Ну да, это единственная причина. Так что тебе не нужно ревновать, Рё. – Рё был полностью ошеломлен, услышав причину. Внезапно у Уэды возникла одна идея, и он многообещающе улыбнулся. Когда Рё пришел в себя, то обнаружил, что Татсуя уже сидит у него на коленях. - Чт…что ты делаешь, Химе? – запнулся Рё. Татсуя только ухмыльнулся и поцеловал его. Начав со страстного поцелуя в губы, он легчайшими поцелуями перекинулся на щеки, веки, прежде чем прикусить мочку уха. Ре застонал от нахлынувших ощущений. - Ответь мне, Рё, скажи то, что я желаю знать, и я позабочусь о твоем удовольствии сегодня ночью, – обольстительно прошептал ему на ухо Татсуя. Рё задрожал от тона его голоса. - О чем ты хочешь знать, Химе? – простонал Нишикидо, когда рука Татсуи проникла под его футболку. - Ты ревновал, когда читал про меня и Масами-куна? – слегка сердито спросил Уэда. - Конечно, да! Что это за вопрос…ммм…ещё, Химе… – возмутился Рё, но ничего не смог с собой поделать, постанывая, пока Татсуя покрывал поцелуями его ключицы. - Ты же знаешь, для меня ты единственный, Рё, не ревнуй. Обычно ты всё всегда воспринимаешь спокойно, почему сейчас всё изменилось? – прошептал Татсуя, прежде чем продолжить свое занятие. В этот раз внимания удостоились соски Рё. Рё не мог сдержаться и только громко стонал от удовольствия, пока Татсуя касался своим языком по всему его телу. Не замечая руку Уэды, которая опускалась всё ниже и ниже, пока не почувствовал ее на своем уже отвердевшем члене. Внезапно он задохнулся, когда Татсуя сжал пальцы, поглаживая сильнее. - Химе… – хныкнул Рё. - Шшш… любовь моя, ты же мне ещё не сказал. Почему ты позволил ревности затуманить твой разум, дорогой? – спросил Татсуя, начиная убыстрять темп поглаживаний, целуя и прикусывая кожу на ключицах Рё. Сегодня он чувствовал себя немного агрессивным. Может быть, он настолько вошел в роль на концерте, что даже дома хотел быть таким же, человеком, который всегда прятался в глубине его души и если бы не случай, то там бы и остался. - Потому…потому что…они сказали, что вы двое так мило смотрелись вместе, и ты упомянул его. Затем, я ещё прочитал, каким горячим ты выглядел с хлыстом и потом, когда был окружен этими танцовщицами. Я знаю, это всего лишь шоу, но ничего не могу с собой поделать. Ты – мой, черт возьми! – ответил Рё, несмотря на то, что его речь прерывалась вздохами и стонами. Вдруг, все движения прекратились. Рё сконфуженно поглядел на любовника. Татсуя обхватил его лицо ладонями. - Послушай, Рё, в моем сердце, в моей голове существует только один человек и это ты. Тебе не нужно беспокоиться о чем-то или ревновать. Потому что для меня, ты – любовь всей жизни, и я хочу быть с тобой всегда. Только с тобой, – объяснил Татсуя. Рё кивнул, чувствуя, как по непонятной причине к глазам подступают слезы. - Пойдем, любовь моя, продолжим на кровати, – предложил Татсуя, помогая Рё подняться на ноги. Рё просто последовал за своей Химе в спальню. - Хмм, Рё, раз ты еще ни разу не был на моих концертах, сегодня я хочу быть сверху, – объявил Татсуя. - ЧТО? Ни за что, Химе! – закричал Рё, когда его внезапно повалили на кровать. - Да? Но это плохо, потому что сегодня я хочу быть сверху. Хочу показать, каким бываю на концерте. Я слышал, что выгляжу очень сексуально, и именно поэтому ты ревновал меня. И можно себе представить ухмылку Татсуи и его голос, когда он снова приступил к своей «работе» над Рё.
Название: Секреты, или О вреде интернета Для:Akira~ От:randomly Пейринг: ТегоПи, ПиКаме Рейтинг: PG-13? Жанр: нестандартный Примечание: Над жанром думали вчетвером. Не додумались. Примерно то же самое было и с рейтингом. Размер маленький, простите, но все-таки надеюсь, что понравится.
читать дальшеДождь… В кроссовки заползала вода. Лужа была неглубокой, но старые кроссовки, любимые дырявые кроссовки промокли мгновенно. Из кучи дизайнерских кед, сапог и прочей обуви были выбраны именно потрепанные кроссовки. В них не единожды играли в баскетбол, бегали, прыгали и в принципе валяли дурака. Можно сказать, что эти старые кроссовки – память. Ниточка. Между тогда и сейчас. С челки скатывались капли. Падали на пухлые губы, если не исчезали во рту, то катились дальше, пропадая уже в складках футболки с капюшоном вместе с десятками своих подружек. Холодно? Нет. Обидно. Особо удачливые капли бежали по щекам, минуя капюшон, и катились дальше, обходя клепки на задних карманах искусно продырявленных джинсов, а после с тихим плюхом падали в лужу. Прятать ладони не имело смысла, и они были любезно подставлены дождю. Тучки приветливо улыбались, мягкими темными пятнами украшая небо. Снег… - Ну и как ты в такую погоду без шарфа?! – Тего обиженно трепал его за воротник. Возражения по поводу «Мне тепло, не беспокойся» были в буквальном смысле задушены. Тегоши, надув губы, наблюдал, как он отплевывается от шарфа. В итоге не выдержал и сам слегка поправил, коснувшись щеки большим пальцем. - Ты такой теплы-ы-ый… Погрей меня! Тегоши рассмеялся, заметив удивленно распахнутые глаза. - Выпьем горяченького? Тут неподалеку кофейня открылась, попробуем? И, не дожидаясь ответа, потащил за руку в указанном направлении. На пушистые ресницы опускались снежинки, мгновенно таяли и каплями падали на носы модных лакированных ботинок. Снега на улицах Токио не бывает. То мелкое крошево, иногда падающее с неба и мгновенно исчезающее на подошвах горожан, живет в лучшем случае пару секунд. Снега в Токио нет. - У тебя вся макушка в снежинках! Надень капюшон, замерзнешь ведь! Забота…
… Интернет до добра не доведет. Интернет доведет до ручки. Об этом он честно признался в своем интервью. Даже ванну принять не может… - Они наверняка считают меня идиотом, - буркнул Пи, проматывая галереи на девиантарте. – Или, наоборот, орут «кья~», «каваи~», «Ямапи такой же, как мы~»… - он заткнулся. Девиантарт наконец-то решил ему подкинуть кое-что интересное. Юзер под ником ***yamapi10000love*** оставил очень лестное сообщение по поводу детализированности особо важных для мужчины частей тела, наверняка ничем не отличающихся от оригинала. Автор практически незамедлительно ему ответил, что, мол, «сам видел XDDDDD». Ямашита вздохнул. Фантазия фанаток не знает границ, а его воображение, подкрепленное плодами их фантазий, даже и слышать такого слова не желает. Граница. Гра-ни-ца. Ограничение. Их и так слишком много в его жизни. Можно он хотя бы психологически будет свободен? Можно он хотя бы мечтать и думать будет о том, о чем хочет?..
Солнце… Снег любит солнце, а солнце любит снег. Оно мягкими бликами прыгает по граням снежинок, каким-то чудным образом оставшихся на руках. Возможно, этому способствует долгожданный минус за окном. И в душе. И на руках. Солнце слепит глаза и заставляет закрыться холодной рукой. Снежинки падают под ноги и тают на мокром асфальте. От снежинок осталась только память. Солнце продолжает светить, блики переливаются на темных кудряшках. - Баран, - беззлобно заявляет Тегоши. Поворачивается и улыбается. – Баран-семпай! Барашек-семпай! Солнце обнимает силуэт Тего с той же мягкостью, с которой скачет по снежинкам. И Тегоши тоже светится. Как и снежинки. Солнце любит снег. Солнце любит Тегоши. Ветер… Ветер – удивительная вещь. Его отсутствие и его наличие меняет все. От самого ощущения погоды до внешности людей. Развевающиеся на ветру волосы липнут к слегка подкрашенным губам. Тегоши смеется и убирает прядки за ухо тонкими пальцами. Стилист издает практически предсмертный вопль и со всех ног кидается к Тего, вооружаясь баллоном лака, мрачно поблескивающим серебристым боком. Тегоши продолжается смеяться и прячется за широкоплечим лидером, отбиваясь от бедного стилиста и говоря, что «все в порядке, не нужно ничего подправлять!» и ожидая согласия Ямашиты-семпая. А Ямашита-семпай тем временем был слегка в неадеквате. Смех…
…В уши потекла вода. Пи и не заметил, как уснул. Впрочем, люди обычно этого не замечают. Они просто проваливаются в сон. Вот были у них какие-то мысли, тревожившие их весь день, или мысли о дне грядущем, и вдруг хоп! – и им уже снятся сны. Вода в ванне уже давно остыла. Ямашита поежился и вытащил пробку, пытаясь как можно быстрее перебраться под горячий душ. Мягкое махровое полотенце и толстый халат, чашка горячего кофе – что еще нужно для счастья? - Ничего, - довольно мурлыкнул Ямапи, вдыхая аромат свежемолотого кофе. Интернет в очередной раз его порадовал: ван-шотный фик по его недосягаемо любимому пейрингу. Безрейтинговый. Прелесть безрейтинговых фиков в том, что после их прочтения воображение продолжает бурлить. Воображение само дорисовывает те детали, которые поднимают рейтинг произведения и завершают его. Воображение работает. И это хорошо. *** На работе Ямашита не расстается со своим мобильником. Он всегда сжимает в руках новенький черный «Шарп» и чуть ли не каждые пять минут проверяет почту. Он часто заходит на ЖЖ и Девиантарт – автор полюбившихся ему работ начал проявлять к нему удивительную симпатию, начал посвящать ему фики и картинки. Ямапи был счастлив. Хотя бы в интернете на него смотрели не как на Ямашиту Томохису, а как на юзера ***yamapi10000love***, ничем не отличающегося от остальных фанатов и фриков, сутками сидящих в Сети и ищущих новую информацию по айдолам. Можно сказать, на него там смотрели, как на обычного человека. В определенной среде. Этого ему не хватает в жизни. Во время очередной проверки лички в ЖЖ он обнаружил сообщение от уважаемого им автора – тот предлагал перенести общение в более удобный интернет-мессенджер. Ямашита, ни секунды не думая, отправил номер. На фотосессии он сверкал самой настоящей и счастливой улыбкой. *** Дома Пи тоже не расстается с мобильником. Он всегда рядом с ним. Но дома ему уделяется меньше внимания, чем компьютеру. Ради юзера ***yamapi10000love*** автор-фаворит начал рисовать в умопомрачительном разрешении (однажды юзер ему сказал, что все работы отлично смотрятся, но для его широкоформатного монитора они слишком малы). Естественно, такие чудеса просто грех просматривать на телефоне. Тем более те чудеса, которые посвящены тебе. Для того чтобы оторваться от реальности, Пи не нужно ничего употреблять. Пи нужно просто посмотреть на удивительно красиво нарисованную картинку и прочитать фик, который она иллюстрирует, и его уже ничто не остановит. Воображение начинает работать на пару с воспоминаниями, придумывая уже совершившимся вещам совершенно неожиданные порнушные концовки, которые на следующий день оборачиваются неконтролируемым стояком при виде ничего не подозревающего Тегоши. *** Для какого-то журнала Ямапи пришлось сниматься вместе с Каменаши и Аканиши. Он точно не понял, почему именно они втроем, но Пи уже привык не задавать вопросов, на которых не получишь никакого ответа, кроме «Приказ сверху». Он тихонько вздохнул и положил телефон на тумбочку. Очередная картинка очень долго грузилась, и Ямашита начал нервничать. Сонные АКаме, потягиваясь и позевывая, втиснулись в общую гримерку. Аканиши что-то жевал, Каменаши в прострации уставился на экран телефона, медленно что-то набирая на клавиатуре. Диван с радостью принял их обоих в свои мягкие объятия. - Совсем не выспался, - Джин, зевая и смахивая крошки с губ, перевел взгляд на Каме. – Я тебе точно говорю: в Акихабаре надо снимать девчонок! Там косплеерши, для них вообще ничего невозможного нет. Что угодно для тебя сделают. Ах… - Он улыбнулся, вспоминая события прошедшей ночи. – Нэ, ты чего там в телефоне-то нашел? Каменаши отмахнулся, что-то невнятно пробурчав. Подумал, нажал еще парочку кнопок и захлопнул раскладушку. - Мне в Гинзе нравятся, - заявил он и пошел переодеваться. - Буржуй, - обиженно хмыкнул Аканиши. – Нет, ты видел – ему леди подавай, блин. Чтобы весь этикет и все такое… А чтобы оторваться – нееет, это не к нему. Ну что за… Только спустя минуту Джин понял, что ни с кем не разговаривает. Ни Ямашиты, ни Каменаши в гримерке не было. Он чертыхнулся и начал поспешно стягивать с бедер широкие штаны. По окончании фотосессии Пи ждала новая личка. Автор говорил ему, что он рисует с натуры – что персонажи на его работах на самом деле себя так ведут, что на самом деле у них все шоколадно. Ямашита грустно улыбнулся. Если бы все это было правдой… Автор убеждал его, что так и есть. Что у него друг работает в стаффе в ДжЕ и видел, как удивительно хорошо Пи и Тегоши относятся друг к другу. Ямапи решил не отвечать. *** Впоследствии выяснилось, что в очередном опросе Аканиши, Каменаши и Ямашита заняли три первых места. Опрос был посвящен чему-то вроде «кто самый красивый», и поэтому общепризнанных красавцев решено было собрать вместе на нескольких фотосессиях. Пи ничему не удивлялся. Такие опросы проводили, проводят и будут проводить. Никто не будет учитывать тех, кто занял остальные места. Они будут признаны аутсайдерами и лузерами. В лучах славы продолжат купаться только занявшие первые три места. Благодаря этим совместным фотосессиям Пи открыл для себя много нового. К примеру, то, что уважаемый им автор – Каменаши. Он обнаружил это совершенно случайно. Джин опять начал приставать к одногруппнику по поводу того, что тот совершенно не расстается со своим телефоном. Каменаши огрызался и отбрыкивался, чем в итоге вывел Аканиши из себя. Началась драка. Джоннисы пластичные. В драках им это помогает. Но телефон все равно отлетел к стене. Каме пытался вырваться из захвата Джина, совершенно не заметив пропажи средства связи. Добрый Ямашита, понимающий, что ему Аканиши не остановить, подошел к мобильнику и поднял его. Мельком взглянул на экран. И остолбенел. На огромном дисплее была открыта ЖЖшная личка того автора, которому полюбился юзер ***yamapi10000love***. И именно этому юзеру отвечал автор. Сейчас. «Это правда, ***yamapi10000love***. Они на самом де…» Дальше ничего напечатано не было. Пи сделал вид, что ничего не заметил, и положил телефон на стол. Они не скоро угомонятся. Можно сходить и выпить кофе. *** Сегодня была вывешена другая картинка: Ямашита прикладывал платок к разбитому уголку губ потрепанного Каменаши. Грустно. И нереально. Юзер ***yamapi10000love*** впервые написал комментарий без смайлов: «А давай будем верить в то, что они натуралы?» Ямашита со вздохом потянулся к мобильнику и набрал один из любимых номеров: - Рё? Джин сказал, что в Акихабаре классные девочки. Ты знаешь там какие-нибудь клубы? Да, заеду. Жди.
Название: Пять желаний Ямапи Для:akihabara От:Mayka Пейринг: Ямапи/Тего Рейтинг: PG-13 если присмотреться Жанр: romance, флафф с намеком на юмор Примечание: я не дружу с юмором, но постаралась написать что-то светлое и праздничное. Надеюсь, результат понравится. Счастливых праздников, пусть исполняются все желания!
Ямапи всегда точно знает, чего он хочет. Это очень ценное качество в том мире, в котором он живет. На первом месте по степени вожделения для Ямапи стоит работа. Было бы странно ожидать чего-то иного от воспитанника Агентства. Джоннис, который не любит свою работу больше всего на свете, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю – это какой-то неправильный джоннис. К счастью для Ямапи, под Новый год работа случается с ним с завидной регулярностью. Вот уже несколько лет тридцать первого декабря он с друзьями отправляется в Токио Дом, чтобы участвовать в праздничном концерте, который транслирует телевидение Японии на всю страну и под который все приличные японцы пьют свое саке и едят свои новогодние суши. Действо на сцене плавно перетекает в действо за кулисами и редкий везунчик из переживших встречу Нового года с воспитанниками Джонни-сана утром первого января может самостоятельно доползти до выхода с центрального стадиона Токио. Чем не идеальная работа, если бы ни одно «но»! - Ямапи-семпай. – Вкрадчиво шепчут на ухо Пи. – Ямапи-семпай! – К шепоту присоединяется дуновение ветерка – это кто-то беззастенчиво дует Ямапи в лицо, и, наконец, следует ощутимый тычок под ребра, поскольку все предыдущие попытки вернуть его из мира грез на землю заканчиваются провалом. - А? Что? Мама, я только… - Ямапи стряхивает с себя мирно посапывающих во сне Джина и Рё и вскидывается, готовый каяться и просить прощения за очередную попойку с друзьями, когда понимает, что перед ним не любимая родительница, а молодой парень. - Тего? – Ямапи обводит одну из комнат, отведенных под гримерные, сонным взглядом и понимает, что либо это поле удавшейся на славу битвы, либо память его пока не покинула окончательно, и сейчас действительно, как показывают часы над дверью, половина седьмого утра первого января нового, только что наступившего года. – Ты чего? Вокруг них проносится волна сонных вздохов, их товарищи из других групп, спящие вповалку, кто на диванах, кто на скамьях, а кое-кто и прямо на полу, ворочаются, потревоженные громким шепотом. - Вот. – Тегоши нежно смотрит на старшего товарища и протягивает ему подушку. - Это зачем? – Ямапи с опаской, но принимает подношение. Сильные подозрения начинают закрадываться в еще не окончательно проснувшийся и совсем не протрезвевший рассудок. Должно быть, перед ним не Тего, а инопланетянин. Кто еще может бодрствовать в такое время, выглядеть так, как будто только что сошел с обложки Bidan, и при этом похвастаться приятным ментоловым дыханием, а не перегаром двенадцатичасовой выдержки? - Это тебе. – Поясняет инопланетянин и настойчиво толкает подушку в руки Ямапи. – Чтобы ты себе шею не отлежал. Нам же вечером еще выступать. - Эммм… Тего, а ты не мог бы предложить мне подушку чуть позже, часов, скажем, хотя бы к десяти, а не сейчас, когда моя голова раскалывается как твой космический корабль, который, видимо, только что потерпел крушение прямо над Токио Домом? – Построение такой сложной словесной конструкции отнимает у Ямапи последние силы, и он падает обратно, отключаясь, но заботливый пришелец успевает подложить подушку ему под голову, прямо на живот Нишикидо Рё, чем вызывает недовольные стоны последнего.
Желание второе. Друзья
Ямапи всегда точно знает, чего он хочет. После работы он хочет отлично проводить время со своими друзьями. Ничего несбыточного, ничего сверхъестественного, закономерное желание, на которое имеет право каждый. Невероятно, но у Пи такая счастливая карма, что в Новый год его друзья всегда с ним. Ямапи об этом знает и поэтому хорошенько заботится о своей карме. Как бы ни гудела голова после веселой ночи в Токио Доме, он тащит своих дорогих друзей первого числа в храм, как и положено, и возносит благодарности и молитвы богам. Друзья немного сопротивляются, но, ворча и причитая на свою тяжелую долю – быть другом Ямапи, следуют за ним, за это он очень сильно любит своих друзей. Ямапи всегда реально смотрит на вещи и может соразмерить свои желания со своими возможностями. Всегда. Или почти всегда. Бывают исключения. Сколь бы велика ни была любовь Ямапи к друзьям, в ней всегда присутствуют несбыточные мечты: чтобы Джин перестал приклеивать жвачку к любимому кухонному столу его матери, а Рё перестал проливать пиво на его кровать, или Широта, к примеру, перестал кормить собак Ямапи сладким печеньем, у них от этого постоянно случается несварение. Эти мечты пребывают с Пи постоянно, как верные спутники его лучших друзей, как часть их дружбы, без которой она была бы уже совсем иной. Но все же, Ямапи принимает своих друзей такими, какие они есть, и после посещения храма с готовностью отправляется предаваться веселью дальше. Нет никаких сомнений, что Нишикидо найдет в своей записной книжке пару «симпатичных девчонок, совсем не занятых на все праздники», Аканиши вспомнит о ящике пива, который он спрятал от Каме под кроватью, а Широта в сто тридцать пятый раз позвонит и спросит – куда они пропали, в конце концов, дорога от Дома до его квартиры занимает пятнадцать минут, даже если объехать все храмы в Токио. Все будет именно так, как представляет себе Ямапи, и даже чуточку лучше, веселее, абсурднее и смешнее. У Рё разрядится сотовый, Аканиши обнаружит, что вместо пива купил лимонад, а Широта зальет соседей снизу и всей компании придется долго извиняться и клятвенно обещать сделать ремонт, но они справятся со всем и даже с чем-то большим. В итоге им все-таки удастся напиться, и Ямапи будет веселиться вместе со всеми, будет самим собой, а потом наберет на своем мобильном номер, которого там ни для кого нет, и тихо скажет: - Забери меня домой. Тего приедет ровно через те пятьдесят шесть минут, которые занимает дорога от его дома до указанного места, если выжимать педаль газа до максимально допустимой скорости, словно времени на сборы ему и не требуется, словно он каждый раз ждет этого звонка и боится его пропустить. У дома Ямапи он остановит свой космический корабль – Хонду последней марки - и шепотом позовет: - Ямапи-семпай. Пи встряхнется и потянется. Короткие минуты сна, которые щедро дарованы ему по дороге домой, он не променяет ни на одну вечеринку, потому что только у Тего в машине так вкусно пахнет кофе с лимоном, только привалившись головой к стеклу машины Юи, он может так сладко спать, и только Юя так сильно сжимает руки на руле вместо прощального рукопожатия. И хотя Ямапи знает – это совсем не по той причине, что Тего хочет разгладить розоватые полоски, которые остались у него на щеке от спинки сидения, ему приятно думать, что этот жест означает именно это.
Желание третье. Семья
Ямапи всегда точно знает, чего он хочет. Сейчас он хочет всего две вещи – в душ и чтобы мама не смотрела на него так осуждающе. И если первое, хоть и призрачно, но маячит в обозримом будущем, то второе кажется неосуществимым. Вообще-то у Ямапи замечательная мама, и он об этом знает, и помнит. И у них с ней отличные отношения, почти всегда, кроме таких вот коротких мгновений, которые Пи дипломатично старается обойти с помощью весьма изящных, если учесть его последние сутки, маневров продвижения по стеночке к ванной. - Ямашита Томохиса! - Да, мам. – Большие маневры с треском проваливаются, и плечи Пи обреченно поникают, когда он понимает, что нотации не избежать. - У тебя есть совесть? – Мама поправляет на носу очки, отходя от окна, и лукаво смотрит на сына. - Пару часов назад еще имелась. – Растерянно подтверждает он. - Тогда что же ты своего друга за дверью бросил? – Понимание, что казнь откладывается, как минимум на пару часов, а то и вовсе отменяется, окрыляет. Ямапи радостно подлетает к стеклянной двери, преисполненный страстной любви к любому, кто там стоит. За дверью стоит Тего, его герой-спаситель. С поднятой, чтобы постучать, рукой и пакетом со знаком крупного продуктового супермаркета. Из пакета торчат упаковки того, что можно пить и, кажется, даже есть. - Забыл тебе отдать. – Объясняет Юя свое возвращение и чуть не падает, когда Пи душит его в объятиях. - Заходи! – Брызжет энтузиазмом во все стороны Ямапи и силой втаскивает Тегоши в гостиную. – Мам, это Тего, он принес нам поесть! – Необъяснимой радости Ямапи нет предела, он успевает за секунду усадить Тего на диван, отнять у него пакет с продуктами, вручить его матери, указать им обоим на кухню и уже почти скрывшись за дверью ванной крикнуть. – Вы пока посмотрите, что там вкусненького есть, а я в душ. Вкусненького, как позже выясняется, есть и немало. Обретя снова духовное равновесие и гармонию с миром, что на чистую голову, согласитесь, гораздо легче, Ямапи застает на своей кухне идиллическую картину – его мама и Тего пьют чай с рисовым печеньем и оживленно что-то обсуждают. Остается только надеяться, что не последнюю коллекцию модной одежды, хотя очень может быть, что именно ее. В ответ на это чрезвычайно активный сегодня мозг Ямапи посещает странная мысль: «И зачем ему родные постоянно твердят о девушке, если у него есть Тего?». Девушки вечно плачут, требуют внимания, конфет и «крутого» имиджа. Юе достаточно того, чтобы Ямапи просто был собой. Картина тихого семейного счастья разлетается вдребезги, когда Тего улыбается Ямапи, не как для камер, по-настоящему, и встает со словами: - Нам пора на концерт. – Его пальцы крепко сжимают запястье Пи, и он тащит лидера своей группы к выходу, успевая по правилам попрощаться с гостеприимным домом и его хозяйкой, обуться, запихнуть руки Ямапи в рукава куртки и не без драки вытолкать его за дверь. Ямапи же остается лишь с тоской взирать на стол, манящий уже открытыми и даже нераспечатанными пачками съестного.
Желание четвертое. Группа
Ямапи всегда точно знает, чего он хочет. Концерт в Токио Доме остается его мечтой с самого прихода в Агентство, новогодний концерт в Токио Доме – это превосходит все его ожидания, но Пи уже не раз убеждался, что вселенная за что-то сильно его любит. И это было бы подозрительно и следовало ждать от нее подвоха, если бы она не наградила его такой группой, как NEWS. Какие, право, еще могут быть подставы с ее стороны? - Что же вы так орете, а, изверги? – Ямапи прикладывает бутылку с холодной минеральной водой ко лбу и осуждающе смотрит на Кояму и Шиге, гоняющихся друг за другом по сцене. - Так они же не пили последние двадцать четыре часа. – Услужливо подсказывает Массу и с жестокостью заслуженного живодера жует свой рис с карри на глазах у Ямапи, так и не успевшего хотя бы позавтракать, не говоря уже про ленч, обед и полдник. Хуже, чем Пи, сейчас, пожалуй, только Рё, который лежит в паре метров от них на спине, широко раскинув руки и накрыв лицо рубашкой, чтобы не слепили прожектора. Он лежит тихо, не шевеля ни одной конечностью, почти не дыша, потому что даже вдохи и выдохи отдаются страшным звоном в его голове. - Убью его, как только доберусь. – Стонет он иногда, и его рука или нога трясется как от судорог. - Кого? – Ямапи подползает к другу и, приподнимая рубашку, предлагает бутылку с водой. - Аканиши. Он всегда говорит «еще одну», - передразнивает их приятеля Рё. - И не напоминает, что у него, в отличие от меня, нет концерта вечером первого января. Именно в этот момент то ли необъяснимое желание звукорежиссера поработать, то ли невероятно опасное чувство юмора кого-то из неразлучных Кея и Като заставляет колонку, расположенную прямо под телом Нишикидо, преисполненным неодобрения в адрес своего обладателя, взорваться припевом их последней песни. Глаза Рё и Пи прилежно отражают их внутреннее состояние священного ужаса. - Да заткнитесь же вы! – Срывается Нишикидо с места, забыв о головной боли и устремляясь в погоню за Шиге, который стоит ближе. - Рё, у меня молния на костюме сломалась. – Тего появляется вовремя, чтобы помешать преднамеренному убийству с отягчающими обстоятельствами, и смотрит на Рё несчастными глазами. Ямапи уже давно замечает этот незаменимый, удивительный и поистине данный Тегоши небом талант – привлекать к себе всеобщее внимание и организовывать мир так, что он будет крутиться исключительно вокруг персоны Тего. Не проходит и пары минут, как Като отправлен за костюмером, Кояма катает Тего на плечах, чтобы развеселить, Массу кормит его своим обедом, а Рё пребывает в ложной уверенности, что все это устроил он, спасая «младшенького». Случайность или злой умысел снова, как и сотни раз до этого, избавляет Ямапи от необходимости наводить в группе порядок и возвращать мир и спокойствие в их коллектив. Чтобы ни говорили другие и чтобы они не думали, Ямапи любит NEWS. Сильно и искренне. Всех вместе и по отдельности каждого, как свою группу, с которой связано его будущее и из которой состоит его настоящее. Пи смотрит на Тего и улыбается, понимая, что любит Тего, как часть этого и как нечто гораздо большее, без чего это настоящее было бы совсем другим.
Желание пятое. Заветное
Ямапи всегда точно знает, чего он хочет. Он верит в свои желания и желает только то, во что может верить. Кажется, это называется реалист. Или что-то типа того. Но есть одно, особое, самое тайное, самое сокровенное, самое заветное желание, о котором Ямапи не расскажет никому, о котором он даже не думает. Глупо думать о несбыточном, таким мечтам нет места в его жизни, в реальности Ямапи нет места желанию по имени Тегоши Юя. В другом, гипотетическом мироздании, усталый, но счастливый и довольный после концерта, Пи едет домой. На пассажирском сидении машины Тего уже привычно тепло и уютно. Кажется, что автомобиль в руках Юи заносит на поворотах слишком ощутимо, так, что Ямапи ударяется плечом о дверцу, но он ничего не имеет против. Если закрыть глаза и представить на минутку, что они в несуществующей реальности, то через пару минут, в его комнате, Тего заботливо снимет с него куртку, свитер и рубашку, проведет прохладными с улицы пальцами по ушибленному месту, боль станет почти незаметной и исчезнет вовсе, если губы Юи коснутся кожи на его плече. Грань между иллюзией и настоящим медленно стирается, когда Тего останавливает машину у дома Пи. Пару минут они сидят в тишине, потом она отступает, стоит им прервать поцелуй, с шумом впуская воздух в легкие. Ямапи уходит под визг шин и шорох гравия под колесами машины Тего. Они никогда не прощаются и не приветствуют друг друга, на это нет времени в их придуманном мире, но оба знают, что завтра все повторится снова – этого им достаточно. Целый мир будет вращаться вокруг их маленькой вселенной. В нем будет много работы, в которой Пи находит истинное наслаждение и старается выполнить ее как следует. К счастью, дарить людям свой талант – это его истинное призвание и оно приносит радость и ему самому, и его поклонникам. В этом мире будут его друзья с их глупыми шутками и невероятной способностью отвлечь от всех проблем. Джин, с которым Ямапи ездит за покупками, пьет кофе в уличных кафе, смотрит футбол; Рё, с которым они ходят в клубы, в кино, или едут на Гавайи, чтобы заняться серфингом; Широта, который просто есть. Там, в настоящей реальности, существует семья Ямапи, любящая и заботливая, и его группа, которая дорога ему настолько, что он не променяет ее ни на что на свете. Ямапи знает, что этот мир есть, реальный мир, которому он принадлежит, в котором он уместен и который очень ему нравится, но еще Ямапи знает, что есть Тего – несбыточная мечта, сладкий сон, от которого никак не хочется просыпаться, и Ямапи считает, что ему очень крупно повезло, потому что Тегоши Юя – это лучшее, что с ним случалось в жизни.
Название: AKame - The Fantasy Для:The Sh@dow От:Lady_Asher Пейринг: AKame Музыка: 30 seconds to Mars - The Fantasy Примечание: Работала в некотором цейтноте, но, надеюсь, что возможные ошибки не испортят впечатление от самой работы)))))
Вес файла: 64,7 Мб Ссылка:MU Субтитры:engrus (перевод ~Kame~ )
Извращения - лучшее, что есть в нашей жизни. ... ОЧЕНЬ СТЫДНО! (с)
Инкуб
Для: Gelwin От: Aviendha Бета: ladyxenax Пейринг: Тегоши/Ямапи (основной). Рейтинг: NC-17. Жанр: фантастика, агнст, романтика. Ворнинг: AU (небольшой кроссовер с канадским сериалом «Звёздные врата. Атлантида»), изнасилование, Тегоши сверху, возможное ООС. Примечание: Зная свои слабости, автор сознательно старался избежать параллельного Която и, кажется, перестарался. По сравнению с прочими ньюсами, Шиге в фике почти не присутствует. К тому же совершенно случайно вышел пейринг Кояма/Кусано с рейтингом R. Автор не хотел, герои сами. Помимо того, в фике присутствуют и другие пейринги: Рё/Тегоши (R), упоминание Рё/Учи (PG) и намёк на Кусано/Окура (G). Откуда взялся последний пейринг, остаётся загадкой даже для автора. У всех, кто рискнёт это читать, автор просит прощения за мерзости, которые варились в его голове и вылились в эти почти три десятка страниц. Особенно – у Гельвин, ибо догадывается, что вышло вовсе не то, заказчик хотел увидеть. Автор просто не смог остановиться.
Капитан Пи сидел в кресле штурмана. В помещении было темно, не считая мягкого света от звёзд, едва заметно плывущих по огромному экрану. Корабль-разведчик переднего фланга внешней экспансии в созвездии Плеяд поворачивался, ложась на новый курс в соответствии с последней директивой Центра. Пи служил на «NEWS» уже пятый год и очень любил этот корабль, ставший ему родным домом. На Земле капитан чувствовал себя неуютно, иногда не понимая чертову кучу условностей, с которыми ему приходилось сталкиваться во время редких визитов на родную планету. Простая и понятная иерархия на корабле – и слишком сложные отношения землян, в которых Пи никогда не мог разобраться до конца.
Согласно приборам, корабль выполнил уже четверть заданного разворота. Пи не мог понять, для чего командованию понадобилось отменять предыдущее задание. Ведь до цели оставалось меньше месяца. Теперь начиналась новая миссия. По прикидке штурмана Като туда придется добираться не менее шестнадцати месяцев. Это означало погружение в анабиоз через несколько суток после того, как корабль станет на нужный курс, будет включён ускоритель и набрана нужная скорость. Пи не любил анабиозный сон. Но никогда бы не признался, что боялся однажды из него не выйти.
Капитан поджал губы. Красиво очерченные и полные, они свели бы с ума немало девушек. Слава богу, на корабле не было ни одной. Мысль о том, что когда-то надо будет искать «подругу жизни», строить с ней семью и заводить детей, пугала почище анабиоза.
Из динамика раздался мягкий переливчатый звук. Капитан выбрался из кресла и отправился в кают-компанию на ужин.
Серебристая стрела корабля, будто пачками балерин, была опоясана тремя кольцами, в которых помещались все бытовые помещения. Они вращалась в противоположные стороны вокруг общей оси, создавая искусственную гравитацию. Сейчас Пи направлялся в среднее кольцо. Оно было толще двух других. В нём находилась кают-компания и кубрики экипажа, а также кухонный блок, библиотека и медиа-зал. Последний по желанию мог служить кинозалом, дискотекой, игровым центром, караоке-баром или компьютерным клубом. Впрочем, парни пользовались им не так уж часто.
В большом круглом помещении было холодно, да и давление тут было ниже. Как ни крути, даже самыми современными средствами трудно обеспечить абсолютную герметичность подвижных блоков. Так что из центральной соединительной воздух постоянно стравливался.
Пи подождал немного, пока нужный ему люк не совместится с ответным проёмом на вращающейся части корабля. Потом нажал большую плоскую кнопку, и прозрачная пассажирская дверь бесшумно отъехала в сторону, открывая проход в средний «предбанник» - так назывались помещения колец, непосредственно прилегающие к центральной части стрелы. Пи скользнул внутрь. Дверь тут же стала на место и через некоторое время «уехала» за пределы видимости. Но Пи уже не смотрел. Открыв люк, ведущий на крутую винтовую лестницу, он начал спуск к внешнему уровню кольца, чувствуя, как понемногу обретает вес и сцепление со ступеньками.
Капитан был рослым мужчиной двадцати семи лет. Мускулистое гибкое тело, чёткие движения, цепкий взгляд и скрытый одеждой шрам на спине выдавали в нём человека, много времени проводившего не только в стенах корабля, но и участвующего в контактных миссиях. Чёрные волосы средней длины обрамляли лицо. Пи не любил слишком короткие стрижки, и очень гордился своей шевелюрой, иногда отращивая её до почти неприличной длины. А ещё капитан являлся обладателем красивого, сильного голоса. В свободные часы он иногда пел караоке или под гитару, развлекая свою команду.
Из кают-компании доносился дружный смех. Кажется, Кусано снова рассказывал анекдоты. Обладая весёлым, открытым нравом, бортинженер часто становился душой компании. Он легко сходился с людьми и, при необходимости, с чужими. И хотя в задания обычно не входило, и зачастую даже запрещалось контактировать с аборигенами найденных обитаемых миров, Пи успел оценить способности Кусано ориентироваться в особенностях мышления разных существ, безошибочно понимать транслируемые образы. Ко всему прочему, Кусано больше всех был наделён телепатическими способностями, поэтому именно через него шла связь с Землёй и Центром.
Когда Пи вошёл, бортинженер сидел в одном из кресел с невозмутимым видом. Обычно улыбчивое лицо хранило совершенное спокойствие, тогда как остальные члены экипажа загибались от смеха. Кусано обернулся на звук отъехавшей створки, и пряди его странной причёски упали на глаза. Если собственные волосы Пи считал длинными на грани приличия, то у Кусано стрижка была откровенно женской. Впрочем, никто из экипажа не возражал. К тому же обычно, перед визитами в цивилизованные миры Кусано стригся. «Под Пи», – шутил экипаж. Всё равно за месяцы полётов бортинженер незаметно обрастал до прежнего состояния.
– Добрый вечер, капитан! – поздоровался с Пи Доктор Кей, рыжеволосый мужчина, высокий и слишком худой.
– Добрый, – ответил Пи.
С остальными сегодня он уже виделся, поэтому обменялся лишь вежливыми кивками, присаживаясь к столу.
– О! Помидоры?! – воскликнул капитан, оглядывая поданное на ужин. – Неужели удалось вырастить на нашем огороде? Масуда, ты гений!
Сидящий напротив мужчина слегка зарделся от похвалы. Он широко улыбнулся, отчего стал похож на смайлик. Инженер по системам жизнеобеспечения мог быть очень серьёзным, если того требовала ситуация, но обычно улыбался много и часто, поднимая настроение всему экипажу. Масуду любили за приветливость, бесконечную доброту и внимательность к мелочам. Этот парень стремился почаще радовать членов экипажа и был счастлив, когда это получалось, как сейчас. Капитан очень любил помидоры, но вырастить их не всегда удавалось. Случалось, Масуда оставался единственным на корабле, кто не ложился в анабиоз, чтобы только присматривать за своими питомцами лично.
Ужин проходил, как обычно. Кусано делился новостями, которые ему удалось получить по телепатической связи, когда Пи внезапно услышал негромкий гул заработавших компенсаторов ускорения. Уронив вилку и опрокинув стул, он бросился к общему пульту управления, благо тот находился в этом же кольце.
Корабль тряхнуло, и Пи не устоял на ногах. Больно ударившись головой о переборку, он упал на колени на пороге командного блока. Сверху навалились следовавшие за ним Кусано и штурман Като. Пол слегка вибрировал. Когда парни пытались подняться, ещё один толчок снова сбил их с ног, отбрасывая друг от друга. А потом всё стихло.
Стараясь не обращать внимания на боль в затылке, Пи встал на ноги и помог Кусано. Като поднялся сам, морщась от боли. Левый мизинец был вывернут под неестественным углом.
– Ступай к Кею! – скомандовал Пи. – Как только сможешь, возвращайся сюда. Мы пока начнём осмотр.
На главном пульте красным мерцало сообщение о сбое в системе.
– Мы попали в гравитационный тоннель, – сказал Кусано. – Сейчас Центр определит наше местоположение.
Пи кивнул. В подобных происшествиях телепаты были незаменимыми людьми. Повозившись с главным бортовым компьютером, капитан запустил перезагрузку и ввёл диктуемые Кусано координаты. Как только засветился голубой треугольник индикатора корректной работы системы, Пи оставил Кусано разбираться с состоянием корабля, а сам поспешил в кают-компанию. Надо было доложить об остановке и успокоить команду.
В дверях капитан столкнулся со спешащим навстречу Като. Пострадавший палец был вправлен, на руке белела свежая повязка, на лице ясно читались тревога и стремление помочь.
– Всё в порядке! Кусано справится, – успокоил Пи штурмана, и затем обратился ко всем присутствовавшим: – Небольшой сбой. Похоже, нас немного откинуло в пространстве. Корабль не пострадал.
– Насколько немного? – перебил капитана угрюмый человек в чёрном.
Нишикидо Рё был пассажиром. Не таким, какими обычно являются пассажиры на гражданских судах, а военным, получившим направление на космический крейсер «Эйто». Подобные ему крейсера патрулировали границы освоенного космического пространства, защищая людей от нападения рейфов – тварей, обликом весьма похожих на человека, но всё же совершенно других, и очень опасных. Рейфы питались жизненной энергией прочих существ, высасывая её за считанные минуты. Жертвы при этом мгновенно старились и умирали. К тому же тело сытого рейфа обладало поразительно высокой скоростью регенерации, поэтому убить его было делом трудным. Когда эти твари обнаружили в космосе первые форпосты человечества, стали пытаться выяснить, кто такие люди, откуда пришли и какова их численность. Прочие обитаемые миры давно уже стонали под игом рейфов, являясь для них плантациями по разведению еды. Человечеству удалось скрыть расположение своей планеты, когда оно вступило с рейфами в открытую борьбу. И хотя в прямой схватке силы были далеко не равны, у людей был большой козырь, о котором рейфы не знали – владение телепатией. Были заключены союзы с расами, покорёнными рейфами, которые пожелали выйти из-под ига, и совместными усилиями пока удавалось сдерживать натиск этих опасных существ. Однако в приграничных областях нападения случались очень часто. Иногда погибали или пропадали бесследно целые корабли.
На «NEWS» Рё попал случайно вместе со своим сослуживцем Учи Хироки. Пи подозревал, что смена миссии связана с тем, чтобы как можно быстрее произошла встреча двух кораблей, и Нишикидо и Учи приступили к своим обязанностям, о которых Пи по правилам военно-космического этикета не расспрашивал, несмотря на то, что успел достаточно подружиться с обоими. Теперь Нишикидо мрачно смотрел на капитана, вертя в пальцах поднятую с пола вилку. Сидящий рядом долговязый Хироки едва сдерживал улыбку. Пи подумал, что эти двое очень гармонично дополняют друг друга: чем серьёзней становился Рё, тем веселее и легкомысленнее казался Учи, старавшийся разрядить обстановку.
– Кусано выясняет... – начал Пи, но тут в дверях появился сам бортинженер.
– Вам повезло, – обратился он к военным. – Мы всего в двух месяцах полёта до «Эйто». И мы немного ближе к цели новой миссии, хоть теперь она и в другой стороне.
Кают-компания одобрительно загудела. Кусано поднял руку, снова привлекая к себе внимание.
– Это ещё не всё.
Голоса смолкли, глаза присутствующих обратились к говорящему. Телепат иногда беззастенчиво пользовался своими способностями в личных целях, и сейчас Пи явственно ощущал, что вот-вот узнает нечто очень важное.
– Я слышу сигнал бедствия. Очень слабый, чтобы его мог принять кто-нибудь, находящийся дальше, чем мы сейчас. Кому-то очень повезло, что мы на него наткнулись.
2. Спасённый
«NEWS» медленно сближался с крошечной спасательной шлюпкой. Кусано и Като готовились выйти наружу, чтобы произвести стыковку – это всегда представляло сложности, если одно судно из двух было неуправляемым. Доверить автоматике совмещение шлюзов на корабле и шлюпке так, чтобы не оттолкнуть легкую конструкцию до того, как сработают фиксаторы – всё равно, что пытаться наколоть тупой вилкой единственный помидор в банке с рассолом. Можно гонять скользкий овощ бесконечно, прежде чем всё, наконец, получится.
Но тот, кто терпел бедствие, вероятно, не мог ждать, и капитан не собирался рисковать чужой жизнью. Поэтому Кусано сейчас подкалывал волосы, готовясь надеть гермошлем. В невесомости хвостовой части корабля это выглядело презабавно, и Пи еле сдерживал улыбку. Като был уже готов и ждал перед прозрачными внутренними створками шлюза А, ожидая бортинженера.
Наконец, всё было готово. Пи набрал код на пульте, створки разъехались, пропуская спасателей, и почти сразу герметично захлопнулись у них за спиной. Кусано помахал капитану сквозь толстый пластик. Капитан кивнул и улыбнулся, вводя следующую команду. Раскрылись внешние створки, и две фигуры выплыли в открытый космос. Тросы, которыми они были привязаны к кораблю, вывалились вслед за ними из шлюза причудливыми кольцами, напоминая огромные пуповины.
Пи смотрел на приближающуюся шлюпку. На серебристом боку красовалось «Джей Джуниор». Пи порылся в памяти. Название казалось смутно знакомым.
Через двадцать минут стыковка успешно завершилась. Пи получил сигнал от Кусано: «Тут человек. Живой. В анабиозе. Приготовьте карантин». Отдав необходимые распоряжения Доктору Кею и Масуде, капитан отправился в командный блок, едва сдерживая любопытство. Всё равно нельзя будет увидеть спасённого, пока не закончится обязательная обработка, и его не поместят в специальные апартаменты, полностью изолированные от другой части корабля. Но и там увидеться с ним можно будет только через стекло, а поговорить – по коммуникатору. Карантин на кораблях соблюдался очень строго. А пока можно было покопаться в электронных архивах.
Когда Пи через полчаса встал из-за компьютера, он знал не намного больше. Корабль снабжения «Джей Джуниор» исчез четыре года назад в районе, прилегающем к тому, где «NEWS» находился сейчас. Никаких следов так и не было найдено. В прошлом году дело перевели в разряд долгосрочных. На практике это означало, что корабль и почти два десятка членов экипажа неофициально признали погибшими. И вот, один всё-таки нашёлся. Пи надеялся, что он успешно выйдет из анабиоза. Всё же Кояма Кейичиро, их славный Доктор Кей, был специалистом высшего класса.
В залитой искусственным светом комнате Кояма вместе с Масудой колдовали над многочисленными трубками, забравшись в специальные «рукава», позволяющие производить работы без нарушения изоляции и даже частично перемещаться по помещению. Таких приспособлений было несколько. Они представляли собой длинные резиновые мешки, оканчивающиеся полускафандрами, в которые продевались руки, ноги и голова. Пи воспользовался одним из них, чтобы подойти поближе к бедолаге, который спал в специальной камере, похожей на прозрачный гроб.
Лицо спасённого было спокойным и красивым. На нашивке нагрудного кармашка капитан прочитал: «Тегоши Юя, лейтенант». Казалось, это был совсем ещё молодой парень.
– Как он? – крикнул Пи, надеясь, что Доктор Кей услышит, несмотря на поглощающую звуки резину.
Доктор жестом показал «ОК» и отмахнулся, прося не мешать. Пи кивнул. Хоть он и капитан, а в лазарете обязан подчиняться хозяину. Выбравшись из мешка, Пи отправился обратно в командную рубку. У него и без того было достаточно работы, которую нельзя откладывать «на завтра».
Прошло часа три, прежде чем Доктор появился с докладом о состоянии пациента. Вывод из анабиоза займёт, предположительно, шестнадцать часов, прогноз благоприятный. Пи кивал, внимательно слушая. Отбой был уже давно, и привыкший к режиму, капитан еле сдерживался, чтобы не зевать прямо при докторе.
– Масуда будет дежурить до полудня. Капитан, давайте хорошенько выспимся! – закончил Доктор.
– Хорошо, Кояма, идите.
Забираясь под одеяло, Пи вспоминал лицо Тегоши. Слишком симпатичное для мужчины, оно отчего-то странным образом волновало воображение. Однако усталость подавляла и без того расплывчатые мысли, и вскоре капитан погрузился в глубокий сон без сновидений.
Новый день начался с беспокойства Доктора. Его пациент выходил из анабиоза слишком медленно, нарушая все нормы, и Кей начал серьёзно опасаться за жизнь подопечного. Масуда, всю ночь не смыкавший глаз, выглядел вполне бодро, не считая временами стекленеющего взгляда. Он тоже переживал за состояние Тегоши, поэтому отправлять отдыхать его пришлось совместными усилиями Кея и капитана.
На корабле царило напряжение. Обычно оживлённый штурман сидел в своём кубрике. В свободное время Като чаще всего можно было застать возле Доктора, но сегодня Шиге, как звал штурмана Кей, не хотел мешать другу, понимая, что тому сейчас совсем не до разговоров.
Рё и Учи ждали новостей в кают-компании. У обоих в руках были коммуникаторы: Учи смотрел какой-то фильм, а Рё читал с излишне умным видом. Капитан подозревал, что чтиво было весьма легкомысленным, ибо, чем мудрёней было написанное, тем легкомысленней выглядел Рё, и наоборот. Любил он вводить всех в заблуждение, если это не касалось важных вещей.
Кусано крутился возле Кея, стараясь заменить Масуду. Время приближалось к ужину, и Пи решил порадовать своих людей. Чем же поднять дух экипажа, как не вкусной едой? Капитан неплохо готовил. Поэтому, повязав фартук и бандану, Пи отправился на кухню.
Когда он почти закончил, на кухне появился Рё.
– Решил побаловать нас в честь праздника? – приподняв бровь, Нишикидо критически разглядывал содержимое кастрюль. – Не боишься, что он может превратиться в поминки?
– Боюсь, - честно ответил Пи. – На всё воля Бога, но это не значит, что надо сидеть и ждать. Как он там?
– Как красивая восковая кукла.
Ямашита с интересом взглянул на Рё.
– Решил завербовать в своё войско?
Рё рассмеялся. Ямапи не был уверен, предпочитает ли тот мальчиков, но ему казалось, что с Хироки их связывают более тесные отношения, нежели дружба. Иногда. Потому что Пи сомневался, что в замкнутом пространстве корабля тесные отношения можно утаивать такое долгое время, какое они провели вместе на «NEWS».
– Сдались мне такие молокососы! Оставь его себе.
Подмигнув капитану, Рё подцепил ломтик жареной рыбы и, отправив его в рот, покинул кухню. Пи против воли улыбнулся. Хоть Нишикидо и был язвительной занозой, но на него невозможно было сердиться всерьёз.
Составив еду на конвейер, капитан нажал несколько кнопок, отправляя всё в кают-компанию, и сам двинулся следом.
Внутри были Рё, Учи и Като. Штурман помогал накрывать на стол, когда в дверях появился Доктор Кей.
– О, без нас тут уже пир затевают?
– Я бы вам отнёс… – тут же начал оправдываться Като.
– Спасибо, – просто ответил Кей и расплылся в улыбке. – Я решил поесть с вами, а когда пойду в медблок, прихвачу порцию для Кусано.
– Тогда мы постараемся, чтобы ему что-нибудь осталось, – кивнул Пи. – Не хотелось бы всю следующую неделю ходить с дурным настроением, навеянным нашим телепатом.
– То-то же, – Доктор кивнул.
За столом время пролетело быстро. Напряжение, которое мучило Пи со вчерашнего вечера, стало отпускать. Он принимал уже причитающиеся ему, как повару, благодарности, когда Кояма вдруг выронил вилку, вскакивая из-за стола.
– Он вышел! – крикнул он на ходу уже из коридора.
Пи ясно ощутил, как волнение охватило его и всех остальных. Отодвинув тарелку, он встал.
– Из анабиоза, – закончил он за Доктора. – Извините…
Пи кивнул и отправился вслед за Коямой, стараясь не бежать от нетерпения.
В лазарете Кей и Кусано суетились с анализами и разными измерениями. «Все процессы организма налажены, – мысленно доложил Кусано.– Парень – молодец! Справился. Сейчас уже просто спит. Несколько дней он будет слабым, но постепенно поправится. Подходите ближе, Кэп!» Пи улыбнулся, облачаясь в недоскафандр. Кусано позволял себе называть капитана по прозвищу только мысленно, никогда не переходя границы вслух, за что Пи был благодарен.
Приблизившись, Пи наклонился над спасённым. Грудная клетка мерно вздымалась, крылья носа чуть шевелились в такт дыханию. Щёки, и особенно губы порозовели, налившись жизнью.
Вдруг веки парня дрогнули, и он уставился прямо на капитана. «Очнулся», – констатировал Кусано, в то время как Пи тонул в тёпло-коричневых глазах Тегоши Юи.
3. Любовник капитана
Кояме не требовался такой уровень телепатических способностей, как у Кусано, чтобы догадаться, что почувствовал капитан, прежде чем Тегоши снова отключился. «Как думаешь, они станут парочкой?» - подумал Кей как можно чётче. Кусано ответил практически сразу: «Зависит от этого Тегоши. Ты же знаешь, как наш капитан наивен в подобных вещах». Кояма согласился. Пи всё ещё сомневался насчёт отношений двух гостей-военных, тогда как все, кроме него и ещё Масуды, давным-давно были в курсе их большой, светлой и, видимо, не в меру горячей любви. Особенно Кояма, регулярно сводящий по утрам синяки с шеи и бёдер Учи.
Впрочем, в недогадливости капитана не было бы ничего необычного, если б у него самого не имелось склонности к нетрадиционным отношениям. Пи упорно закрывал на это глаза. Что ж, его дело. Кояма считал, что помощь врача в подобных вещах требовалась только тогда, когда пациент сам начинал осознавать существование проблемы. А до тех пор – не стоит. К тому же сейчас Кояме было не до капитана. Тегоши был очень слаб.
Выдворив Пи и Кусано из лазарета, Кей сменил баллончик на капельнице и сел составлять программу выхаживания пациента. Питание, лекарства, процедуры… скучать не придется ни Тегоши, ни самому доктору. Пока пальцы порхали по клавишам, мысли то и дело возвращались к капитану, рисуя в памяти его растерянное лицо. Да уж, нелегко приходится геям, особенно на первых порах. Осознание – самое трудное дело. Кояма поблагодарил бога за то, что сам он был натуралом.
Когда стрелка на больших настенных часах подползла к одиннадцати, Кояма откинулся на стуле, потягиваясь и разминая затёкшие мышцы спины. В дверь тихо постучали. Затем она приоткрылась, впуская Пи. Кояма сдержал улыбку. Капитан справился о пациенте, предложил назначить помощников и составить график дежурств. Первым капитан предложил себя.
– Нет, – покачал головой Кояма, – не годится. У вас хватает собственных обязанностей. Я уверен, вы всё равно будете здесь частым гостем. Сегодня я подежурю один, утром меня сменит Масуда, а следующей ночью пришлите Шиге, ладно?
– Ладно, – кивнул капитан. – Что ж, постараемся все вместе!
Дверь за визитёром закрылась. Выбор был не таким уж большим. Пи вряд ли хотелось привлекать к дежурству гостей, если только они сами не предложат свою помощь. Так что пока оставались лишь Шиге, Кусано и Масуда. И не стоило забывать, что у каждого из них, помимо дежурств в лазарете, была своя работа. Кояма подумал, капитан нескоро ещё ляжет спать, решая каким образом перераспределить обязанности. Проверив состояние Тегоши, доктор взял коммуникатор и прилёг с ним на кушетку. Сначала запрограммировать будильник, который будет будить каждые двадцать минут, если вдруг Кояма заснёт. А потом выбрать почитать что-нибудь поинтереснее.
Ночь летела быстро под книжку о приключениях древних. Кояма любил читать исторические романы, рассказывающие, какой прежде была Земля и люди на ней. Периодически он вставал проверить Тегоши, да то и дело сбрасывал отсчёт на будильнике, пока тот не завыл во всю мощь маленького, но пронзительного динамика. Кей почти закончил довольно большой роман, когда в лазарете появился Масуда и сменил доктора на посту. Выдав указания, Кояма отправился в свою каюту. Там, поколебавшись, он всё же дочитал последние два десятка страниц, прежде чем, наконец, закрыть уставшие глаза и погрузиться в глубокий сон.
Проснувшись к обеду, Кей первым делом заглянул в лазарет. Тегоши слабо улыбался на шутки капитана.
– Давно он тут? – спросил Кей у Масуды, кивая на Пи.
– Нет, минут десять назад пришёл. Кажется, они нашли общий язык.
Кояма кивнул. Какова бы ни была подоплёка, хорошо, если у кого-то из них сложатся приятельские отношения с Тегоши. В космосе, в ограниченном пространстве корабля и так нелегко, а без друга – просто невыносимо. К тому же товарищи Юи погибли, значит, ему вдвойне труднее.
Пока капитан развлекал пациента, Кояма изучил показатели приборов и провёл пару анализов. Масуда помогал. Состояние Тегоши заметно улучшилось и стабилизировалось. Однако расслабляться не стоило, ибо до окончания карантина было ещё далеко. Мало ли, какая зараза могла неожиданно выпустить свои когти.
Оставив Масуду в лазарете, Кояма с капитаном отправились завтракать.
– Он пришёл в себя? Уже что-нибудь рассказывал? – без лишних церемоний поинтересовался Рё.
– Он пока ещё не может разговаривать, – ответил Пи. – Но, наверное, скоро начнёт?
Капитан вопросительно посмотрел на Кояму, и тот кивнул:
– Скоро. Может, уже к вечеру.
Рё кивнул и уткнулся в экран отложенного до этого коммуникатора. Кояма считал, что для глаз так много читать вредно, но когда однажды попробовал озвучить своё мнение Рё, тот только посмеялся. Что ж, его право. Слава богу, в корабельной аптечке был достаточный запас капель для нормализации зрения. И как только в прежние века люди обходились без этого лекарства? Кояма представил себе кошмарное устройство под названием «очки», которое древние использовали в качестве костылей для глаз, и ужаснулся. Чего он не мог понять во всех исторических романах, так это то, когда писали: «Ему шли очки». Как вообще эта уродливая конструкция…
Мысли Коямы прервало появление к кают-компании Кусано. Тот был похож на маленький ураган. Ворвавшись в помещение, он никого не оставил спокойным, задавая всему экипажу радостный тон. Даже Рё улыбнулся. Кояма не знал, как у Кусано это выходит. Вроде бы, тот не делал ничего особенного, даже не слишком-то и шутил, но в его присутствии настроение неизменно поднималось. Наверное, какие-то неизученные ещё эффекты телепатии.
Рассказав о состоянии Тегоши, Кояма, наконец, позволил себе насладиться завтраком. А после вернулся в лазарет, чтобы отпустить Масуду.
На следующий день Тегоши окреп настолько, что смог недолго поговорить с капитаном. Того прежде всего интересовало, что случилось с «Джей Джуниор» – с кораблём и с командой. Тегоши помнил лишь, что на них напал крейсер рейфов, и лишь части экипажа удалось сбежать в спасательной шлюпке. Тегоши вспомнить не мог, как лёг в анабиоз и почему не выжили остальные спасшиеся. Пришедший вечером на дежурство Кусано предложил пообщаться телепатически, но Тегоши плохо удавалось концентрировать мысли, и в итоге за пять минут он устал больше, чем за пятнадцать обычного разговора. Кей попросил Кусано оставить человека в покое. Телепат недовольно поморщился, но попытки прекратил.
Несколько дней пролетели, как один. В какой-то момент Тегоши смог шевелить руками. Потом Кояма и глазом моргнуть не успел, как Тегоши уже пробовал вставать и ходить. В тот день Пи подарил ему один из запасных коммуникаторов. Тегоши всегда радовался визитам капитана, и тот старался приходить как можно чаще. Кояму это в какой-то степени радовало: ему самому не приходилось развлекать пациента, и можно было спокойно заниматься работой. Кусано каждый раз прятал улыбку, когда приходил на свои дежурства и заставал в лазарете Пи. Кояма и без телепатии догадывался, о чём думал его сменщик. Однако реальных поводов заподозрить Пи и Тегоши в связи, естественно, не было. Разговоры и улыбки через стекло – вот и всё, что было им доступно.
Наконец, настал день, когда стандартный карантин заканчивался. Кояма чувствовал облегчение. За последние недели ему изрядно поднадоели «рукава», которыми приходилось пользоваться по нескольку раз на день. Конечно, Тегоши был совершенно счастлив выйти из своей стеклянной тюрьмы. После небольшого торжества с чаепитием и тортом в кают-компании, куда первым делом Кояма проводил из лазарета Тегоши, капитан лично взялся показывать корабль своему новоприобретённому приятелю.
– Дитё-дитём, – констатировал Рё, когда Пи и Юя покинули кают-компанию, – несмотря на то, что на самом деле он старше, чем выглядит. Примете его в экипаж?
– Наверное, – кивнул Кояма.
– Мне он понравился, – заявил Учи, развалившийся на диване и прислонившийся затылком к плечу Рё.
Нишикидо бросил короткий взгляд на друга, и Кей подумал, что на завтрашнее утро занятие ему обеспечат.
Доктор помог Масуде убрать со стола и отправился в свой лазарет наводить порядок. После карантина работы хватит до вечера, может, ещё и на завтра останется. А потом, наконец, можно будет отдохнуть. Состояние Тегоши улучшалось довольно быстро, и когда угроза для его жизни прошла, Кояма, и другие, остававшиеся дежурить по ночам, ребята могли себе позволить короткий сон между проверками, доверившись автоматике. Несмотря на это, усталость накопилась. Кояма был бы не против, чтобы кто-нибудь, например, Шиге, теперь поухаживал за ним. С недельку, пока Кей будет восстанавливать свои силы, сибаритствуя на уютном диванчике в своей каюте. Конечно, это были лишь мечты, и Кояма вскоре прогнал их, сосредоточившись на генеральной уборке лазарета.
Следующим утром в медпункт заглянул Кусано. Едва дождавшись, когда выйдёт Учи, который успел раньше него заскочить в кабинет, чуть не подпрыгивая от нетерпения, телепат стал делиться с Доктором новостями. После ужина, который Кей пропустил, перекусив у себя в лаборатории, Тегоши и Пи уединились в каюте последнего на несколько часов. И хотя на ночь Тегоши ушёл в выделенную ему каюту, Кусано считал, что совращение удалось.
За завтраком Кояма против воли приглядывался к капитану. У Пи временами розовели щёки, а взгляд становился мечтательным. И тем, на кого Пи чаще всего смотрел, был Тегоши. Возможно, Кусано прав. Тем не менее, это не их дело, пока не мешает миссии.
Жизнь на корабле, казалось, вошла в привычную колею. К Тегоши быстро привыкли. Общительный и непосредственный, он легко завоевал симпатии всех, включая военных. Иногда Кояме чудилось, будто Юя стал для экипажа чем-то вроде любимой плюшевой игрушки. За право побаловать его разве что только не дрались. Тегоши принимал комплименты, как должное, довольно щурился, выслушивая полушутливые признания в любви от Рё и Учи, и без стеснения садился к ним на колени, изображая маленькую девочку.
На «Джей Джуниор» Тегоши был одним из команды снабженцев, фиксировал, кому и сколько доставлено топлива, продовольствия, запчастей и прочих нужных вещей. Должность ответственная, но на «NEWS» совершенно бесполезная. Поэтому Пи внёс Тегоши в табель как помощника капитана. На деле же Юя просто большую часть времени проводил в капитанской рубке, не занимаясь ничем особым, и иногда ещё помогал Масуде на огороде.
То, что Тегоши и Пи стали любовниками, не вызывало сомнений. Кояма был рад за капитана. Единственное, что беспокоило – это постоянный усталый вид Пи. Кей даже посоветовал капитану отдыхать в обед, без Тегоши. Хорошо, никто больше не слышал, как запинался Кояма, пытаясь подобрать слова поделикатней. Капитан пообещал, и даже последовал совету, и на какое-то время это помогло. Однако прошло две недели, и Пи стал выглядеть так, будто на нём мешки возили.
Пытаясь не поддаться панике, Кояма осмотрел капитана, но ничего не нашёл. Если это какая-то неизвестная болезнь, Тегоши мог быть её переносчиком, и даже карантин не стал помехой. Однако, ни у Юи, ни у кого-либо другого никаких похожих симптомов не наблюдалось. Кояма провёл все возможные в условиях корабельной лаборатории исследования, но так ничего и не выявил.
Когда Пи упал в обморок, выходя утром из своей каюты, Кояма уложил его в лазарет с диагнозом «истощение». Тегоши навещал капитана по несколько раз на дню. Он, кажется, чувствовал себя виноватым, как Кей ни старался разуверить его в обратном. Впрочем, Кояма и сам не был совершенно уверен в непричастности Тегоши. А капитану, меж тем, становилось всё хуже. Кояма перерыл все справочники и попросил Кусано отправить запрос на Землю. Там только развели руками.
Кей не спал четвёртые сутки и уже готов был биться головой об стену, когда в лазарет заглянул Учи Хироки.
– Я видел нечто странное, – заявил он.
Кояма посмотрел на военного. Внутри ёкнуло: его ждёт что-то важное. Пройдя к двери, Кей запер её изнутри. Потом вернулся, сел в кресло и обратился к Учи:
– Внимательно слушаю.
4. Инфекция
Рё терпеть не мог споров с Хироки. Нишикидо точно знал, что его любовником движет вовсе не ревность. Когда стала понятна ориентация Тегоши (и заодно капитана), они тогда ещё решили, что Юя – вполне подходящая кандидатура, чтоб стать третьим в их постели. Скорость, с которой тот совратил Пи, улыбки, с которыми Тегоши позволял Рё лапать себя в закоулках корабля теперь, когда Пи застрял в лазарете, позволяли считать, что малец достаточно раскован, чтобы согласиться. Решили, что для начала Рё соблазнит Юю один, и если… то есть, когда всё получится, Нишикидо склонит его к сексу втроем. Всё шло хорошо, первый шаг был сделан, но паникёр Учи вдруг забеспокоился и пошёл на попятную. Видите ли, ему показалось, что Рё кончал как-то не так. Не стоило разрешать ему подглядывать. Ещё и Доку донёс.
Рё досадливо ударил кулаком в стену. Зря он сказал Учи, что никогда не кончал с ним так сильно, как это получилось с Тегоши. Тем не менее, доля правды в этом была. Теперь Учи обиделся и сидел взаперти в своей каюте. Рё прикидывал, стоит ли сейчас идти с ним мириться, или лучше приятно провести вечер в обществе обольстительного помощника капитана, пока сам Пи валяется в лазарете. Рё не верил, что Тегоши мог заразить капитана какой-нибудь гадостью. С появления Юи на корабле прошло уже два с половиной месяца, и парень был совершенно здоровым.
В конце концов, решил Рё, с Хироки можно помириться завтра, когда его обида немного поутихнет. Так что он растрепал волосы перед зеркалом, дабы не выглядеть занудным, озабоченным ухажёром и отправился к Тегоши. Уж кто-кто, а этот, наверное, не побежит с утра к Доку залечивать синяки.
Второй раз был не таким фееричным, как первый, но всё равно Тегоши был удивительно хорош в постели. Рё злорадствовал: Учи пропускает столько возможностей хорошенько развлечься, пока строит из себя обиженного.
Полночи проведя в постели с Юей, утром Рё почувствовал, что сильно не выспался.
– У тебя синяки под глазами, – упрекнул его Учи.
– Это такая необычная попытка примирения? – удивился Нишикидо.
– Я за тебя волнуюсь. Серьёзно.
– Я отлично себя чувствую, – мягко сказал Рё.
Этот идиот волнуется, даже обиду задвинул на второй план. Надо же! Нишикидо подумал, что было бы глупо продолжать этот мелкий раздор.
– Прости, – шепнул он на ухо Учи. – Знаешь, Тегоши совершенно потрясающий! Давай, сегодня ты присоединишься?
Рё слегка отодвинулся, заглядывая Хироки в глаза. Но тот покачал головой.
– Знаешь, я действительно боюсь. Я и тебе бы не советовал, но ведь ты не послушаешь.
– Ага, – подтвердил Рё. – Не послушаю. Только не обижайся.
Учи улыбнулся в ответ.
Через несколько дней синяки под глазами стали явственно видны не только внимательному глазу Учи, но и всему экипажу «NEWS». Рё бодрился, но чувствовал, что усталость уже не отпускает его по утрам. Когда Доктор Кей устроил допрос с пристрастием, Рё решил не отпираться. Он подхватил ту же заразу, что и Пи. Cлава богу, капитан уверенно шёл на поправку. Значит, ни ему, ни Рё ничего особо страшного не грозит. Ну, поваляется немного в лазарете, отдохнёт. Тем чуднее было видеть досаду и сменяющую её беспомощность на лице Дока.
– Пойми, мы не можем установить причину, не знаем, что это за болезнь, откуда берётся, на что влияет. Что влияет на неё саму. А вдруг ты не поправишься?! Немедленно прекращай эти встречи с Тегоши! Это опасно.
– Да ладно, Док! – Рё закинул ногу на ногу и улыбнулся. – Как от простого секса может появиться такая утомляемость? Нет, может, конечно, но ты же знаешь, что мы в постели проводим не так уж много времени. И я хорошо ем.
– Мне сразу запереть тебя в лазарете?
Взгляд Коямы вдруг стал крайне жёстким. Рё на мгновение даже испугался, потому что представить себе не мог такое выражение лица у добряка Кея. Нишикидо активно замотал головой, протестуя.
– И смотри, я сразу узнаю, если ты начнёшь нарушать! – предупредил Док. – Позови ко мне Тегоши.
Через несколько часов, которые Рё провёл в ожидании Юи, тот появился из кабинета доктора совершенно измочаленным.
– Я прошёл каждый из возможных тестов, анализов и измерений, – мрачно заявил он то ли хвастаясь, то ли жалуясь. – Док сказал, у меня нарушен метаболизм, но найти ничего не смог. И мы больше не можем с тобой…
– Я знаю. Ни со мной, ни с кем другим. – Рё кивнул. Потом хихикнул: – Тяжело придётся с твоими-то аппетитами.
Тегоши рассмеялся и приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но остановился. Рё – тоже. Перед ними стоял Кусано. Нишикидо показалось, что он зол или раздражён.
– Пойдём-ка побеседуем, – бросил он, хватая Тегоши за руку и увлекая обратно в сторону лазарета.
– Эй! – возмутился Рё, но парни не обратили внимания.
Коридор перед военным быстро опустел.
Ближе к обеду Рё задался вопросом, не стоит ли начать беспокоиться. Кей, Кусано и Тегоши не выходили, запершись в лазарете изнутри. «Некогда!» – услышал Рё мысленный ответ Кусано, когда начал настойчиво стучать в дверь. Настроение резко упало. Нишикидо вдруг почувствовал, что дело действительно серьёзнее, чем ему казалось. Возможно, даже серьёзнее, чем утром пытался представить Кояма.
Пытаясь развлечь себя чтением, Рё коротал время до ужина в своей каюте, пока не появился Учи.
– Не переживай. Кусано передал, что всё объяснит за ужином.
Рё кивнул и посмотрел на часы. До ужина оставалось больше двух часов.
– У меня ещё одна новость для тебя, – голос друга звучал серьёзно. – «Эйто» заберёт нас уже послезавтра.
– Что?! Но… – на самом деле, ничего здесь не могло задерживать Нишикидо. Он это отлично знал. Так почему же вдруг стало… больно?
Рё закрыл рот, так и не озвучив своих претензий. Они были малосущественны. Он уйдёт, и, скорей всего, никогда больше не увидится с Тегоши. Усталость пройдёт через недельку. И скучать по найдёнышу станет некогда. В конце концов, начнёт вспоминать этот перелёт как всего лишь забавное происшествие. Лица ньюсов сотрутся из памяти, как и лицо его случайного любовника. Тогда какого чёрта ему так хреново?
Рё со слабым стоном опустился на кровать и закрыл лицо руками. «Я не влюбился. Я не мог влюбиться», – говорил он себе, не замечая участливого взгляда Учи. На миг пришла мысль остаться на «NEWS», но Рё сразу же её отбросил. Нереально. Придётся смириться с обстоятельствами.
– Рё…
Голос Учи прозвучал неуверенно.
– Я приду к ужину, – сказал Нишикидо другу.
Кажется, утром они были в ссоре? Теперь это казалось совсем не важным. Улыбнулся, подтверждая свои слова. Прежде, чем выйти, Учи бросил на него ещё один сочувственный взгляд.
Оставшись один, Рё откинулся назад, прислонился плечами к стенке и закрыл глаза. Два часа до ужина. Читать он не сможет и вряд ли заснёт. Да и надо привести мысли в порядок. Чего он вообще так расклеился? Если взглянуть на всё с другой стороны…
Возможно, Тегоши предпочтёт капитана, когда тот совсем поправится. И тогда Рё будет выглядеть дураком. Влюблённым дураком – а это в сто раз хуже. Нет, определённо, надо выбросить из головы все эти глупые мысли. Стрелка тихо отщёлкивала минуты. Рё прикрыл глаза и погрузился в воспоминания о первой ночи с Тегоши.
Блики от тусклого света настольной лампы плясали в глазах Юи, когда он смотрел на Рё. Кожа под руками была шелковистая, нежная, Рё гладил её, целовал, и никак не мог насытиться ощущениями. Под этой мягкой кожей прятались вполне твёрдые мускулы. Рё удивился, насколько силён Тегоши, когда тот без предупреждения перекатил Рё на спину и навалился сверху, целуя без конца его лицо. Всё было так, как нравилось Рё: сочетание силы и мягкости, страсти и нежности. Рё разрывался от напряжения, когда, наконец, Тегоши плавно опустился на него сверху, погружая его член в свою горячую плоть. Через несколько минут Рё бился в экстазе и, кажется, видел фейерверки…
Резко очнувшись, Рё дёрнулся, стряхивая видение. В воздухе, казалось, стоял едва ощутимый запах Тегоши. Член у Рё тоже… стоял. Стрелки на часах приближались к заветной отметке. Нишикидо заглянул в умывальник, плеснул в лицо холодной водой, смывая остатки наваждения, и отправился на ужин.
Учи ещё не было. Масуда расставлял на столе посуду. Из-под крышки кастрюли вкусно пахло чем-то мясным. Рё сел на своё место, подперев кулаком щёку. Он старался не смотреть на дверь, но взгляд то и дело останавливался на светло-синем пластике. Наконец, створка отъехала, впуская всех остальных обитателей корабля. Кроме Пи и Тегоши. Рё встретился глазами с Коямой и почувствовал беспокойство. Вошедший следом за Кеем Кусано был бледен и испуган, руки его дрожали. За ним маячили Шиге и Учи, видимо, нагнавшие Дока и телепата в коридоре перед самой дверью. На лице Шиге появилась озабоченность, когда он заметил состояние Кусано.
– Мы обследовали Тегоши, – начал Кей, видимо, понимая, что все напряжённо ждут объяснений, и тянуть с ними нет смысла. – Полное сканирование ничего не дало. Поэтому Кусано получил разрешение на просмотр памяти. Он провёл сеанс и кое-что обнаружил.
Масуда непроизвольно приподнялся со стула, на который едва успел сесть перед приходом Коямы и прочих.
– Корабль «Джей Джуниор» был уничтожен рейфами, – продолжил объяснения Кусано. – Но перед этим они захватили спасательную шлюпку, в которой мы нашли Тегоши, и провели эксперимент.
– Конкретнее! – поторопил Учи.
Рё мысленно с ним согласился, несмотря на то, что боялся услышать продолжение. Всё равно, бороться с проблемой можно, только глядя ей в лицо. А в том, что с Тегоши проблемы есть, Рё после такого вступления уже не сомневался.
– Они засеяли его тело своими спорами.
Рё показалось, что навалившаяся на его тело слабость заодно ударила и по голове, отнимая способность ясно мыслить. Рядом Масуда тяжело осел на стул.
5. Поиск
Кусано изо всех сил старался не возвращаться к воспоминаниям, выуженным из глубинной памяти Тегоши. Но мерзкие картинки всё равно вставали у него перед глазами, вызывая рвотные позывы. Парнишке повезло, что он всего этого не помнит. Рейфы одурманили его психотропными веществами, прежде, чем начать свои жуткие манипуляции.
Но самое гадкое ждало Тегоши впереди. Микроорганизмы, растущие по всему его телу, для своей жизнедеятельности требовали один единственный вид питания: сексуальную энергию. Сейчас они едва пробудились, а когда подрастут, Тегоши начнёт кидаться на экипаж, не в силах противостоять потребности в половых сношениях. Если не вывести эту заразу сейчас, дрянь может проникнуть в любого партнёра Юи, и все они погибнут, начиная с самого Тегоши. Погибнут от изнеможения в финале невообразимой общей оргии.
Кусано снова передёрнуло. Всё это ещё предстояло передать на Землю, и Кусано боялся, что не удержит в себе ужин так же, как это произошло с обедом. Тогда ему пришлось с извинениями драить пол в лазарете, и, к счастью, это немного отвлекло от навязчивых картинок в мозгу.
Они обсуждали с Доком возможные варианты избавления от заразы, но ни один не годился. Споры рейфов – это не какой-нибудь очередной штамм гриппа, вакцину против которого можно разработать за полчаса. Кусано вздохнул и связался с Землёй.
Следующим утром в дверь раздался стук, вырывая из хрупкого сна, в который он едва успел погрузиться. Кусано лишь обречённо чертыхнулся. Он уже и так понял, что много спать не придется до самого конца. Что бы ни произошло.
– Рё жалуется на усилившуюся усталость, – заявил с порога Кояма, не поздоровавшись. – А этой ночью у них с Тегоши ничего не было…
– Потому что Тегоши всё время находился в лазарете, – закончил Кусано.
Доктор кивнул. Кусано потёр лоб. Возможно, существовала связь между Тегоши и его жертвами. По ней могла продолжаться откачка энергии после того, как непосредственно сношение заканчивалось. Тогда почему Пи стало легче?
– Пи лучше? – уточнил телепат у Коямы.
– Да. Однозначно. Он уже сам ест, сидит и пытается ходить.
– Ладно. Мне надо кое-что проверить. Можешь покараулить, чтобы ко мне никто не вломился?
– Может, тогда пойдём в лазарет? – предложил Кояма, явно не горевший желанием сидеть под дверью.
– Нет, – покачал головой Кусано. – Там слишком много народу последнее время. К тому же не факт, что туда тоже кто-нибудь не придет и не помешает.
– Ладно, – кивнул Кей и вышел, плотно прикрыв дверь.
Кусано лёг на кровать, закрыл глаза и начал привычное упражнение. Хорошо, что не успел позавтракать – активно работающий желудок мешал бы тому, чем он сейчас занимался. Возможно, именно на это Док и рассчитывал, заявившись сюда ни свет, ни заря.
Наконец, обретя лёгкость и независимость, сознание отделилось от физического тела. Переместившись в коридор, Кусано «увидел» светящуюся фигуру Дока. Немного полюбовавшись красотой гармонично сочетающихся ярких цветов ауры, Кусано представил себе обстановку лазарета и мгновенно оказался там. Пятно, наполненное оранжевым и фиолетовым цветами – аура Тегоши. В нижней её части явственно видны пурпурно-коричневые всполохи.
Теперь надо сделать ещё одно упражнение. Мысленно раскручивая своё нынешнее «тело», Кусано повторял мантру-ускоритель, и чувствовал, как гудит потревоженное пространство. Это чем-то напоминало окукливание у бабочек. Гул усиливался, напряжение увеличивалось, скорость росла... В момент перед переходом Кусано всегда было до смерти страшно, что он может попасть в унисон с какой-нибудь чужой вибрацией и не сможет вырваться из-под её власти. Его тело проваляется в коме, а сознание будет заключено в оковы до тех пор, пока их не разрушит смерть. Кусано не знал, откуда взялся этот страх, и имел ли он под собой реальное основание. Но, когда мир вокруг вспыхнул и остановился, Кусано испытал облегчение.
Теперь ауры потеряли свой цвет, являясь ему прозрачными структурами. Точки в ауре Тегоши, которые соответствовали инородным вкраплениям, теперь выглядели как чёрные дыры. И от каждой тянулись нити энергетических каналов, перевиваясь в толстый жгут. Кусано двинулся вдоль него, не сомневаясь, что именно он найдёт на том конце. Кого именно.
Аура Рё выглядела ослабленной и жалкой. Нити входили в неё, переплетаясь с важными для жизни потоками энергии и врастая в них. Кусано с жалостью констатировал: отделить невозможно. «Как себя чувствуешь?» – спросил он у Рё. «Неважно», – ответил тот. По тону Кусано показалось, что Рё пытается быть бодрым, однако, не очень-то получается.
Что ж, увидел, что хотел, пора возвращаться. Обратный процесс был легче и быстрее, и вскоре телепат очнулся у себя на кровати. Позвав Дока, Кусано рассказал об увиденном сначала ему, а потом доложил на Землю. На душе было паршиво. Выходом, который казался сейчас единственно возможным, было выкинуть Тегоши в открытый космос. Кусано знал, что у него не поднялась бы рука, даже если б Тего напал на него. Однако с Земли вполне мог прийти именно такой приказ. От этой мысли стало ещё хуже, чем от мучавших вчера картинок.
В самом отвратительном настроении Кусано отправился на завтрак, хотя аппетита не было совершенно. За столом телепат едва не заставлял себя не смотреть постоянно на Рё, очень бледного и непривычно вялого. На лице Учи явственно читалась тревога и озабоченность. Кей сидел хмурый. Шиге, как и обычно, тоже был молчалив, а Масуда сосредоточенно ковырял палочками рис.
Кусано чуть не захлебнулся кофе, когда его настиг вызов с Земли.
«На связи Цуёши Домото из экспериментальной лаборатории комплексных исследований, – произнёс в голове незнакомый голос. – Мы узнали о вашей проблеме и хотим попытаться помочь. Подумайте, хотите ли вы с нами сотрудничать. Я свяжусь с вами через четверть часа, чтобы узнать ответ».
Голос исчез так же резко, как появился. Кусано выдохнул – оказывается, он задерживал дыхание, пока шёл сеанс связи. Парни смотрели на него с интересом и тревогой. Все знали, что, если Кусано внезапно застывает, наверняка получает какую-то важную информацию.
– Нам пытаются помочь, – объявил телепат, и рассказал о предложении Цуёши.
– Знаю я этого Домото с его лабораторией. Его вместе с напарником прозвали «Kinki Kids». Кстати, напарник – тоже Домото, только Коичи. При этом они не братья.
Тон Учи был явно пренебрежительный, поэтому Кусано решил расспросить о подробностях.
– Эта контора довольно известна в узких кругах. Берутся за решение любых проблем с человеком, от здоровья до финансов. Почти всегда успешно разруливают любую ситуацию. Им даже дали какую-то серьёзную премию за 25 подряд успешных дел.
– Но тебе они чем-то не нравятся? – спросил Кусано прямо.
– Не знаю. Методы у них, порой, бывают слишком оригинальными. Их девиз: «синтез науки и религии». Кстати, это они открыли, как развить в людях способности к телепатии, – в голосе Учи мелькнули нотки уважения.
– То есть? – удивился Кусано. – Телепатия же уже полсотни лет открыта!
– Я имел в виду саму контору. Она передаётся по наследству старшим сыновьям обоих семейств в каждом поколении. Что примечательно, у Домото всегда первые дети мужского пола и рождаются примерно в одно и то же время. Никто не знает случая, чтобы у них разница больше года была. И всегда одного называют Коичи, а второго – Цуёши. «Кинков» не раз спрашивали, как они это делают, но они лишь отнекиваются, ссылаясь на совпадения. Врут, наверное, – Учи пожал плечами и задумчиво посмотрел на Рё.
– И как нам быть? – спросил Кусано. Доктор Кей и Масуда, оставив свои занятия, внимательно следили за разговором.
– У нас же нет никакого другого выхода, так что придётся соглашаться.
– Учи прав, – кивнул Кояма. – Мы примем их предложение.
– Хорошо. Надеюсь, я успею поесть, прежде, чем эти Кинки Кидс успеют окончательно испортить мне аппетит, – Кусано наколол на вилку кусочек хорошо просоленной красной рыбы.
В отсутствие капитана его полномочиями обладал Кояма. И в этот раз Кусано был полностью согласен с принятым решением. Если бы были варианты, вероятно, стоило б отказаться от помощи этой странной организации. Кстати! Кусано внезапно понял, что они не выставили никаких встречных условий. Неужели им пытаются подсунуть кота в мешке? Он уже хотел, было, напомнить об этой «мелочи» Кею, но тут его вновь настиг вызов.
«Цуёши, – лаконично представился старший Домото. – Что вы решили?» «А что вы просите взамен?» – Кусано знал, что эмоции через связь передать проще, чем мысли, поэтому постарался не выдать своё недоверие. «Ничего, – услышал Кусано в ответ и удивился. – Нам только надо проверить одну теорию. Мы не можем искать добровольцев. Дело очень неприятное и рискованное, как для физического и психического здоровья, так и для жизни. Но ваш парень по стечению обстоятельств попал именно в такие условия, которые нужны нам для завершения исследования». «Хорошо, – ответил телепат. – Мы согласны». «Тогда, пожалуйста, послушайте…»
По мере того, как Домото говорил, лицо Кусано вытягивалось. Оказывается, способ был заготовлен давным-давно. Только случай проверить его представился лишь сейчас. Но это само по себе не было таким уж удивительным. Когда Кусано понял суть того, что ему предлагали, в груди начала медленно подниматься паника. «Хорошо, я всё объясню Доктору, – если бы приходилось говорить вслух, Кусано боялся, что вряд ли бы выдавил хоть слово. – Нам надо немного времени, чтобы подготовиться». И с облегчением откинулся на спинку стула, приходя в себя, когда контакт прервался.
Кусано думал, все сейчас же набросятся на него с расспросами, и через силу открыл глаза. Вопреки ожиданию, суматоха вокруг, которую он только-только заметил, была вовсе не вокруг него. Учи придерживал расслабленно покоящуюся у него на коленях голову Рё. Пожалуй, чересчур расслабленно. Кояма, перегнувшись через стол, щупал пульс Рё, Масуда стоял у шкафчика и рылся в запасной аптечке. Приглядевшись, Кусано понял, что Рё в обмороке. Наконец, Масуда свинтил крышку с пузырёка, который принёс, и сунул его Нишикидо под нос. По кают-компании распространился резкий, неприятный запах. Рё чихнул и открыл глаза.
– Убери эту гадость! Что я тебе, девица благородных кровей, чтобы меня нашатырём откачивать?! – возмутился военный.
Масуда ничего не ответил и убрал пузырёк. Напряжение на его лице сменилось обычным безмятежным выражением. Однако Доктор Кей продолжал беспокойно поглядывать на Рё.
– Приглядывай за ним, – наконец сказал Кояма Учи. – Если ещё раз потеряет сознание, приводи в лазарет.
Учи кивнул.
– Эй! Что это вы разговариваете так, будто меня здесь нет?! – возмутился Рё.
– Не кипятись! – Кей примирительно положил ладонь на плечо Нишикидо. – Я же знаю, ты будешь держаться до полного истощения и ни за что не сознаешься, что тебе плохо. Как человек, я понимаю и ценю такую позицию, но как врач, я не могу запустить болезнь у пациента, – доктор улыбнулся Рё, а потом посмотрел на Кусано. – Ну, что там?
– Давай обсудим это у тебя в кабинете, – предложил телепат.
Кояма секунду смотрел внимательно и испытывающее, отчего Кусано вдруг стало не по себе, а потом кивнул и встал.
Для: The Sh@dow По заявке: Акаме или Рё/Каме рейтинг - любой, но чтоб было понятно, что мальчики вместе, и соответствующие эмоции ощущались)) если они будут держаться за руки/смотреть друг на друга/обниматься - так вообще чудесно)) *а если дело дойдет до поцелуев - буду носить автора на руках* Примечание: до поцелуев не дошло *разводит руками* надеюсь, этот вариант тоже пойдет… Очень рада тому, что делала заявку для The Sh@dow.
Название: Сложная комбинация Для:randomly От:Temary Бета: [L]Mij[/L] Пэйринг: РёМассу, Рё/панцы Масуды, намек на ТегоПи, РёУчи Рейтинг: PG-13 Жанр: повседневность, стеб, ООС Примечание: Рандомли, если тебе не понравится, то можешь убить меня ^^ но ты сама этого хотела… точнее этот фик немного неадекватный Рё, и бессюжетный бред – эпопея о трусах.
читать дальше Тегоши недовольно отметил про себя очередную выходку Нишикидо. Он краем глаза наблюдал, как рука Рё поглаживала Масуду по заду. Это было уже сродни объявления войны. Тегоши и Рё всегда вели соревнование, каждый выбирал себе жертву и всеми способами доводил ее до крайней степени смущения. Тегоши с удовольствием долго игрался с Коямой. Дело было не только в духе соперничества, это было еще и просто весело, потому что это Кояма. Сам же Рё никак не мог найти подход к Кею, что очень его бесило, но на фоне соперника он не собирался выглядеть слабаком, потому с яростью накинулся на Като. Тегоши тоже периодически переключался на Шиге, но ему быстро наскучило - играть с ним было не так весело, как с Коямой. Негласным правилом для каждого из игроков было не переключаться на своих друзей. Это было не столько правило, сколько реальная неспособность Тегоши, например, начать приставать к Масуде, так же как Рё никогда не акцентировал свою агрессию на Ямапи. Наконец, когда лидер сам переключил внимание на Юю, Рё решил перейти к тяжелой артиллерии. По крайне мере так казалось Тегоши сейчас, когда Нишикидо стал чаще оказывать знаки внимания Масуде, когда замечал эти легкие поглаживания и прикосновения, на которые Масуда никак не реагировал. Ревностное отношение к посягательству на его собственность Тегоши переживал молча, не давая повода Нишикидо думать, что он близок к победе. А повод для ревности был самый настоящий. Пусть Масуда из-за своей наивности-невнимательности сам не замечал повышенного внимания Рё, но даже в этом случае он никогда не позволял так к себе прикасаться никому, особенно Тегоши. Юя с пониманием относился к желаниям друга. Но сейчас, видя эту чертову руку чертового Нишикидо на заднице Масуды, именно сейчас и именно это больше всего било по самолюбию Тегоши. Он так увлекся мыслями о Рё, что шарахнулся от Ямашиты, положившему ему руку на плечо. - О чем задумался? - хохотнул Ямапи, притягивая его к себе. – Что ты делаешь после репетиции? Может, сходим куда-нибудь перекусить? Тегоши кивнул, не обращая внимания на ямашитины пальцы, легонько постукивающие его по плечу. - Массу, пойдешь с нами поесть? Ямапи угощает, - Тегоши стойко вытерпел подозрительный взгляд Рё. Улыбка сошла с лица Ямашиты и он так же недовольно уставился на Масуду, но Юю это мало волновало. - Прости Тегоши, Нишикидо-кун уже пригласил меня, давай в другой раз, - Масуда виновато улыбнулся. Ямашита уткнулся лбом в плечо Тегоши и облегченно вздохнул, обдавая теплым дыханием его руку. Рё торжествующе скорчил довольную физиономию, кладя руку на плечо Масуды. Тегоши был готов поклясться, что еще чуть-чуть - и ему покажут язык.
*** Масуда не был в его вкусе, можно было даже сказать, что он был абсолютной противоположностью его предпочтений. Наивность и простота Такахисы больше раздражали и вызывали усмешку у Нишикидо, он не был таким испорченным и распущенным, как Учи, в нем не было этой остринки, позволяющей схватывать на лету условия игры и добавлять своего шарма в эту увлекательную схватку. Масуда же был абсолютно не такой, он пропускал мимо ушей все язвительные замечания Нишикодо, не замечал несвойственных для Рё знаков внимания и с видом «так оно и должно быть» принимал неожиданную доброту Нишикидо по отношению к себе, считая, что «Рё на самом деле добрый». Чем проще игра - тем неожиданнее может быть результат. Возможно, только это и продолжало стимулировать Рё. Позвать Масуду вместе поесть рамена было обычным делом. Так, орудуя палочками в своей тарелке, Рё наблюдал за одногрупником, доедавшим уже вторую порцию. Долго затягивать не было смысла, а самым лучшим прикрытием всех последствий был алкоголь. Собственно, это прикрытие и отступление в случае необходимости и пытался обеспечить себе Рё. От выпивки Масуда благоразумно отказался. - Нишикидо-кун, может, тебе уже хватит пить? – обеспокоено глядя на сэмпая и чувствуя, как его ногу обхватили ноги Нишикидо, больно вдавливаясь кедами в икру. - А, по-моему, это тебе стоит выпить немного, ты слишком напряжен, – Рё неохотно отпустил вырывающуюся из захвата ногу Масуды. - Я не пью, – в очередной раз повторил Массу. - О, надо же, поросеночек не умеет пить взрослые напитки, – Рё улыбнулся, вливая в себя очередную порцию выпивки. - Просто я сейчас принимаю лекарства, мне нельзя пить, – спокойно объяснил Масуда, игнорируя ехидное замечание сэмпая. Ему уже давно хотелось пойти домой или в бассейн, но бросать сэмпая в таком состоянии было как минимум невежливо. - Ну и что, я тоже принимаю лекарства. Изумленно-испуганное лицо Такахисы заставило Рё засмеяться. Теперь можно было не беспокоиться ни о чем, этот прием он позаимствовал у Учи, когда тот впервые собирался соблазнить Рё, причем довольно успешно. Масуда, видимо, тоже клюнул, потому что отобрал у Рё бутылку и попросил счет. Рё чмокнул, провожая взглядом почти пустую бутылку. На удивление, Масуда оказался ответственным человеком и провожал Нишикидо до самых дверей квартиры. Рё так мастерски симулировал крайнюю степень опьянения, что сам почти в это поверил, ощущая головокружение и легкую тошноту. Уже не разбираясь, где он умудряется лапать Масуду и как часто он утыкался лицом ему в шею, периодически обдавая горячим дыханием кожу, и даже неожиданно для себя зацепился за ремень, просунув большой палец в джинсы Масуды и непроизвольно поглаживая им теплую кожу спины. Как и ожидалось, поведение Масуды было непредсказуемым, Рё ожидал чего угодно, но не полного игнора. Масуда как будто и не чувствовал, что его касаются в столь интимных местах. В такую патологическую наивность Нишикидо верить отказывался, а значит стоит попробовать зайти дальше. - Нишикидо-кун, ты, конечно, мой сэмпай, но я тоже не нянька, чтобы таскать тебя на себе, – Масуда попытался скинуть с себя парня, крепко вцепившегося в него, на диван, но в итоге сам свалился вместе с ним, оказавшись в весьма неудобном положении. - Поросенку нужно больше тренироваться, силач! - под пьяный хохот сэмпая он пытался выкарабкаться из-под навалившегося сверху Рё, но все, что удалось сделать, так это сесть, оказавшись лицом к лицу с Нишикидо. Внезапная головная боль заставила Рё застонать и, зажмурившись, прижаться лбом к масудиному лбу. - Может, тебе принести воды или льда? – Такахиса поморщился, ощущая слабый запах алкоголя, исходивший от Рё. - Может … - протянул Рё, неожиданно жадно впиваясь в губы Масуды. Он не пытался пробраться языком внутрь, просто захватил нижнюю губу парня, чуть прикусывая. На протяжении глубокого вдоха Рё пробовал на вкус чужие губы, Масу даже попытался отпрянуть, но только больше сполз вниз, оказываясь под Нишикидо. Всего три или четыре секунды ... пожалуй, хватит. Рё отстранился, глядя на Масуду полуприкрытыми глазами. - Да, пожалуй, льда. Такахиса оказался крепким орешком и, так ничего и не сказав и даже виду не подав, что что-то произошло, он быстро выполнил просьбу сэмпая. Кусочки льда приятно холодили кожу. Ре приложил два кубика к вискам, отгоняя головную боль, и с довольным стоном забросил в рот одну особо приглянувшуюся ледышку. Подавившись беззвучным смехом, Рё потянул Масуду на себя ухватившись за пояс джинсов, оставляя мокрый след на ткани. Свободная рука потянулась вперед, отправляя полурастаявшую ледышку в штаны Масуде. - Ваааа, Нишикидо-кун… - Массу, забавно извиваясь, вырывался из рук сэмпая, поспешно старясь избавиться от неприятных ощущений в штанах. - Снимай штаны, - скомандовал Рё, он теперь уже откровенно ржал, периодически забрасывая парня ледышками и дергая за штаны. Масуда, что-то нечленораздельно бубня и наверняка матеря своего обнаглевшего сэмпая, удалился в ванную. Просмеявшись, Рё вытер выступившие в уголках глаз слезинки, пытаясь логически оценить сложившуюся ситуацию. Добиться своего он так и не смог. Частично из-за собственной глупости, частично из-за сложности задачи. Собственная глупость заключалась в излишке выпитого. Не то чтобы Рё бы вдребезги пьян, но и того, что он залил в себя, хватило, чтобы переключить его в игривое настроение… и вот результат. Сложность же задачи описывалась одним простым, но очень емким выражением - «Масуда определенно до невозможности наивен, вплоть до полнейшей тупости». У такого невинного создания трусы обязательно должны быть в какой-нибудь идиотский рисунок, например, с облачками или ромашками… возможно даже коровками … поросята, точно, маленькие розовые поросята на трусах в полной мере подходили Масуде. Рё снова закатился смехом, представив себе эту картину. В ванной загудел фен. - Эй Массу, помощь нужна? – Рё поглаживал разболевшийся от смеха живот, открывая дверь ванной. - Сам справлюсь, - спокойным тоном ответил Масуда, продолжая сушить феном мокрое пятно на джинсах. Нишикидо подмигнул собственному отражению в зеркале и опустил глаза вниз. Разочарованно взирая на черные плавки, с логотипом небезызвестного бренда, облегающие задницу Такахисы, он ощутил еще большую сложность ситуации. Отсутствие плавок с поросятами означало только одно - этот парень с черной задницей был хитрее Нишикидо и стойко притворялся лопухом, преследуя свои, известные только ему самому коварные цели. Сам же Рё грустно отметил, что если бы он одел свои серые трусы, а не эти дурацкие боксеры с клубничками подаренные пару месяцев назад Учи, то вполне мог бы конкурировать в этой борьбе. Устав наблюдать за чужими ягодицами, обтянутыми в черный трикотаж, Рё побрел в комнату. Плюхнувшись на диван, он сделал единственно верный вывод. - Нишикидо, похоже, ты чертовски пьян.
Через несколько минут Масуда вышел из ванной. - Нишикидо-кун, по-моему тебе вредно пить, - выдал Масуда, усаживаясь на другую сторону дивана и почесывая голую коленку. – Ну, и что мы теперь будем делать? - Может, сексом займемся? – деловым тоном предложил Рё. - Хм… еще варианты будут? - Ну, тогда не знаю, - Рё развел руками. Можно было конечно включить телевизор, но Рё было чертовски лень вставать искать пульт, его клонило в сон, и он молча сидел, обнимая маленькую диванную подушку. Уже проваливаясь в сладкий туман сна Рё слышал, как на кухне, разговаривая с холодильником, гремел посудой Масуда.
***
С этим определенно что-то надо было делать. Не то чтобы Масуду раздражала эта новая забава Нишикидо, он даже уже привык и чувствовал себя обделенным, если не получал своей дозы "внимания". Но такой активный интерес Рё-тяна к его трусам все же немного беспокоил Масуду. Резинка трусов звучно шлепнула по загорелой коже. Масуда ойкнул от неожиданности, потирая раскрасневшуюся от злостного нападения часть тела. Рё, довольный своей выходкой, улыбался. - Рё, что ты хочешь найти в моих трусах? Возникшая на мгновение тишина разорвалась диким ржачем со стороны участников группы. Рё обалдело уставился на Такахису. Масуда недоуменно смотрел на согруппников, покатывающихся со смеху. - Массу, молодец, ты сделал его! - Ямапи похлопал по плечу Нишикидо, чье лицо выражало высшую степень удивления и оскорбленности. - Вот вам и воплощение наивности...сущий дьявол, - пробубнил Рё, бросая на растерянного Масуду злобные взгляды. А Масуда так и не понял, что ж он такого сказал.
Тегоши с гордостью смотрел на друга, не преставая хвалить его. - Ты молодец, давно пора было поставить Нишикидо на место, – Тегоши придвинул Масуде свое пирожное в знак уважения и восхищения. - Тегоши, я не понимаю о чем ты, – Масуда благодарно принял подношение и безжалостно вонзил в него десертную ложечку. - Чего ты не понимаешь? Да он же клеится к тебе уже недели две! – Тегоши перестал улыбаться, осознавая, что Масуда действительно ничего не понимает. - Клеится? Зачем? – Массу невозмутимо отправлял в рот кусочки сладкого лакомства. – Я же не девушка… - Эммм… - тут Тегоши окончательно растерялся, объяснить Масуде свои размышления по поводу Нишикидо казалось нереальным, и он неуверенно ответил: - Ну… возможно потому, что Нишикидо-кун предпочитает мальчиков... Масуда так и замер, не донеся ложку до рта - Неправда, у него было столько девушек… - И Учи… - добавил Тегоши. - И Учи? – повторил Массу, таращась во все глаза на друга. – А я то тут причем? – боязливо спросил он. - Я не знаю, – соврал Юя, отводя взгляд. Ему было немного стыдно, но Масуда должен был уже серьезно посмотреть на сложившуюся ситуацию и принять меры.
***
К поездке в трехдневную фотосессию за городом Рё готовился основательно, исключив из списка вещей все возможные нежелательные элементы одежды, притупляющие его умственные способности. Посему в небольшую сумку были засунуты классические темно-синие боксеры в количестве одна штука, плеер с огромными черными наушниками и куча ненужных мелочей, постоянно валявшихся в его сумке. От идеи соблазнения Масуды он уже отказался. И почему ему вообще пришла эта глупая идея? Что он собирался делать, если Масуда поддался бы? Ведь с парнями дальше поцелуев у него и не заходило, и, честно признаться, не очень-то и хотелось… А остановиться в самый ответственный момент и зло поглумиться над Масудой было довольно заманчиво. Вот только в такой ситуации он и сам будет выглядеть довольно глупо, да еще и в своих цветастых плавках, почему-то именно они представали пред его глазами каждый раз, когда он думал об этом. В общем, выглядеть глупо не входит в кодекс Нишикидо. Но месть за недавнее унижение - это святое.
Все шло как нельзя лучше, Тегоши, не отходивший от Такахисы последние несколько дней, наконец оставил его в покое, как-то нездорово паникуя, таращась на свой сотовый и каждую свободную минуту пропадая где-то. Ямашита, сам того не зная, помог Рё решить проблему уединения с Такахисой, настойчиво пожелав жить с Тегоши в одном номере, на что Юя даже ничего не ответил - он был слишком поглощен своими тревожными мыслями.
Рё улыбался, растянувшись на кровати и придаваясь сладким мыслям о том, каким же невыносимо извращенным способом поставит Масуду на место. Фотосъемки давно закончились, и Нишикидо блаженно релаксировал после теплого душа, укутавшись в мягкий темно-синий халат. Стук в дверь прервал процесс рождения плана мести, который заключался в обшаривании огромной спортивной сумки Масуды. Рё скомкал вещи, в спешке засовывая их обратно. - Ну и кого там принесло? – недовольно пробурчал Рё, открывая дверь. На пороге стоял Масуда, с таким решительным видом взирая на согруппника, что Рё стало немного непосебе, но, вспомнив, кто здесь главный злодей, он ухмыльнулся. Он так и не понял, как оказался зажат между дверью и пышущим жаром Такахисой. Он только ошалело моргал, ощущая на лице горячее дыхание Масуды, пахнущее клубничным сиропом. Масуда что-то говорил, но Ре не мог разобрать слов, в голове все заглушали панические мысли: «Боже, чего на меня навалился-то так? О нет, его колено…зачем он сунул его между моих ног?.. ну вот, теперь я буду жестоко изнасилован Такахисой, внезапно сдавшимся под напором моей сексуальности… я не переживу этого позора… это несправедливо, я слишком хорош, чтобы быть геем!» Поцелуй в губы привел его в чувство, и он отчаянно начал вырываться, со всей силы отталкивая от себя Масуду. - Какого *№;»%* ? – выругался Рё, отступая подальше от Такахисы. - Извини… - Масуда покраснел и, схватив свою сумку, выскочил из комнаты. *** -… ты правда хороший сэмпай, наверное, даже красивый, но я не гей и у меня есть девушка. - Масуда смутился и добавил: – А потом я его поцеловал, ну в знак утешения. Тегоши смеялся, пока скулы не начало сводить, на время все проблемы, которые внезапно свалились на его голову, улетучились. - А что такого-то? Я думаю, он все поймет и не обидится, он же добрый. – Масуда потер раскрасневшиеся щеки, абсолютно не понимая, чего тут такого смешного, Он очень долго решал, как же объяснить сэмпаю, что у них ничего не получится и … - Массу, ты неподражаем.
*** Нишикидо яростно кидался конфискованными у Тегоши дротиками в повешенные на дверь черные плавки с надписью «Такахиса», которые случайно упали на пол, когда он шарил в Масудиной сумке. - Вот и верь после этого людям… Какой позор! Чуть было не опорочили… Ты еще поплатишься, Масуда Такахиса! – шипел Рё, четким уверенным броском попадая в цель. От стука в дверь Рё подпрыгнул на месте и, состроив самую злую гримасу, пошел к двери. - Тегоши-дес! – улыбающийся во все зубы Тегоши стоял на пороге, еле сдерживая смех. – Я пришел извиниться…
Название: "О скрытом смысле" Для: Дара От: jana_nox Автор: mirrorspy Бета: +1 Пейринг: Рё/Тегоши Рейтинг: PG-13 (немножко притянутый, но есть) Жанр: очень счастливый Слов: 1251 Примечание: Часть вторая подарка будет позже, подарков на Новый год не должно быть мало. Нестёб у меня не очень получился (ну это ж я!), но, по-моему, фанфик очень романтичный. Влюблённый.
Рё неуютно заелозил на месте и покачал головой, что должно было означать: "Заткнись. И вовсе он мне не нравится. Я вообще тебя не знаю. И я отказываюсь признавать, что мы с тобой разговаривали на эту тему сегодня или когда бы то ни было. Заткнись и жуй свой рамен молча, как поступил бы настоящий друг".
Джин приподнял бровь.
Рё закатил глаза и кашлянул, подразумевая, что он всё ещё не готов обсуждать эту проблему с Джином. Он был абсолютно уверен, что в этом смысле ему Тего нравиться не может. Нишикидо Рё не окажется таким сосунком (тут у него задёргалась бровь), чтобы всерьёз выбирать Тегоши подарок на Рождество, хотя они оба не были христианами и это было бы издевательством над Иисусом (в которого Рё не особенно-то верил и чьё имя никак не мог выговорить правильно), использовать праздник, чтобы попробовать трахнуть согруппника. Не то чтобы он хотел трахнуть кого-либо из своих согруппников.
Джин с громким хлюпом всосал ещё немного рамена.
Рё еще глубже вжался в кресло под весом всего того, что Джин хотел этим сказать.
Джин пожал плечами, как бы говоря: "Просто купи ему подарок".
- Просто купи ему подарок, - прочавкал он с набитым ртом.
Рё выразительно на него посмотрел. Мол, ему не по душе была вся эта зате...
- И скажи ему уже что-нибудь, чувак. Прекрати глазеть и дёргаться. Ты похож на конченого психа, даже я не понимаю, что у тебя на уме, - добавил его друг, скривившись, когда вместе с раменом попался перец. Он осторожно подобрал его палочками и прицельно бросил Рё в левый глаз.
Рё слишком резко дёрнулся вправо и шлёпнулся на пол. Джин ухмыльнулся. Рё закрыл глаза от боли. Ладно, по-настоящему больно ему не было, это скорее было выражение той боли, которую рождала в нем его природа секси Осака мэна, ведь быть лучше всех так тяжело. Да, тяжкий крест, который ему суждено нести.
- К слову о тяжких крестах, - продолжил разговор Джин. Рё попытался приподняться с пола. Он не хотел произновить это вслух. Джин должен был сделать вывод сам, руководствуясь скрытым подтекстом в поступках Рё и его изысканными манерами. - Ты должен купить Тего подарок.
- Какое отношение это имеет к крестам? - раздражённо просопел Рё, принимая сидячее положение. Он скрестил руки на груди и уставился на свои ноги.
- Подарок подведёт вас К-РЕСТорану! - Джин аж завизжал от удовольствия. - Дошло? К-РЕСТорану!! Как "крест", и "ресторан", и...
Джин был очень доволен собственным остроумием.
Рё молча смотрел на него. Быть не может, чтобы это происходило на самом деле.
- Если бы это сказал Тагучи... - начал он.
- Я бы ударил его, - завершил Джин его фразу. - Но это сказал я! Разве я не умный?
- Нет, - уверенно замотал головой Рё.
- В любом случае, купи Тего подарок, - упорно повторил Джин, не обращая внимания на это "оскорбление" (если его можно было так назвать, а Джин так не считал). - И тогда всё будет прекрасно. Ты, подарок, купишь, подаришь, вечная любовь, карамельные поцелуи и тому подобное. Раз плюнуть, улавливаешь?
- Нет! - гаркнул Рё. - Не буду!
- Он тебе разве не, ну знаешь... не нравится? - засомневался Джин.
Рё показалось, что Джин ужасно напряжен, но он это проигнорировал.
- Нет. Да. Нет. Ладно, подожди... хорошо, может быть, капельку, самую капельку. Капелька - это такое очень маленькое количество. Если сильно обобщить, можно было бы, наверное, сказать, что он мне нравится. В смысле, что я, может быть, хотел бы отвести его поесть рамен там, пообниматься с ним на диване, послушать, как он поёт, а ещё мне кажется, что он очаровательный, и я очень-очень хотел бы купить ему подарок. Но это значило бы, что я признаю за собой эту слабость, а я не могу. Поэтому я не могу купить ему ничего, не открыв миру глаза на то, что на самом деле я простой человек. Мне можно делать это только, когда я с Канджани, а, когда я с Ньюс, я должен быть большой задницей, понимаешь?
Джин часто-часто заморгал.
- Так. Он тебе нравится? - Джин решил, что всё складывается, лучше не придумаешь. А ещё он отчаянно молился, чтобы подобные всплески эмоций случались с Рё как можно реже. Пусть лучше ненавязчиво дёргается.
- Ради всех богов, да! Да, мне нравится Тего. Ты счастлив? А теперь ешь свой рамен и молчи, - взорвался Рё, изо всех сил долбанув кулаком по столу прямо перед носом у Джина. Так его просьба заткнуться и жевать казалась ему более убедительной.
Джин широко ему улыбнулся. Слишком широко. Рё собирался поинтересоваться, чему, чёрт возьми, Джин так лыбится, но тут за его спиной послышался тихий вздох.
- Я оставлю вас наедине, - предложил Джин и встал, потягиваясь. И вышел за дверь.
Рё раздумывал, стоит ли ему обернуться.
Джин вернулся в комнату, забрал свою тарелку и снова вышел.
Рё эффектно развернулся, чтобы очутиться лицом к лицу с Тегоши.
- Это бы выглядело более, хм, достойно, если бы я не сидел на полу, скрестив ноги перед собой, - подумал Рё вслух. - Более убедительно, тебе не кажется?
Тегоши рассудительно кивнул и сел напротив Рё.
- Итак, - начал Рё, пользуясь своим природным талантом коренного осаканца, чтобы продолжить разговор, - как долго ты стоишь тут, о мой друг и согруппник?
Тегоши моргнул.
- Со слов об обниманиях, - ещё раз кивнув, ответил он.
Рё тихо повторил его жест. От этого будет сложно отмазаться.
- Ты мне не нравишься, - осторожно попробовал он.
- И ты мне точно также не нравишься, - ответил Тегоши с одной из тех очаровательных улыбочек, которые Рё отчаянно пытался ненавидеть, но пока не мог.
- Ну, хм... - И куда девалась его природная пронырливость, когда он так нуждался в ней?
- Хочешь сходить поесть рамена? - предложил Тегоши, придвигаясь к нему поближе и беря его за руки.
Рё попытался что-то сказать, но слова застревали у него в горле.
- Чтобы сохранить собственное мужское достоинство в целости, я настаиваю, что платить буду я, - в конце концов выдавил он из себя.
Тегоши поцеловал его в щёку и ещё раз очаровательно улыбнулся.
- Ладно.
- Ну. Отлично. Да. Отлично. - Рё попробовал обматерить себя за то, что в подобной критической ситуации выглядит, как полный идиот, но решил всё-таки этого не делать. Он любил себя. Вместо этого он мысленно обматерил Джина: тусоваться с ним было плохой идеей, это разрушало мозг. - И я не буду покупать тебе подарок на Рождество, - бескомпромиссно предупредил он Тегоши.
Тегоши моргнул и улыбнулся.
- Ладно, - он потянул Рё за руку и вывел их из комнаты.
- Ну, может, это будет маленький подарок, - уступил Рё.
- Я не хочу подарок. Я хочу пойти поесть рамена, пообниматься на диване или что там. Ты так тараторил! - ухмыляясь, сказал Тегоши, таща Рё за собой по коридору.
- Да, маленький подарок, - более настойчиво повторил Рё.
Тегоши остановился, развернулся лицом к Рё и поцеловал его. Он запустил пальцы в его волосы и прошептал, что сейчас стоило бы заткнуться.
- Может, ты хочешь машину? - поинтересовался Рё. - Я мог бы купить тебе машину на Рождество.
Тегоши засмеялся, и Рё засмеялся, потому что смех Тегоши всегда был заразительным. Он наклонил голову и улыбнулся.
Рё мысленно извинился перед Джином за все те плохие слова, что он про него подумал. В конце концов, именно Джин каким-то волшебным образом заставил Рё признать, что ему, типа, нравится Тегоши.
Рё приподнял бровь на Тегоши, как бы говоря, что ему Тегоши нравится, даже если он показывает это таким странным образом. И что он бы сначала пообнимался, а поесть пошёл попозже, может, ближе к ужину.
Название: Все началось с карты Для: Lady_Asher От: ladyxenax Бета: Aviendha Пейринг: ТаккиЦу, Акаме Рейтинг: PG Жанр: мистерия Примечание: история очень странная и обрывочная. Это все глюки, но надеюсь, что вам они придутся по душе
Карта упала на стол. В ту же секунду сидящий за ним человек зажмурился от яркого света. Стихло визжание трубы, умолк грохот ударных. В полутемном от сигарного дыма баре стало тихо. Все вокруг застыло, как на старинной фотографии: разодетая публика, официанты в черном, музыканты, усатый бармен.
Карта упала рубашкой вверх, легла между высоким бокалом с шампанским, книгой в коричневой обложке и пустой хрустальной пепельницей. Капля воды в круге. Прикрыв глаза рукой, Цубаса взял этот прямоугольный кусок пластика.
Новая. Холодная на ощупь. Король пик.
- Что за шутки? Почему именно эта карта? – Имаи пожал плечами. – Она мне не нужна. Заберите ее и дайте другую.
Откуда-то сбоку раздались аплодисменты. Цубаса вздрогнул и обернулся. Через столик от него сидел Каменаши. Нет, не показалось. Цубаса моргнул несколько раз. У него перед глазами трепыхались серые мушки от резкого перехода между светом и темнотой.
- Вы неподражаемы, - встав из-за стола, Каменаши обошел пару стульев и встал у Цубасы за спиной. Тот непроизвольно дернулся, но чужие руки на плечах крепко удержали его на месте. – Не спешите выкидывать короля.
Цубаса почувствовал прикосновение холодных пальцев к затылку и подумал, что его Проводник слишком многое себе позволяет. Не то чтобы это Имаю не нравилось, только вот он не любил, когда к нему прикасались. Никто, кроме Такизавы. Но Хиде-кун ведь не должен участвовать в Игре? Так?
- Каме, что я должен делать сейчас? – признаваться в собственной неосведомленности не хотелось, но иначе – не выиграть. Ощущение присутствия за спиной исчезло. Каменаши сел напротив него.
- Ваш ход, сэмпай.
- Тебе говорили, что в таком костюме ты похож на дворецкого? – усмехнулся Цубаса, мысленно приказывая бешено стучащему сердцу успокоиться. Любое действие приблизит его к заветной цели. Потери или приобретения не будут иметь значения.
Каменаши пожал плечами. Его темный пиджак сливался с полумраком. Цубаса отметил, что красный галстук немного съехал набок. В петлице – красный платок.
- В какой-то степени я и есть ваш дворецкий, - Каменаши пригубил шампанское из бокала Цубасы, потом поморщился. – Слишком сладко.
- Пока не закончится Игра, так?
Каменаши молча кивнул, отставил бокал в сторону и затянулся сигаретой с тонким ароматом.
Цубаса достал из кармана мобильник, убедился, что у него еще есть время подумать, заодно и проверить сообщения. Одно от Хиде-куна, второе от Цуеши.
Постарайся победить. Мы с Коичи болеем за тебя. Смайлик-сердце.
Удалить и забыть. Так лучше для сэмпаев и для него самого.
Надеюсь, что у тебя все хорошо. Не отвечай – это против правил. Возвращайся скорее. Я жду, когда ты приготовишь мне что-нибудь. Смайлик-солнце.
Конечно, он вернется. Есть ведь куда. Цубаса почувствовал, что голоден. Скорей бы разобраться с первым раундом.
- Остальные карты, - мягко, но настойчиво произнес Цубаса, протянув руку. Показалось, или Каменаши был недоволен?
Хороший набор. Цубаса повертел их в руках. Он не чувствовал ничего мистического в этих кусочках пластика, замаскированных под бумагу. Никакого интереса или пиетета. Хиде-кун – вот кто любил карты. Цубаса их просто боялся, вернее не карт как таковых, а их влияния.
- Вы уверены? – Каменаши нахмурился, видя, что Имаи вытаскивает джокера.
- Я хочу выиграть. Чем быстрее, тем лучше.
Карта взлетела с раскрытой ладони Цубасы, закружилась в воздухе и исчезла, как исчез и Каменаши. Помещение бара вновь наполнилось жизнью – звуками, запахами, движением.
Цубаса вновь покосился на часы и залпом допил остатки шампанского.
Перетасовка
Из окна открывался чудесный вид. Снег выпал, будто по заказу, укрыв деревья и крыши домов, и доставил кучу неприятностей дорожным службам. Видно было, как вдалеке упорно трудятся машины, расчищая улицу.
- Это такая редкость, - прошептал Цубаса. – Чье-то сбывшееся желание.
Он приоткрыл окно, впуская холодный зимний воздух. Обернулся, чтобы посмотреть, не проснулся ли Хидеаки. Нет, похоже, что тот крепко спал, закутавшись в одеяло. Видно было только копну рыжих волос на подушке.
- Если бы такие моменты могли продолжаться вечно, - произнес Цубаса уже громче, но все равно, Хидеаки его не услышал, только заворочался и натянул одеяло на голову.
Этот день они проживут, не думая ни о чем. Только вдвоем. Чтобы перевести дыхание и продолжить. Пока что Цубаса мог только сделать вид, что все время в мире принадлежит ему одному.
Расклад второй, выигрышный
- Выбирай, Джин.
Колода прошуршала из одной руки Такизавы в другую. Потом карты одна за другой ровно легли на черный бархат, покрывающий широкий стол. Рубашками вверх, конечно, красно-синие, с повторяющимися рисунками капель.
Карты, подаренные близким человеком. Инструмент для победы. Способ доказать, что он превзошел своего сэмпая.
- Любую? – Аканиши улыбнулся, обрадовавшись, как ребенок. – So…
Джин провел ладонью над всеми картами, время от времени останавливаясь. При этом его лицо принимало забавное задумчивое выражение, а губы шевелились, будто парень пытался просчитать свой выбор. Наконец, остановился на карте в самом центре.
- А теперь вытащи и посмотри, не показывая мне, - Такизава снял белые перчатки и положил их справа от колоды. – Потом положи обратно, в любое другое место.
Фокусы – это всего лишь развлечение. Такизава сомневался, поможет ли это умение в Игре. Сэмпай назвал весь происходящий цирк «гонкой». Более верное определение, в какой-то степени, однако не стоило пытаться действительно обогнать своих соперников. Это и есть путь к проигрышу.
Карты перемешивались согласно строгому порядку, подчиненному воле фокусника. Такизава мог узнать на ощупь каждую из них. Пальцы почувствовали теплоту. Карта, к которой прикоснулся Проводник.
- Такки? – Аканиши покрутился вправо-влево на высоком стуле. – Ты уверен, что поступаешь правильно?
- Что? Я тебя не расслышал, - пробормотал Такизава, сосредоточенно раскладывая карты на столе во второй раз. Глупо, ведь они были одни в казино. Хорошая декорация для предстоящего спектакля.
- Ты обманул своего партнера. Рано или поздно все раскроется, - Джин наклонился вперед.
- Уверен, он меня поймет, - Такизава скорее пытался убедить в этом себя, чем Проводника.
- It doesn’t matter, - Аканиши пожал плечами. – Я должен помогать тебе в Игре, а как только все закончится, утащу Каменаши с собой в небольшой vacation. На Гавайи, например.
- Эх, молодость… - притворно вздохнул Такизава и получил за это шутливый подзатыльник. А потом тут же посерьезнел. – Пора?
Аканиши кивнул и протянул руку ладонью вверх. Над ней возникли прозрачные светящиеся карты – четыре пары и один джокер. Король пик перекрывал десятку. Вот она, карта Цубасы. Такизава нахмурился. Если бы только понять, у кого из игроков сейчас находится джокер.
- Я могу выиграть, да?
- Твой ход, сэмпай, - Аканиши посматривал на мобильник, лежащий рядом с картами Такизавы. Телефон не подавал признаков жизни за все время разговора. – Быстрее продолжим, быстрее закончим.
Такизава закрыл глаза и, не задумываясь, вытащил из своей колоды карту. Она вырвалась из его руки, будто птица на свободу, и исчезла среди голографического изображения расклада. Остальные карты закружились в красно-синем вихре и тоже исчезли.
Аканиши удовлетворенно улыбнулся, встал со стула и направился к выходу. По мере того, как он проходил, помещение казино оживало. Появлялись звуки голосов и музыки. Черно-белые картинки превращались в людей. Яркий свет залил все вокруг, прогоняя магические тени, которые и поглотили Проводника.
Есть хочется, подумал Такизава и потянулся за кошельком.
Перетасовка
- Мне что-то не нравится этот расклад, - нахмурился Каменаши, сидя на полу. – Им обоим придется через многое пройти.
Три карты Таро в ряд, четвертая, Повешенный, отдельно. Он постучал по ней пальцами. Глупые сэмпаи – вертелось в голове. Как же можно о них не волноваться?
- Почему ты такой спокойный, Джин? Знаешь то, чего не знаю я? – Каменаши лег на живот, согнув ноги в коленях.
- Хватит забивать себе голову чушью, - Аканиши проигнорировал вопрос. - Хватит гадать, глаза испортишь.
- Сам предложил романтичный candle-light evening, - передразнивая манеру Аканиши вставлять в речь английские слова, Каменаши собрал разбросанные вокруг карты. – А теперь сидишь тут и играешь на гитаре.
На самом деле Каменаши нравилось вот так наблюдать за Джином – спокойным, домашним и таким уютным. Как он сидел на диване, поджав ногу под себя, и наигрывал что-то незатейливое. Пусть неуклюже, ошибаясь, но с таким забавно-сосредоточенным выражением лица, что Каменаши хотелось растрепать его волосы и ткнуть пальцем в щеку.
Справа от дивана на полу стояло несколько свечей. Они освещали предметы под странными углами, а те отбрасывали черные тени на стены и потолок. От отблесков пламени воздух казался золотистым.
Один огонек зашипел и погас. Вверх протянулась тонкая струйка дыма.
- Come here, - Аканиши отложил гитару и похлопал рядом с собой. – Тебе вредно расстраиваться.
- А я и не расстраиваюсь. Мне все это просто не нравится.
Каменаши перебрался на диван. Поворочавшись немного, удобно устроился и лег набок, положив голову на колени Аканиши. Уставился в темный экран телевизора, чуть ли не урча оттого, что пальцы Джина гладили его волосы.
- Ты похож на большого kitten. Только когти и зубы у тебя слишком острые.
- Рад, что у меня не возникало желания испробовать их на тебе?
Каменаши протянул вперед руку, широко растопырив пальцы. На пару секунд сквозь его ладонь промелькнула чужая, более узкая, с длинными черными ногтями. Потом наваждение спало, Каменаши улыбнулся
- Ты думал о том, что будет после того, как Игра закончится? – внезапно спросил Аканиши.
- Не особо. Наверно, буду скучать по сэмпаям… и по Мастеру. Но зато мы сможем больше проводить времени друг с другом.
- А я хочу куда-нибудь уехать. С тобой.
- May be, - Каменаши повернулся лицом к Джину. Тот охнул и слегка покраснел. – Но я все равно буду скучать. И по картам тоже.
- Открой свой бизнес, будешь гадалкой.
Судя по усмешке Джина, Каменаши мог поклясться, что тот подумал о чем-то непристойном.
- Даже не мечтай увидеть меня в юбке и корсете.
- Было бы неплохо.
- Заткнись.
Каменаши стукнул Джина в плечо. Тот отмахнулся и наклонился вперед. Они поцеловались, не заметив, что погасло еще две свечи.
Название "Из ладони в ладонь" Для: Nicci От: +Jin Пейринг: Akame Рейтинг: NC-17 Жанр: PWP Примечание: К сожалению мы не знакомы с Nicci, но я смею надеяться, что ей понравится.
читать дальше - Ну, помоги же мне, что ты стоишь как болван! – глаза Каменаши Казуи полыхнули убийственным огнем, но насмешливый взгляд Аканиши Джина отразил вспышку как зеркало.
- Не собираюсь, – руки Джина деловито сложились на груди. Безупречно красивые пальцы чуть вздрогнули и замерли. Вид Джина, расслабленно и спокойно стоящего со сложенными руками, ясно давал понять, что помогать он и правда не собирается.
- Ладно-ладно… - Казуя сосредоточился на неподдающемся замке и… перестарался в желании открыть дверь. Ключ выгнулся, издал какой-то несвойственный ключам звук и треснул.
Джин присвистнул. - Обалдеть, как силен! – восхищенно произнес он и легонько отпихнул Казую от двери, медленно протягивая руку к замку и проводя по торчащему из него ключу кончиками пальцев. А затем, словно демонстрируя силу, Каме отпихнул Джина от двери. Совсем не легонько – тот запнулся, пытаясь ухватиться пальцами за косяк, чтобы не отлететь, но ответная реакция Казуи была молниеносной – его пальцы схватили руку Джина и дернули на себя.
- Ты ведь это спланировал, да? – взгляд Казуи в таком состоянии не обещал ничего хорошего, а его хватка обещала пальцам Джина судьбу ключа.
- Конечно! – Аканиши вывернул руку Каме и встретился с ним взглядом. – Всю ночь сидел и подпиливал ключи в этой чертовой квартире, и, разумеется, колдовал над замком, - тихо, но сквозь зубы, добавил он. Глаза Казуи несколько секунд внимательно изучали глаза Джина, а затем, его руки все-таки отправили парня в небольшой, но мало приятный полет до стены, вынося приговор – «врешь».
- Ненавижу, – прошипел Каме, и, резко сняв куртку, подумав мгновение, не швырнул ее на пол к уже сидящему и начинающему истерично смеяться Джину, а осторожно повесил ее на вешалку. Пусть даже и дрожащими руками.
А затем, развернулся и пошел на кухню за выпивкой. Надо же было как-то успокаиваться.
Резкий звук заставил его обернуться, и ошарашено уставиться на распахнутую настежь дверь.
- Джин? – выдохнул Казуя, переводя взгляд на его правую ладонь с медленно наполняющимися кровью рваными линиями. – Джин!... – моментально приходя в себя, Казу дернулся навстречу, но тут же напоролся на колючий холодный взгляд.
- Иди к черту, Казуя, – Аканиши кивнул на дверь и прошел мимо, держа пораненную руку за запястье.
- Да сейчас! – возмущенно ответил тот и рванул следом, ногой мешая двери в ванную закрыться. – Ты… как? – выдохнул он, не сводя взгляда с красных капель, падающих в раковину.
- Ненавижу, – хмыкнул Джин, даже не обернувшись.
- Меня? – прищурился Казуя.
- Дай аптечку, – не отвечая на вопрос, Аканиши перевел взгляд, ставший на мгновение обиженным, а затем снова равнодушно-холодным, на Каме.
- Ты не ответил, – парень даже не шевельнулся.
Джин прикрыл глаза и что-то злобно прорычал.
- Какое хрупкое у тебя равнодушие! – отчего-то улыбнулся Казуя и перехватил руку Джина и, дотянувшись до аптечки, заботливо обработал рану, завязав бинт на тыльной стороне его ладони милым бантиком. – Ну, откроешь ты глаза или нет, герой? – привлекая его к себе, Каме улыбнулся еще шире.
- Иди к черту, тебе еще раз повторить? – не встречаясь с ним взглядом, парень вывернулся из объятий и вышел из ванной.
- Ты даже не поблагодаришь меня? – насмешливо раздалось за его спиной.
- Спасибо! – лишая это слово всякого оттенка благодарности, Джин вновь даже не обернулся и скрылся в комнате, надеясь, что Казуя оставит его сегодня в покое и все-таки уйдет, если не к черту, то хотя бы в эту злополучную дверь.
Но надежды Джина рухнули, когда Казуя появился на пороге комнаты через несколько минут. - Я прикрыл дверь, не волнуйся. И еще позвонил арендодателям, – сообщил он, садясь в кресло напротив дивана, на котором Джин медленно приходил в себя. – Приедут часа через три, раньше не получится. Шесть утра, выходной, сам же понимаешь.
- Угу, – Аканиши изучал взглядом обивку дивана, отказываясь понимать, что же только что произошло между ними.
- Эй, бака! – Казуе ужасно не нравилось, когда Джин так внимательно смотрит на что-то, кроме него. И он медленно поднялся с кресла, опустился на пол рядом с диваном, виновато и дразняще одновременно, провел носом по свисающей с дивана раненой руке вверх и приблизил лицо к лицу парня. – Прости… - выдохнул он. – Не знаю, что на меня нашло…
- Переизбыток мужских гормонов? – хмыкнул Джин, пряча лицо в подушке.
- Ну, Джин, ну почему ты такой невыносимый, а? – Казуя ткнулся в его плечо лбом. – Переизбыток женских гормонов? – не без издевательства в голосе добавил он.
Джин резко дернул плечом, словно сбрасывая с себя прикосновения Казуи, и отполз по дивану подальше от него. - Казу, будь добр, если вдруг тебе передумалось уходить из квартиры, направь свою энергию на что-нибудь другое, – ответил, наконец, Джин, с безопасного расстояния смотря на Каме, переворачиваясь на бок. – У меня сил больше нет отражать твои выпады.
- Да брось… - усмехнулся Казуя, упрямо пододвигаясь к нему, подталкивая и прижимая его к спинке дивана. – Я же никогда тебе не надоем, ты же сам говорил…
- Я не думал, что ты способен на физическое насилие, – выдохнул Джин, уставившись на него. – Сколько лет тебя знаю – столько удивляюсь.
- Взаимно, – усмешка Каме превратилась в довольную улыбку, а губы приблизились к губам Аканиши почти вплотную. – Никогда не думал, что ты умеешь вышибать двери руками, – прошептал он.
- Хочешь, я тебе покажу, как умею сбрасывать с дивана? – выдохнул в ответ Джин.
- Не надо… - улыбка не покидала губ Казуи, а кончик языка остро прошелся по нижней губе Аканиши.
- Ну и что… ты…. собрался… делать на этот раз? – Джин замер, а затем невольно потянулся губами за кончиком его языка, но тот скрылся за улыбкой.
- Заслуживать прощение. Расплачиваться за грубую силу… - Каме чуть отстранился и медленно облизнул губы, не сводя взгляда с губ парня.
- Иногда я чувствую себя живущим со змеей, – невольно сглотнул тот и скользнул рукой по телу Казуи, очерчивая кончиками пальцев левой руки его лицо и дотрагиваясь до манящих губ… И глухо застонал, встречаясь с языком Каме.
- За столько лет… должно… было… выработаться… противоядие.
Медленно вылизывая палец Джина, Каме откровенно наслаждался реакцией, удивляясь, лишний раз, как легко иногда управлять им.
- Почему ты… совсем другой… с остальными, Казу? – тихо спросил Аканиши, пытаясь сосредоточиться на выражении мыслей в слова, а не на влажном горячем языке, умело скользящем по пальцам.
- Потому же, что и ты, – Казуя прохладно выдохнул и резко обхватил большой палец Джина губами, погружая глубоко в рот, и тут же резко выпустил, продолжая говорить. – Это наша работа. Там мы одни. Тут – другие…
- И какого меня… ты… любишь? – Джин внимательно посмотрел в глаза Каме и замер.
- Того, кто умеет вышибать руками двери, – улыбнулся Казуя. – И стонет в ответ на мои издевательские ласки через пятнадцать минут. А какого – не важно. – он оставил влажную дорожку от языка на его ладони и снова услышал стон, в подтверждение собственным словам.
- Дурацкий был вопрос, – прошептал Джин, закусив губу.
- Дурацкая была дверь… - ответный шепот прямо в ухо заставил его снова глухо застонать и прижаться к Казуе. – Прости меня, Джин, пожалуйста…
- Ни за что, – улыбнулся вдруг Аканиши, резко переворачиваясь на спину и укладывая Каме на себя. – Мне мало слов, – он вдруг закинул руки за голову, принимая выжидающую позу.
- Вот это поворот… - глаза Казуи восхищенно блеснули. – Вот это наглость, бака! – он оперся на руку, нависая над ним, и снова облизнул губы.
- Казу, не тяни, у тебя три часа, – снова улыбнулся Джин. – Или тебе хочется, чтобы нас застукали?
- Ты преувеличиваешь свои возможности, любимый, – Казу чуть прищурился. – Стоит мне только начать, и лишь минут десять ты продержишься до… прощения.
- Напряги память, Каме, – Джин дразняще облизнулся в ответ. В несколько раз медленнее, чем Казуя. – Ты забыл наш спор в бассейне?
- А… - Казуя задумчиво закусил губу. – Прости, тогда ты продержался ровно тридцать две минуты.
- На две минуты больше, чем хотел ты, – ухмыльнулся Джин.
- Какое достижение! – в ответ ухмыльнулся Казуя. – Прости, что не выдал тебе грамоту за стойкость.
- Заканчивай уже болтать, - попросил Джин, чуть выгибаясь. – Иначе, я устану ждать и не прощу тебя никогда.
- Между прочим… Я не один виноват, – Казуя резко прижал бедра к бедрам Аканиши, впечатывая их в диван. – Ты мог сразу мне помочь и… и мы бы обошлись малой кровью, – он тихо рассмеялся в губы парня.
- Ты же знаешь, насколько я ленив, – Джин обхватил губами его нижнюю губу и потянул на себя, требовательно потираясь о бедра Каменаши своими.
- Настолько же, насколько и нетерпелив, бака… - вырвавшись из плена пухлых губ, Казу скользнул губами по его подбородку и прерывисто выдохнул. – Обними меня, Джин. Не лежи так, будто я шлюха, а ты клиент в ожидании, – неожиданно прошептал он.
- Откуда такая невинность? – тихо ответил Джин, но тут же обнял Каме.
- Разве потребность в твоих объятиях, это признак невинности? – Казуя медленно поднял голову и улыбнулся.
- В данном случае - это издевательство, – Джин поймал его взгляд и улыбнулся в ответ. – Ты прекратишь уже болтать?
- Нет, – хитрости в глазах Казуи было через край. – Я обожаю с тобой разговаривать.
- Я сейчас точно обижусь, – тихонько вздохнул Джин.
- Не надо… - снова наклоняясь, Каме провел губами по его шее, а, затем, еще раз поднял голову. И тут же ощутил пальцы Джина, зарывающиеся в его волосы и чуть подталкивающие его голову вниз. - Ну, ты наглееец… - улыбнулся Каме, проводя губами по футболке Джина. – Еще бы приказал что-нибудь.
- Не что-нибудь, а «работай, Казуя», – улыбнулся Джин, чувствуя, как Каменаши медленно таки ползет вниз, задирает зубами его футболку, обжигая дыханием кожу живота.
Казуя обиженно зашипел и прикусил кожу Джина, заставив того выгнуться и глухо застонать.
- Нравится? – попытка приподнять голову снова была неудачной – пальцы сильнее надавили на голову Каме.
- Сойдет, – выдохнул Аканиши, внимательно наблюдая, как Казуя все так же зубами расстегивает его ремень. С трудом, не без помощи пальцев, справляется с пуговицей и молнией на джинсах, а затем снова заставляет издать стон, прикусывая выпирающую косточку на бедре.
- Ваши ставки, господа, – резко стягивая одежду с бедер Джина, Каме наконец-то поднял на него взгляд, встречаясь глазами с Аканиши, и ухмыльнулся.
- Нет уж, – выдохнул Джин, приподнимая бедра, помогая парню себя раздеть. – Сегодня никаких ставок. Сегодня ты выса… вымаливаешь у меня прощение.
- Ну, должен же я знать, сколько времени у меня это займет, – ответил Казуя горячим выдохом рядом с членом Аканиши.
- Сам и считай, – невольно повел бедрами Джин, и тут же рука Каме снова прижала их к дивану. – Если сможешь, конечно…
- Вот упрямый, – тихо выдохнул Каме и лизнул головку.
- Казууу… - требовательно застонал Джин, с силой сжимая его волосы.
- Да? – Казу попытался приподнять голову, улыбаясь, но тут же взвыл от резкой боли. – Если ты мне свернешь шею – я откушу тебе член, – прошипел парень.
- Весь? – хмыкнул Джин.
- Две трети точно, – вздрогнул Казуя. – Отпусти ты мои волосы, мне же больно.
- А ты не издевайся… - парень не послушался, но чуть ослабил хватку.
- И не думаю. - прошептал Казу и снова коснулся его языком, на этот раз сильнее, чуть надавливая, покружил вокруг головки, а затем по всей длине, сползая еще ниже, принимаясь нежно вылизывать его мошонку, заставляя Джина чуть приподнимать бедра и вздрагивать.
- Ну… вот… это… я… понимаю, – сбивчиво, но довольно прошептал Джин.
- Заткнись, - донеслось снизу, и зубы легонько сомкнулись на внутренней стороне бедра парня, а в его напряженное тело резко проник палец.
- Казу!... – воскликнул Джин, но подался навстречу проникновению и даже отпустил наконец-то волосы Каме.
- Ммм? – улыбнулся Казуя, проникая пальцем глубже, лизнул головку еще раз, подразнил губами, чуть посасывая, а затем поднял на него взгляд. – Что? – он вынул палец почти целиком и резко вошел им обратно. – Мы так не договаривались, да? – улыбка стала почти хищной, когда кончиком пальца он нашел чувствительную точку внутри тела Джина и вместо ответа получил несдержанный яркий стон. – Можешь не отвечать, я же сам все понимаю…
- Казууу… - Джин посмотрел ему в глаза темным от ощущений взглядом и сжал пальцами обивку дивана. – Ты знаешь, что ты сволочь?
- Змея, сволочь… Кто еще? – Казуя безжалостно резко входил в податливое тело и не сводил взгляда с меняющегося лица Джина. – И за что только ты любишь меня, а?
- За контрастность, – выдохнул Джин, чуть приподнимаясь, опираясь на локти.
- За что? – Казуя чуть приподнял бровь, а затем накрыл губы Джина резким, чуть грубым поцелуем, не давая ему ответить, с внутренним ликованием ощущая, как пальцы Аканиши нетерпеливо расстегивают его ремень. – Ты же не против… так, – Каме не спрашивал, он просто отмечал этот факт.
- Я когда-нибудь был против? – все-таки ответил Джин, обнажая раненой рукой член Казуи, тут же меняя руку, опираясь на нее, а левой накрывая его головку.
- Джииин… - Каме прикрыл глаза, покидая пальцами его тело и выгибаясь с тихим стоном, замирая на мгновение, а затем, резко распахнул их и поймал взгляд Аканиши. – Перевернись, ммм?
- Не воруй мои фразы, – улыбнулся тот в ответ и безгранично нежно коснулся губами его губ. – Пожалуйста… Так же удобнее, – и легонько нажал на его плечо.
- А вот нет! – Джин уперся ладонями в грудь Казуи, заставляя того наклониться назад, выбираясь из-под него и оказываясь сверху, тогда Каме понял и вытянул ноги, ложась.
- Ну, и? – нетерпеливо улыбнулся Каменаши и закусил губу.
- Я хочу видеть твои глаза, – ответил Джин и склонился над ним, выдыхая в его губы, а затем, медленно потираясь о его член ягодицами, добавил. – Обожаю твой взгляд, когда ты кончаешь…
- Работай, Джин, – не выдержал Казуя и, схватив его бедра руками, резко опустил их на себя. За что получил быстрый укус в нижнюю губу и застонал в рот Аканиши, чувствуя, как сам медленно проникает глубже сквозь кольцо тугих мышц, как тот жадно, горячо целует его, подчиняясь, отдаваясь…
- Казу… - резко отстраняясь от его губ, двигаясь на нем постепенно все быстрее, Джин застонал в голос, поднимаясь, чуть сжимая его в себе, опускаясь, царапая ногтями его грудь сквозь футболку, выгибаясь и жадно глотая воздух, увеличивая ритм, доставляя им обоим все больше резких ощущений.
- Я люблю тебя, Джин, – выдохнул Казуя, и, стараясь не мешать, сжал пальцы на его бедрах, напряженно дрожа и встречая его движения ответными стонами.
- А я… прощаю. - улыбнулся Аканиши, откидывая растрепавшиеся волосы с лица, и дернулся, ощутив пальцы Казуи на своем члене.
- Джииин! – Казуя счастливо смеялся, осознавая, что во время оргазма можно смеяться. Не моргая, он смотрел прямо в глаза Джину, кончающему ему в руку, и затем наслаждался его безумным, благодарным поцелуем, прижимая к себе его вспотевшее, и все еще вздрагивающее тело.
- С тебя завтрак, – Аканиши лениво выводил пальцами узоры на груди Каме, улыбаясь немного рассеяно.
- Прямо сейчас? – улыбнулся Казуя, попытавшись удивленно посмотреть на Джина. – Ты о чем-нибудь кроме еды и секса думать можешь, а?
- О тебе, – тихо рассмеялся тот в ответ.
- Ага. О сексе со мной и о еде, мной приготовленной, да? – Казуя медленно начал приподниматься с дивана и Джин не стал ему мешать, лишь легонько касаясь его подбородка губами и отстраняясь.
- Догадался, или кто подсказал? – Аканиши устроился поудобней и принялся ждать свой завтрак.
- Я тебе рот сейчас пластырем заклею, – улыбнулся Каме и скрылся на кухне.
Вскрик Казуи, раздавшийся через несколько минут, заставил Джина выползти на кухню. Обнаружив его с рукой под струей холодной воды, Аканиши засмеялся, а потом тут же отправился в ванную за аптечкой.
- Левая? Неудачный косплей, – Джин перехватил руку Казу и стал повторять заботливые операции с его ладонью.
- Это все ты виноват, – фыркнул Каме и прижался к Джину, любуясь бантиком из бинта на своей кисти. – Что мы теперь скажем, а?
- Что выбивали дверь вместе, – пожал плечами тот и резко обернулся на звонок.
- Ну вот, успели, повезло же. - Казу спрятал улыбку в плече Джина и добавил слегка возмущенно. – Только не говорите мне, что прошло три часа!
Say my name Для: jana_nox От: Inis Пейринг: Akame Музыка: Within Temptation - Say My Name
заявкаПейринги: Рё/какое-нибудь-невероятно-счастливое-существо, пин, акаме, рёучи, кокаме, таккицу... мне пейринг не важен на самом деле, главное, чтоб что-то светлое было. Пожелания: юмор либо романс, без слёз и соплей и дикого ангста. Рейтинг вольный. Если совсем уж желать - то фик про Каунтдаун, но сойдёт и про Новый год или Рождество. XD
Рейтинг: сложный вопрос. если приглядеться, то есть. Жанр: романс Примечание: чистого упоминания тематики Нового года и Рождества в клипе нет, но снег местами присутствует) Надеюсь, тебе понравится)
Название: Колодец Для: Элья Бронски От: Тами Морок Бета: Akira~ Пейринг: ПиКаме Рейтинг: повыше не получился, при монтаже кадры выпали из пленки. так что скромный PG13 ) Жанр: романс Примечание: см. рейтинг)
читатьТонкая рука взлетает в последнем, мучительном движении – и темная шляпа, повинуясь ей, продолжает свой путь в темноте зала. Каме уже безразлична ее судьба. Избегая дотрагиваться до мокрого лица, он медленно уходит за кулисы в полной темноте, царящей на сцене, окруженный нежными партнершами по танцу. Его куда-то тащат, торопят, гримеры в спешном порядке делают фронтмену лицо, откуда-то берется новый костюм, который требуется – да, срочно, да, прямо сейчас – одеть. Каме чувствует, что готов остановиться и никуда не идти, просто сесть или лечь на пол, а они пусть суетятся, пусть грозят неустойками за срыв концерта... Откровенно говоря, ему было плевать. Но как-то вышло так, что рядом оказался Накамару. Новый костюм чудесным образом не был выброшен на помойку, а оказался там, где он и должен был быть с самого начала, на Каме, а Мару, что-то нашептывая и уговаривая, медленно, но неотвратимо подталкивал Казую к кулисам... И тому пришлось идти. ... - В общем, я не очень тебе верил, но теперь... - Что теперь-то? - Не думал, что скажу это, но спасибо, что вытащил меня на этот концерт. Только он в конце задержался с выходом. Почему? - Депрессия – знаешь? Черепахи тоже ей подвержены. - Депрессия? А менеджеру до этого есть дело? - Не было бы ему дела, не летел бы сейчас Каменаши на курорт. - На курорт??? - А тебя еще тоска зеленая с ног не сваливала? Там что-то типа санатория – для таких как мы, психов от эстрады, слетевших с катушек. - И сколько он там пробудет? - Неделю. У него установка – за семь дней придти в норму, а то Джонни-сан его живьем съест. - Слушай, Мару... Адресок не подскажешь?.. ... Ни радио, ни телевиденья, ни магнитофона. Ничего. Наглазники и беруши, приглушенный свет, легкая еда, легкая разминка по утрам, легкая распевка. На третий день пребывания в "санатории-курорте" – и Каме уже готов лезть на стенку от безделья, но УДО грозит участнику КАТ-ТУН еще большей неустойкой, чем срыв концерта. "Раньше бы он о нас так заботился, не было бы нужды в таком месте", - меланхолично думал Каме, жуя рис с кукурузой и не замечая его небесного вкуса. В такой обстановке даже чувства и эмоции становились приглушенными, словно пылились... В дверь постучали. Каме еще успел подумать, кто бы это мог быть, но тут стучавший решил ответа не ждать и вошел, влетел, сметя незадачливого Каменаши со стула. Локальное торнадо имени ЯмаПи не пожалело тела соратника по работе и радостно впечатало его в стену. - Псих, - полузадушено и радостно выдавил Каме, пытаясь отлепить от себя Томохису. Тот не отлеплялся, напомнив Каме бытность на съемках Nobuta wo Produce, когда оттащить Акиру от Сюдзи не могла порой даже воля режиссера. - Киснешь, да? - Ты такой проницательный, сил нет. - Черепаха! Оживай, а то будешь у меня на панцире вертеться! - Да я каждый раз, как ты изволил выразиться, верчусь на панцире. Каждый концерт, каждое выступление... - Ну... Это буквально. Я-то про образное верчение. - Еще чего не хватало. Довольно с меня буквального. - Каме, - внезапно сказал Пи, посмотрев на кислого собеседника очень серьезно. – Ты меня побьешь, но я скажу. Я рад тебя видеть. - А почему я должен тебя бить? - Ты иногда таким внезапным бываешь. Что взбредет тебе в голову в очередной раз?.. - Это про тебя, а не про меня. - Что? Это оскорбление! Я самая предсказуемая гора в мире! - Ой, насмешил. Сейчас умру от смеха, - мрачное лицо Каме как нельзя лучше контрастировало с его тоном. Но именно в этот момент Пи увидел неоконченный завтрак Каме... - Знаешь, Казуя... Я слышал, что в этом заведении очень вкусно готовят... Что ты думаешь по этому поводу? – завел лисью речь Пи, подбираясь окольными путями к пиале с рисом и только что не помахивая рыжим хвостом. Каме только безнадежно отмахнулся – он уже перестал надеяться, что сможет закончить завтрак. Вечно голодный ЯмаПи набросился на дармовую и очень вкусную еду. Каменаши сел напротив и, оперевшись локтем о колено, принялся разглядывать, чей нежданный визит оказался на самом деле очень даже приятным. Пи подавился и укоризненно взглянул на Казую. - Ты чего меня разглядываешь? Сейчас как подавлюсь насмерть – Маки плакать будет. - Да неужели... - А как же ей не оплакать самого лучшего на свете Акиру?! – вдохновлено завел Пи, заставив Каме болезненно поморщиться. Оставив в покое рис, Томохиса присел перед Каменаши на пол и положил ладонь ему на колено. - Плохо? Кивок. - Ну, кто-нибудь хоть тебя принял? - Накамару, наверное... - Битбокс. - Он самый. - А Баканиши? Меланхолично: - Его поклонницы хотят меня убить. - А сам он? - А не знаю. И никто не знает. Коки зол как черт... - Психи они у тебя. - Какие ни есть – все мои. - А не забить бы тебе на это, дорогой друг? - Если бы я мог, то не сидел бы здесь, в четырех стенах. - О. Извини, Сюдзи-кууун! Каме перекосило, но теперь у Пи была вполне определенная цель. Он огляделся, осознал, что магнитофоном или музыкальным центром тут и не пахнет, подключил к телефону миниатюрные колонки и потянул Каме за собой. - Мне интересно. Я пытался переложить твой танец – для двоих. Наверное, получилось. Ты танцуй только. Хорошо? - Ты о чем вообще говоришь?.. – недоумевающее пробормотал Каме, но тут из динамиков полились первые звуки инструментальной версии Seishun Amigo, а Пи извлек из сумки... ту самую шляпу, которую Каме зашвырнул тогда в зал. - Танцуй, Каменаши. Танцуй, Сюдзи. Плохо тебе или хорошо. Танцуй. Пусть птицами разлетятся твои руки в надежде обнять весь мир, всех людей, которые отвернулись от тебя... А ищущая ладонь наткнется на бьющийся в неистовом ритме пульс человека, находящегося рядом. И, не прерывая танца, ты почувствуешь, как он поддерживает и продолжает каждое твое движение, заученное наизусть, как ваше дыхание становится одним на двоих. И, кажется, – сцена и жар софитов, и пульсация толпы, а не просторная комната санатория, и единственная реальность – обнимающий, разгоряченный Томохиса, близко-близко, каждую прядь волос разглядеть можно, каждый из оттенков смеющихся глаз... Музыка закончилась, но Каме не спешит расцеплять руки Пи, крепко обнимающие его за плечи, только всматривается тревожно-напряженно в лицо Томохисы, пытаясь понять его намеренья. - Сюдзи-кун боится... – ехидно возвещает Пи на ухо Каме, отчего у того по спине бегут мурашки: щекочет теплое дыхание, кончики совсем уже темных волос касаются щек. В попытке отстраниться Каме понимает, что его прижимают к себе еще сильнее: упрямый Пи и не думает выпускать загнанную в угол добычу. - Ты всегда будешь сильным... Ты все выдержишь, Каменаши-кун, - тепло шепчет он на ухо Казуе, касаясь его виска теплым поцелуем. – Ты выстоишь против всех, поведешь их за собой. Забудь обо всем, что было. Каме только тихо плакал, не замечая этого и слыша только слова ЯмаПи. Эмоциональный взрыв, как следствие тяжелых выяснений отношений в группе и с фанатами, принес тишину и опустошенность, которыми можно было бы наслаждаться, как казалось Каме, бесконечно. Но не стоило забывать о том, чьи слова, чье присутствие держало его на плаву, в сознании, давая передышку от реального мира. - Кон. Каме слабо, словно нехотя, улыбнулся, отмахиваясь от лисьей мордочки, упорно заглядывающей ему в лицо. - Кон. Каме, прием. Земля-Пи вызывает Небесную Черепаху, прием. - Трепло ты... иногда бываешь, - уже более живо улыбнулся Каме засиявшему Томохисе, который положил ему голову на плечо и растрепал волосы. Прикосновения не раздражали, а успокаивали. Глаза у Каменаши слипались. - Я устал, - выдохнул он, потирая глаза. Пи отвел его в спальню, уложил на кровать и накрыл тонким покрывалом, когда Каме поймал его за руку и крепко сжал: - Останься. Преодолев слабое сопротивление, он притянул Пи к себе, рядом, обнял и выдохнул в теплые волосы: - Ты колодец, Томо. Бездонный.
Название: Десять проблем Каменаши Казуи Для:Sayako От:Leona Пейринг: Акаме Рейтинг: PG Жанр: Флафф, юмор Примечание: уже не уверена, что помню матчасть, но я старалась. С новым годом. ^^
читать дальшеКаменаши Казуя никогда не думал, что самой пророческой для него окажется любимая фраза его матери – о том, что проблемы надо решать по мере поступления. Кто же знал, что все его проблемы действительно начнутся после поступления – поступления в это треклятое Агентство. Кому это было надо, Каме до сих пор не знал и знать не желал. У него было еще полно братьев – казалось бы, пристроить в Агентство можно было кого-нибудь из них, и не тратить свободное время Каме. Которого у него все равно было. Что ставило проблему номер один.
1. Принято думать, что между крайними точками лежит истина. Никоим образом. Между ними лежит проблема. Времени на тренировки и репетиции отчаянно не хватало. Нет, конечно, если бы он все же выбрал или одно, или другое, жить бы стало гораздо проще. Но бросить первое не хотелось из-за любви к бейсболу, а второе из-за жуткой подростковой упертости, которую на тот момент Каме считал проявлением сильного характера. Что не помогало. И Каме решил, что ему необходимо чье-нибудь авторитетное мнение, и в результате непонятного помутнения рассудка спросил совета у Аканиши Джина. Тот думал долго – пока наконец не дожевал бутерброд. - Да брось ты его к черту, - пожал плечами он. - Кого? – моргнул Каме, уже морально подготовившийся к различным вариантам и доводам «за» и «против». - Бейсбол, конечно. - А почему не Агентство? Джин укоризненно посмотрел на него так, как примерно так смотрят на щенков, наделавших лужу на ковре, а потом привел один, но веский контраргумент: - А как же я? Причина была совершенно нелогичной, но очень прочувствованной. Видимо, поэтому Каме и послушался. Что в конечном итоге и привело к проблеме номер два.
2. Сколь бы сложной ни казалась проблема на первый взгляд, она, если правильно к ней подойти, окажется еще более сложной. Вторую проблему… Нет, даже не так. Вторую Проблему звали Аканиши Джин, и появилась она у Каме как-то совсем неожиданно – хлопнула по плечу и сообщила, что теперь они друзья. В принципе, он ничего не имел против того, чтобы завести нового друга – и судя по его успехам в Агентстве, ему это было отчаянно надо. Но то ли так Каме повезло с другом, то ли он переоценил необходимость человеческого общения, но через неделю он уже был готов лезть на стенку. Аканиши Джина было очень-очень много. И он был повсюду. И всегда. И Каме понятия не имел, как он ухитряется это делать, поскольку точно такое же количество времени Джин проводил и с другими друзьями. Начинало зарождаться подозрение, что клонирующие технологии достигли гораздо больших высот, чем об этом сообщалось на телевидении. Но как только Каме пытался устроить себе небольшую передышку – например, сесть в кафетерии отдельно и спокойно пообедать или спрятаться в ближайший шкаф – прекрасное место, в котором места хватало только на одного, - Вторая Проблема использовала секретное оружие, принесшее ей победу в результате решения первой проблемы. Она начинала укоризненно смотреть. Каме бы пережил, если бы у Проблемы был щенячий взгляд. На это у него иммунитет имелся – благодаря младшему брату. Но эта глубокая укоризна, глубина которой, впрочем, ранжировалась от ситуации, его добивала. Непонятно по какой логике. Поэтому он стискивал зубы, перетаскивал поднос на стол Джина и компании и молчал, пока Проблема якобы незаметно перекладывала к себе половину его обеда. И все бы это было ничего, пока проблема номер два не вспомнила поговорку «беда одна не ходит». Поэтому проблемы три и четыре целиком и полностью вытекали из второй.
3+4. Проблемы зарождаются медленно, но размножаются быстро. Проблемы звались Нишикидо и Ямашита, и Каме иногда был почти уверен, что они сиамские близнецы – по крайней мере в его присутствии они всегда были вместе. Наверно, эти две проблемы ему бы удалось избегать почаще, если бы не Джин, от которого не отлипали они и который не отлипал от Каме. Проблемам номерам три и четыре почему-то нравилось проводить время с проблемой номер два – Каме подозревал или родство душ, или отсутствие мыслительного процесса… Или и то, и другое. - Но они же мои лучшие друзья, - возмутился Джин, когда Каме тактично попросил составить график общения, чтобы не чувствовать себя окончательным мазохистом. - Да, ты сказал это уже три раза. Я все еще не понимаю, при чем тут я. - А ты мой лучший друг! Каме тоскливо посмотрел на стенку, но представил, сколько придется смывать с нее кровь, и воздержался от необдуманных поступков. - Не вижу связи. И, казалось бы, ему стоило этого ожидать. Но как обычно, укоризненный взгляд застал его врасплох. - Значит, вы тоже должны дружить! Каме всегда знал, что этот взгляд компенсировал совершенно отсутствующую логику. Проблемы три и четыре любили его примерно так же, как и он их. Но в следующую встречу, перед которой, судя по всему, Джин обработал их примерно так же, как и его, они трое обменялись совершенно понимающими взглядами. Все-таки в этой вселенной существовали вещи, от которых невозможно было сбежать.
3,5. Ты никогда не решишь проблему, если будешь думать так же, как те, кто ее создал. С проблемой номер три иногда случались случайные стычки без присутствия проблемы номер два. Он смутно подозревал, что Нишикидо банально требовался кто-то, на ком можно было отточить остроумие – поскольку и Джин, и Ямашита подколок не замечали. То ли принципиально, то ли случайно. Теоретически Каме бы мог бы даже пару раз смолчать. Или пару-тройку раз. Но когда счет перевалил за пару десятков, он решил, что этой конкретной проблеме надо бы сначала немного подрасти, а потом уже и выступать. О чем он и сообщил непосредственно Нишикидо. Тишина, покой, спокойствие. На войне были хороши все средства.
3,75. Если погрузиться в проблему достаточно глубоко, мы непременно увидим себя как часть проблемы. После того, как серым промозглым утром Каме имел неосторожность брякнуть, что он готов поцеловать того, кто принесет ему кофе, в течении пяти секунд у него в руках оказался горячий картонный стаканчик, а рядом – выжидательно сияющий Джин и раздраженный Нишикидо, у которого, по всей видимости, этот кофе и отобрали. Тогда Каме просто еще не знал, что в Агентстве слово «метафора» раньше слышали человек двадцать, не больше. А в тот день и Джин, и Нишикидо дулись на него до вечера. Мотивы Нишикидо он мог уловить – кофе в Агентстве пора было посвятить алтарь, и лишиться заветного стаканчика утром для некоторых было смерти подобно. Логику Джина понять было невозможно. Но поскольку это оставалось стандартным явлением, Каме даже не стал искать подвох. Кроме того, Нишикидо не стоило хлебать столько кофе. Видимо, поэтому он до сих пор и не вырос из состояния гнома.
4,25. На всякую ключевую проблему найдется своя отмычка. Четвертая проблема, как он обнаружил, оперировалась той же логикой, что и вторая – то есть, отсутствующей. Воздействовать на нее можно было тоже аналогично – едой. В такие моменты Каме начинал чувствовать себя буквально специалистом по разрешению неразрешимых проблем. Ему явно стоило открыть в этом здании офис, сменить профессию и наконец начать прилично зарабыватывать и нормально высыпаться.
5. Нужно довольно долго подумать, чтобы принять быстрое решение. По все тому же принципу – «от судьбы не убежать» - он практически не обратил внимания на пятую проблему – становление одной шестой в непонятном юните со странным названием. Слушая возмущения Джина, он только пожимал плечами. Ну не могла группа с названием Кат-тун просуществовать больше полугода. К тому же пока что она хотя бы давала хоть какую-то стабильность. На сольный дебют не рассчитывал ни один джуниор (что не мешало им мечтать об этом практически двадцать четыре часа в сутки), а быть пристроенным то в один проект, то в другой уже начинало надоедать. Капитальная обида проблем номер три и четыре была дополнительным бонусом. Три недели покоя – Каме не мог придумать себе лучшего вознаграждения. Смутное беспокойство начало возникать у него только после того, как их «временной» группе дали провести концерт. Подвох был где-то очень рядом. Следующие несколько лет он потратил, пытаясь понять, где именно. - Кааааме, по-моему, нам скоро дадут дебютировать. - …зачем? - Ты не хочешь дебютировать? - В таком составе? - Зато мы с тобой дебютируем вместе! Он вздохнул. Итоговый счет в поединке «образная логика Аканиши против Каме» - 1532:0.
6. У всякой проблемы всегда есть решение - простое, удобное и, конечно, ошибочное. Стоило догадаться, что после довольно долгого промежутка относительно спокойной жизни проблемы начнут сыпаться одна за другой. В каждой бочке меда есть ложка дегтя. Бочкой в данном конкретном случае стала главная роль в дораме. Дегтем – проблема номер четыре, которая в этой дораме должна была играть вместе с ним. Каме бы смог пережить это совершенно спокойно – они все профессионалы, это – работа, к тому же его персонаж, Сюдзи, явно любил этого Акиру не больше, чем сам Каме любил Ямашиту. Собственно, особых страданий на лице самого Ямашиты он тоже не заметил. Обиделся только один Джин, который, казалось бы, вообще никакого отношения к ситуации не имел. - Ты хотя бы можешь объяснить, чего ты злишься? - … Молчание было полным, демонстративным и долгим. И очень узконаправленным – по крайней мере, когда Каме обнаружил, что с Ямашитой Джин разговаривать не перестал, он решил обидеться тоже. Для пущей гармонии в мире. Тем временем четвертая проблема перестала казаться такой уж невыносимой. Наверно, это тоже было для поддержания гармонии – когда одно становится хуже, другое должно оказаться лучше. В данном случае чем дружелюбней вел себя Ямашита, тем мрачнее косился Джин. Конечно, на съемочной площадке Ямашита болтал за двоих, полностью компенсируя уже привычную тишину в гримерке группы, но тем не менее что-то упорно было не так. Более того, принципиально заткнулись и остальные – которые, кажется, обиделись за что-то на Каме. Он смутно подозревал, что они подцепили от Джина его ненормальную логику и обиделись за его преждевременный дебют. Все, кроме Уэды, разумеется. Тот явно не собирался забивать себе голову не особо значимой ерундой, и единственное, что его не устраивало, - это роль исповедника, которым его выбрал Каме. - И можно подумать, кто-нибудь из них отказался бы от роли, если бы ему предложили. - Игнорируй их. - И Джин мог бы не вести себя как пятилетний ребенок. - Игнорируй его. - И почему он продолжает общаться с Ямапи? - Игнорируй их. - И это несправедливо. Уэда открыл рот и с щелчком закрыл его, когда понял, что это был не вопрос. Он уставился в зеркало и вздохнул. За плечом как тень отца продолжал маячить Каме – такой же бледный и полупрозрачный. И совершенно несчастный. Уэда покачал головой и не глядя кинул опустевший баллончик из-под лака для волос куда-то в угол гримерки. Судя по раздавшейся негромкой ругани, в кого-то он все-таки попал. Каме продолжал смотреть на него, как на последний оплот разума. Больше советоваться было не с кем. - Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. Аканиши с тобой разговаривает? - Нет. - А Ямашита? - Разговаривает. - Так иди и разговаривай с Ямашитой. Забудь ты об Аканиши. Перебесится – успокоится. Каме моргнул. Это было… логично? И разумно. Странно, кажется, за последние пять лет он уже отвык от людей со здравым смыслом. Он снова моргнул. О ужас. Кажется, он начинал скучать по компании Джина.
7. Сдвиг по фазе... Но зато с мёртвой точки. Седьмая проблема проблемой как таковой не была. Она заключалась в отсутствии проблемы номер два, которая внезапно в очередной раз решила разрешиться сама - очень кардинальным методом. Она сделала финт ушами и исчезла. Примерно в районе Америки. При здравом размышлении Каме понимал, что расстраиваться ему из-за этого не полагалось. Да, работы прибавилось – но когда он жаловался из-за большого количества работы? К тому же общий шумовой уровень упал, и вот это точно радовало всех. Джин, который тоже не очень любил утреннее время, менее шумным в этот период времени не был. Днем он орал еще громче, а вечером примерно так же как и утром. Первое время его пятеро согруппников искренне пытались понять – сова Джин или жаворонок. Сошлись они на том, что это какая-то странная помесь обоих видов, махнули рукой и стали игнорировать его с утра минимум до первого стакана кофе. При достаточном везении – до второго. В идеале – до вечера. Тем не менее, теперь стало совсем тихо. И скучно. Ругаться было упорно не с кем – Джунно был слишком добродушным, чтобы реагировать на любые подначки, Коки – слишком ленивым, Накамару и Уэда – слишком умными. Первое электронное письмо Каме стер, так и не дописав. Потом, подумав, поставил фильтр на слова «возвращайся» и «скучаем». Второе письмо он сдуру показал Ямашите, который из проблемы номер четыре незаметно превратился в консультанта по проблеме номер два. Когда тот в третий раз вытер глаза, перевел дыхание, сказал: «Я сейчас», и снова начал ржать, Каме решил, что рисковать не стоит, и стер и это письмо тоже. Итоговый вариант был подправлен пять раз, отфильтрован на все подозрительно сентиментальные слова и заканчивался абзацем: «Может, теперь хватит вести себя как идиот? Аканиши, я тебе гарантирую, если ты проторчишь там еще год, я кроме Ямапи подружусь еще и с Нишикидо. И тогда, если ты все-таки надумаешь вернуться, тебе придется набирать новых рабов из джуниоров, потому что этих я тебе не отдам». Наверно, с редактированием он все-таки увлекся, потому что ответ Джина начинался с фразы: «Пи, ты все-таки взломал почту Каменаши?» Примерно через пять сообщений, когда Каме все-таки убедил его, что это он, и нет, это не Ямашита надиктовывает ему письма, Джин не особо уверенно уточнил: «Мне казалось, что мы не разговариваем?» Каме был морально готов к этому вопросу. У него было много практики. «Мы не разговариваем. Мы переписывамся.» «…знаешь, это как-то нелогично…» «Я надеюсь, теперь ты понимаешь, как мы чувствовали себя, общаясь с тобой все эти годы.» Еще сообщений через двадцать мир был относительно восстановлен. Каме совершенно не сомневался, что через неделю он пожалеет о том, что вернул эту проблему на свою голову. Но сейчас ему стало почему-то хорошо, и внутри сразу потеплело, так что на этот раз он решил не заморачиваться. Как показывала практика Аканиши: иногда не думать было очень полезно.
8. Признание проблемы – половина успеха в ее разрешении. К возвращению Джина из Америки Каме успел понять несколько вещей. В частности то, что все его проблемы – каким бы это ни казалось странным – почему-то были привязаны к своей предшественнице под номером два. Поэтому после пары бутылок пива Джин был официально переименован из «Проблемы номер два» в «Источник всех бед». И с этим… С этим ИВБ надо было что-то решать. Каме неохотно отмахнулся от мысли: «Нет человека – нет проблемы». Членовредительство выходом не являлось. Только разве совсем крайним. Мысли путались в идеях, и результат выходил нулевой. Но когда на следующий день Джин ввалился в гримерку – встрепанный, раскрасневшийся и помятый, как человек, только что проболтавшийся небожеское количество часов между небом и землей, - Каме четко понял, что надо делать. А если конкретно – то замкнуть круг и свалить решение всех проблем, которые Джин притянул к нему, непосредственно на сам источник. А заодно совместить приятное с полезным и помочь тому прийти в форму. Каме окинул переводящего дыхание Джина задумчивым взглядом. Определенно надо помочь прийти в форму. Судя по всему, в Америке Джину наконец примерно продемонстрировали студенческую жизнь – вернее, самую главную ее часть. И совсем не ту, в которой присутствовали учебники. - Аканиши, тебе срочно пора на диету. - Я уже скучаю по времени, когда мы не разговаривали. Каме пожал плечами. Он к этому времени возвращаться не собирался. Впереди маячило светлое будущее, в котором Джин будет наконец решать его проблемы и всячески облегчать ему жизнь. И иногда приносить по утрам кофе. Пусть даже это будет кофе Нишикидо. Тогда он еще не знал, что это тоже превратится в проблему. В своеобразную, но все же.
8,5. Если не можешь решить проблему - начни ею руководить. - Кааааме, дай сигаретку. - Аканиши, забудь о сигаретах, забудь о пиве, и да приснятся тебе в эротических снах тренажеры, с которыми у тебя теперь будут самые близкие отношения. - Каме, дай ему эту чертову сигарету. У него сегодня тяжелый вечер. - Это кто сказал? - Вот эти три газеты сказали. Согласно им у него сегодня свидание. Вернее, три свидания, потому что везде указаны разные места и разные девушки. - А не жирно кому-то три свидания на вечер? Коки, хватит читать желтую прессу. От нее мозги вытекают. - А если вытекать нечему? Каааме, дай сигарету. Я буду ходить на свидания только с тобой. - Отлично. Первое свидание в тренажерке. - Кааааме… - Нет человека – нет проблемы, нет человека – нет проблемы, нет человека – нет проблемы… - Что ты там бормочешь? - Ничего. Роль учу.
9. Выходов нет, есть только переходы. - Пи и Рё не идут сегодня с нами обедать. - Слава богу. - Я сказал им, что у нас свидание. Каме моргнул. Наклонил голову в одну сторону, потом в другую. Иллюзия довольной физиономии Джина рассеиваться не желала, значит, исходя из здравой логики, иллюзией она не являлась. Что было в данный момент прискорбно. - У нас свидание? Джин кивнул. - Я все понял. - Понял? - Ну да. Ты не хочешь, чтобы они с нами ходили… - У меня на них временная аллергия. - …ты следишь за моим здоровьем… - Я слежу за своими сигаретами. И пивом. Все еще не вижу логики. - Я по тебе скучал. Каме прищурился. В выжидательном взгляде не было ни намека на насмешку. Он вздохнул: - А, точно. Непрямая логика. Каждый раз про нее забываю. Джин изобразил укоризненный взгляд. Каме попытался не улыбнуться. Выходило не очень. - Ладно, ладно. Молчу. Пошли на это твое свидание. - На наше, - довольно поправил его Джин.
10. Бог одарил людей проблемами для того, чтобы они были счастливы, решая их. - Как ты меня будешь называть? - ИВБ. - …это заразно? - Очень. Поэтому придется тебя постоянно держать около себя, чтобы другие не подцепили. - Ха-ха. Нет, а серьезно? Я догадываюсь, что «В» - это «великий»… - …не совсем. - Великолепный? - Так бы я тоже не выразился. - Ладно… А «И» - это идеальный? - Практически. - Тогда сойдет. - Я рад, что ты доволен. Теперь заткнись наконец и засыпай. И ради бога, не вздумай храпеть, иначе скормлю Ран-тян. - Не выйдет. Она меня любит. - Свежее мясо она любит гораздо больше, поверь на слово. - Тогда ты меня любишь?.. - …образная логика. Точно. Люблю.
Для:Aviendha По заявке: КояТего. Либо наполненный желанием или ревнивый взгляд Коямы направленный на ничего не подозревающего Тегоши, или на Тегоши с кем-то третьим (Масудой, Ямапи, Рё...), либо что-нибудь пафосное, вроде тянущихся друг к другу руками, или что-то символичное. В общем, больше чувств, меньше рейтинга (до PG-13 включительно). Чиби-как-там-это-правильно-называется нежелательно. Примечание: Ревности не получилось, но чувствами постаралась их наполнить. Надеюсь, понравится.
Для:keysquare От:Sayako Название: Гонка Бета: Vikara Пейринг: АКаме Жанр: AU, romance. Рейтинг: PG-15 (до R определенно не дотягивает) Предупреждение: гонки, описанные в фике полностью вымышленные и не имеют под собой реальной основы. Соответственно - замечания о гоночной матчасти, которую я совершенно не оправдала - не принимаются. Мир АУшный - гонки тоже. Примечание: я постаралась выполнить заявленные в заявке инхарактерные образы, но вышло скорее инхарактер то май фик - не похоже на образы созданные мной же ранее.
читать дальше«Я не проиграю! – думает он, сильнее вдавливая в пол педаль газа. – Я ни за что не проиграю! – снова и снова болезненно пульсирует в висках как ритм заевшей песни. Победа – это все. И ни на что меньшее я не согласен. Но внезапно в поле его зрения появляется красный автомобиль, который выруливает на финишную прямую вместе с ним. Их разделяет несколько метров, всего лишь… Но они не уменьшаются. Финиш, сигнальный флажок и буря оваций. Не ему. Проиграл. Пришел вторым. Вспышки камер, аплодисменты, поздравления… Он крепче сжимает руль. Перед глазами расплываются красные круги, а в ушах шум, словно радиопомехи. Проиграл? Проиграл... Проиграл. Он бьет кулаком по рулю, но что это теперь изменит. Драгоценные секунды ушли. С ним остаются долгие минуты. Разочарование. Боль. Обида. Злость. Ярость и требовательное желание реванша. Он выходит из машины и его встречают букетами, шампанским и… вторым призом. Но какая разница, вторым ты пришел или последним; если ты пришел не первым – ты проиграл. А Каменаши Казуя ненавидит проигрывать. - Как его зовут? – стараясь говорить как можно равнодушнее и небрежнее, спрашивает он у одного из своей команды. - А… этот… новичок совсем, сегодня его первый заезд. Аканиши Джин. Каме благосклонно принимает цветы и улыбки и так же снисходительно дарит свои, пряча задетое самолюбие и раненую профессиональную гордость глубоко внутри… Не здесь, не на публике. Только не ради какого-то новичка. - Неплохой результат для первого раза, - кивает Каменаши в сторону красного автомобиля соперника, под видимым безразличием внимательно разглядывая его владельца. Откидывая со лба длинную прядь черных волос, Аканиши раздает свою улыбку всем желающим – искреннюю счастливую белозубую улыбку победителя… в лотерее. И активно позирует с первым призом на камеры. Запомни этот момент хорошенько, Аканиши Джин – потому что это первый и последний раз, когда ты держишь главный приз в руках. В следующий раз тебе меня не обойти так легко.
Он швыряет об стену шлем. Вымещает злость и негодование, круша все вокруг. Вся его сдержанность пылью осыпается к ногам, как только он переступает порог своего гаража – практически дома, где он проводит большую часть своей жизни. Награды… грамоты… кубки… К черту все! Слишком давно ты не проигрывал, Каменаши Казуя! Но это не скоро повторится. Так что – насладись моментом как следует. Тем слаще будет следующая победа.
- Значит, ты говоришь, этот… как его там… Он недавно приехал из Лос-Анджелеса? - Аканиши? Да, сейчас на него все делают ставки, как на весьма перспективного гонщика. Им нужна свежая кровь, новый герой, новое лицо, новый стимул. Он ведь неплох, признайся, Каменаши, ведь он обошел тебя. Он смеется – неплох? Парню просто повезло, выехал на отличных рефлексах, которые притупились у Каме за отсутствием достойного соперника. - Новичкам везет, - многозначительно произносит он вслух, подавляя ухмылку. - Я понимаю тебя, Каменаши. – Старый лис подходит ближе, он не зовет своих подопечных для светских бесед. Даже призовых лошадок. Знай свое место – приноси корпорации деньги. И тебя будут любить и лелеять. Пока ты не станешь бесполезен и не пойдешь в утиль. – Следующая гонка через три месяца. Подготовься к ней получше. Он отворачивается, достает сигару и, закрыв глаза, с упоением вдыхает ее аромат. - У нас тоже есть новая кровь. Есть, кого поставить в следующий заезд, – говорит он, не открывая глаз. - Новичок? Вы ставите на новичка? – Каме не может сдержать нотку возмущенного удивления в голосе. - Да, он очень хорош. Наша козырная карта. Он поворачивается к Каме и, открыв глаза, подносит к концу сигары огонек изящной зажигалки в виде силуэта обнаженной девушки. - Я позвал тебя сегодня, чтобы поставить условие. Проигрываешь на следующей гонке – уходишь с первых ролей этого спорта навсегда. Вторые роли не для тебя, верно, Каменаши? Он выдыхает клубы дыма, внимательно глядя в упор на Каме. - Это всё? Всё, что вам нужно – чтобы я выиграл следующую гонку? - Да. Твой гонорар увеличится в пять раз. Сохрани свое имя или отойди в сторону для новых героев трассы. Каменаши пристально смотрит на него, и, наклоняясь, опирается на стол, вперив горящий взгляд в орлиные глаза напротив. - Не ошибитесь в ставках, - тихо, но отчетливо произносит он и, отклоняясь, разворачивается к выходу. Каменаши принимает вызов. Ради победы он пойдёт на всё.
Он несётся по трассе на мотоцикле. Нет, не его стиль совсем, но когда в голове много мыслей – только ветер, свистящий в ушах, сможет их прогнать. Он несётся без шлема, набирая скорость, забывая обо всем. Он тормозит у поворота над обрывом и слезает с мотоцикла. Каме трясет головой, избавляясь от свиста в ушах; ветер развевает волосы и закрадывается холодными пальцами под куртку. Здесь он любит думать. И все самые важные решения он принимал именно здесь. На краю обрыва, глядя на россыпь ночных огней внизу. И сейчас… Он принял окончательное решение для себя. Ведь уйти из спорта для него равносильно смерти…
***
- Джин здесь? – без предисловий спрашивает Каме, входя в просторное помещение автомобильной мастерской и обращаясь к кучке механиков, колдующих над шикарной гоночной машиной красного цвета. - Да, он где-то там, в подсобке... – рассеянно отвечает ему один из них. Каме направляется сразу туда, больше не тратя время на разговоры. Он заходит в тесную каморку, где обычно хранят инструменты, но не сразу видит Джина среди многочисленного железного хлама. Он вылезает, громко кряхтя, и за ним с грохотом падает кусок арматуры. - А… привет... Каме, – Аканиши здоровается с Каме, как только замечает его, широко улыбаясь и размахивая гаечным ключом. Каме стоит, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. Трудно поверить, что перед ним тот самый победитель заезда, сейчас, когда они знакомы вот уже полтора месяца, и он проводит в его гараже много времени. Джин лишен всякого высокомерия победителя, он так легко пошел на общение, так быстро стал ему доверять, что Каменаши это даже удивило и поначалу настораживало. Но тут не было подвоха. В Аканиши вообще не было никакого подвоха – прост донельзя, и все мысли легко прочесть по лицу даже не напрягаясь. "Это пока… пока он не выиграет второй заезд, а за ним третий и четвертый – вот тогда он станет другим, станет заносчивым и самоуверенным, высокомерным и циничным… как и я", – мысленно рассуждает Каме, оправдывая этим самого себя. Ведь он познакомился с Аканиши не для того, чтобы «помочь влиться в среду гонщиков» и тем более не для того, чтобы они с Аканиши стали друзьями. Всё легко и просто. Каме нужна победа. Любой ценой. Выведать у Аканиши все секреты его мастерства, технические тайны, а при необходимости даже подбросить свинью, сделать так, чтобы его исключили из заезда. Вот его истинные мотивы. Но грубые методы не в стиле Каменаши. Он не опустится до обычного вредительства, как часто бывает в среде бывалых гонщиков – он не собирается портить Джину автомобиль или тем более вредить его здоровью. Зачем? Если при желании Джин сам может себе навредить. К тому же… Аканиши свято верит, что Каме не будет участвовать в следующем заезде и именно поэтому помогает ему. Он так легко поверил в эту легенду.… В то, что Каме сходит с дистанции… или, может быть, подозревает, что с его здоровьем не все в порядке для гонки. Как наивно. Гонки – это его жизнь. Адреналиновый коктейль, вкусив который однажды – привыкаешь, подсаживаешься, и опасность для здоровья не просто не пугает – она заставляет еще сильнее держаться за руль. - Поможешь мне с клапаном?.. Вон там придержи… - сразу напрягает его Аканиши, уже привыкнув к тому, что Каме ошивается в его гараже больше любого механика. Они ковыряются с его машиной до позднего вечера, а потом оба утомленные, но все же довольные сидят, прислонившись спиной к машине, и пьют холодное пиво. Они молчат. Но молчание не гнетёт их – просто оба устали, и разговоры о движках уже порядком надоели им. - Скажи, Аканиши… а зачем тебе гонки? - Ты задавал этот вопрос, когда мы только познакомились, - отвечает Джин и улыбается, не поворачивая головы в сторону Каме, он смотрит куда-то в стену. - И ты мне так и не ответил тогда, помнишь? - не унимается Каме и делает еще один глоток прохладного пива. Его не просто мучает любопытство. Он хочет услышать глупый ответ Джина, решив для себя, что из него никогда не выйдет настоящего гонщика. Заключить, что вправе променять его глупую мечту на свою жизнь. Разве не равноценный обмен? - Я… - Джин задумывается, и на короткое мгновение Каме кажется, что Аканиши совершенно куда-то улетает – и от Каме, и от этого гаража, и от заданного вопроса, и даже от гонок. Но мгновение быстро проходит, и Джин, отпивая из своей бутылки, поворачивается к Каме. - Я думаю, что расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз, - отвечает он, улыбаясь. Каме пожимает плечами, равнодушно отворачиваясь. "Может, ты правильно делаешь, Аканиши, что не говоришь мне об этом. Я не тот человек, который может понять тебя", – думает Каме. - А ты? Что для тебя значат гонки? – мысли Каме будто обрываются после заданного Джином вопроса. Он слишком неожиданный для Каме. В гараже никого нет, свет горит только рядом с ними, их накрывает тишина, потому что Каме молчит, а Джин не прерывает его молчания. - Не проигрывай, Джин. Никому, кроме меня, никогда не проигрывай, – вдруг говорит Каме и встает, не давая ошарашенному его внезапной фразой Джину опомнится. Он ставит пиво на пол и уходит, не оборачиваясь, небрежно взмахнув рукой.
Фары светят в глаза. Почему-то в их свете Каме видит ставшее уже знакомым лицо Джина. Его задумчивый взгляд в никуда… или, скорее, туда, куда Каме вход воспрещен. Джин всё ещё не доверяет ему. Если бы доверял – рассказал бы всё. Почему Каменаши так это задевает? Ведь он собирается обмануть его доверие, выиграть любой ценой. Его мобильник разрывается, но Каме слишком погружен в свои мысли, чтобы обратить на это внимание. Слишком поздно понимает, что звонят уже давно. - Да… - наконец-то отвечает он. - Каменаши? Ты что, спишь? – голос Аканиши, словно продолжение его собственных мыслей, вызывает в нем поначалу ступор, но когда он понимает, что тот звонит ему в два часа ночи с подобным вопросом… - Что-то случилось? Я не сплю. - Да… – Джин взволнован, но всё ещё не может решиться и сказать, в чём дело. Каме практически видит его нерешительное выражение лица. - Давай говори, что стряслось. Ты же не о погоде хочешь поговорить, если звонишь в такое время! - Заберешь меня из одного места... Я не в состоянии. - Называй адрес. Каме подъезжает к обшарпанному дому в не самом лучшем районе города. Но… никакой вечеринки, и абсолютно трезвый Джин выходит из дома и садится в машину Каме. - Поехали, – говорит он хриплым голосом. Нервный и молчаливый, кусающий губы и смотрящий в окно Джин настораживает Каме. Они едут молча, пока Джин вдруг не оборачивается к Каме, уверенно заявляя: - Дай мне сесть за руль. Каме не возражает, останавливая машину и меняясь с Джином местами. Они набирают скорость; Каме видит, как напряжен Джин, как хочет вылить это напряжение в скорость и растворится в ней. Но не выходит… И это тоже ясно для Каме. Трасса пуста, прибрежный городок давно спит. Тут часто гоняют подростки, но сегодня не их день и вокруг ни души, ни машины. - Где твоя машина, Аканиши? - Там, недалеко… - рассеяно отвечает Джин. - Не хочешь погонять? – вдруг предлагает Каме, ухмыляясь, с вызовом глядя на растерянного Джина. - Сейчас?.. - Да. Один на один. Только ты и я. Они возвращаются за машиной Джина и летят по ночной трассе наперегонки. Джин сосредоточен, он оглядывается на Каме и проверяет, где тот – нервничает и одновременно пытается расслабиться. Каме же напротив – расслаблен изначально. Он хитро ухмыляется и легко давит на газ, практически без усилий обгоняя Джина. После глупого ночного поединка, в котором победил Каменаши, они лежат на капоте его машины, глядя в ночное небо. - Ты выиграл, как и следовало ожидать, - с улыбкой констатирует Джин, но Каме совсем не улыбается. - О чем ты думал, когда гнал сегодня? Улыбка быстро сползает с лица Аканиши, беззаботность осыпается, словно шелуха. - Мой отец был гонщиком.… И я думаю, что никогда не смогу превзойти его… или хотя бы сравниться с ним. - И что? Ты гоняешь из-за того, чтобы с кем-то сравниться? Чтобы превзойти кого-то? - А ты нет, Каменаши? - Нет. - Он умер. Давно уже, кстати. - В тот раз, когда ты победил, ты тоже думал об отце? - А о чем думаешь ты, Каменаши? - Я? – Каме смеется. – Я вообще ни о чем не думаю. Я просто чувствую себя частью своего автомобиля, и единственное, что имеет значение в этот момент – свобода и ветер. Свобода в скорости. Если о чём-то думаешь или делаешь это ради кого-то, кроме себя – теряешь свободу. А значит – и скорость. Каме поворачивается и в упор смотрит на Джина, словно видит его впервые. Он сам забыл об этом.… Он проиграл, потому что забыл, как важно отпускать мысли и чувства навстречу ветру, свистящему в ушах, и лететь, лететь вперед, сметая все преграды. И сейчас, говоря столько высокопарных слов этому новичку, он сам вспоминает, что значит быть свободным. Что значит спускать с тормозов свои чувства и желания… Он приближается к Джину, наклоняясь совсем близко, наблюдая за расширяющимися в удивлении глазами, горящими сейчас лихорадочным блеском. - Хочешь попробовать еще раз? – говорит Каме в самые его губы, не без удовольствия наблюдая, как ошарашено моргает Джин. - Прокатиться?.. - Да.
***
Это случается за пару недель до гонок. Каме сам не знает, как позволяет себе настолько забыться.… Отпускает чувства гулять на свободу. Вот только приводят они его в знакомый гараж, ночью, когда никого нет. Он обходит стеллажи с инструментами, запасные колеса и медленно подходит к красной гоночной «Феррари». Едва касаясь её пальцами, проводит по гладкой поверхности. Такая же дерзкая, как и её хозяин, посмевший обогнать его однажды.
Черные волосы развеваются на ветру, в глазах – блеск. Та самая жажда скорости и свободы. Громкий смех, ещё долго отдающийся в сознании беззаботностью и искренностью. Или несмелая улыбка, когда ты убираешь прядь упавших черных волос с лица… Внезапно становящийся задумчивым взгляд, мечтательно направленный в звездное небо. Быть может, ты бы избежал моей участи и остался таким навсегда. Не зацикленным на замкнутом гоночном круге. С жаждой свободы, которая в тебе изначально была, стоило лишь подтолкнуть, а не с жаждой победы, которая сидит во мне.
Каме обходит машину, с удивлением замечая, что она открыта, садится за руль и включает музыку. Мигающие огоньки дисплея рисуют причудливые узоры на его лице. Он не замечает, как закрывает глаза, проваливаясь в глубокий сон, похожий на медленно затягивающую его сознание трясину. И ему снится, что он несётся на полной скорости к финишу. Совсем чуть-чуть… Еще один поворот – и он будет у цели. Но перед финишной чертой стоит Аканиши. Прямо на пути его автомобиля. И Каме не может повернуть… не может объехать его и… несётся прямо на эти глаза, заполонившие его сознание. Полные восхищения, веры и… чего-то ещё. Каме просыпается, но глаза никуда не исчезают, и он чувствует дыхание Аканиши, его едва уловимый запах. Не сразу понимая, что это уже не сон, а реальность, Каме притягивает нависающего над ним Джина за рубашку и целует в губы – слишком отчаянно, словно хочет оттянуть момент столкновения во сне… или попрощаться перед этим. И чувствует ответ – такой же горячий, такой же страстный. Эти губы, отдающие карамелью и в то же время словно пахнущие морским бризом того самого побережья, где Каме так неосторожно преподал ему урок вождения. Их дыхание смешивается, руки тянутся за продолжением к телу, шум морского прибоя забивает собой шум мыслей в голове и заполняет все существо только одним желанием. Слишком быстро рубашка Джина оказывается где-то на полу. А дверца машины захлопывается. Что играет в их глазах - блики светомузыки или блеск лихорадочного желания… уже невозможно понять. И Каме нависает над Джином, изучая его тело, исследуя его, не обходя языком ни одной родинки. И теснота машины им не мешает… Они даже не замечают её.
***
Каме вспоминает эту ночь каждый день, каждый раз, закрывая глаза, видит, как на него смотрит Джин, как стонет под ним, как… доверяет ему и сжимает крепче их переплетенные руки. И ждёт… Каме не перестаёт заходить в гараж Джина и помогать ему. Как будто между ними ничего не произошло. Вот только Джин изменился для него навсегда. Потому что смотрит на него теперь по-другому. Потому что… Его голос теперь звучит в голове постоянно. И он не может выбросить его оттуда, не может закрыть ему доступ. Жить эти две недели так… как живет Каме – впервые находясь на грани счастья и мучительной боли от неопределенного теперь выбора. Но отказаться от времени, проведенного с Аканиши, он не может. И ему остается только оттягивать время выбора. Время, когда нужно переступить черту и вернуться из сна в реальность. - Если я проиграю… - говорит почти накануне гонок ему Джин, но Каме перебивает его. - Даже если ты проиграешь в этой гонке, в твоей жизни будет еще много побед. - Нет… Я не об этом… - он делает паузу, и, улыбаясь, добавляет, – я могу проиграть только тебе. Но ведь ты не участвуешь в гонке. Каме напрягается, но молчит, и Джин продолжает: - Я… хочу тебе кое-что показать… - Джин подходит к машине и открывает капот. – Я поставил это только вчера, после твоего ухода. Никто кроме тебя не знает об этом.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой.… Слишком сложно, чтобы не воспользоваться этим ради победы.
***
Каме снова на мотоцикле, но на сей раз избавиться от мыслей гораздо сложнее. Как он поступит? Что предпочтет? Разве ответ на этот вопрос не был изначально готов? К чему ставить себя перед выбором теперь – если все уже было решено? Расставил сети и не заметил, как попал в них сам.… Неужели не всё ещё потеряно для твоего наполненного цинизмом сердца?.. Но без гонок жизнь потеряет всякий смысл. Сохрани свое имя, Каменаши. Об этом знаешь только ты, Каме.
На гонках объявляют имена участников. И даже в толпе незнакомых лиц Каме безошибочно находит удивленное лицо Аканиши, который ищет его глазами. Каме не скрывается, нет, он подходит к нему сам. В красно-белой форме, со шлемом в руке – почти так же он выглядел тогда, когда наблюдал за Джином в его первую победу. - Каме, ты тоже участвуешь?.. – Джин подозрительно изучает Каме. Ищет оправдание или уже вынес приговор?.. - Да, – солнце слепит глаза и Каме щурится, свет играет на шлеме, отражаясь от его гладкой лакированной поверхности, как от зеркала. - И… - он боится задавать этот вопрос и не может не спросить. И все-таки спрашивает. - Как давно ты… знаешь об этом? - Всегда знал. С самой первой секунды знакомства с тобой. Теперь Джин смотрит куда-то в землю, и впервые Каме ничего не может прочесть по его бледному лицу. - Значит, всё это было ради победы… - скорее утверждает, чем спрашивает упавшим голосом Джин, не поднимая глаз. - Да. Всё это было только ради победы. – Уверенный голос не дрогнул. А так ли ты в этом уверен, Каменаши? И после этого наивность, даже малая ее часть, уйдет из взгляда Джина, и он перестанет так легко доверять людям. И вместо мягкости в глазах его появится жесткость, а вместо веры в победу и честную гонку – цинизм и недоверие. Ко всем. И это сделал ты, Каме. Ты должен быть собой доволен. - Мне тебя жаль… – Аканиши поднимает глаза на Каме и смотрит немного грустно и с искренним сожалением. – Но если так… Ты уже победил. Джин разворачивается и уходит, оставляя Каме посередине пустой трассы одного.
Флажок к старту уже готов. Ткань в черно-белые квадраты развевается на ветру… Каме…. Каме…. Звук мотора, трение шин об асфальт и резкий толчок вперед, стремительное начало и клубы пыли под колесами. Вкус карамели горчит на губах. Его пальцы впиваются в спину, заставляя резко податься назад и вырваться бессвязному стону… сливающемуся с горько-карамельным вкусом его губ, его дыхания, его кожи на шее. Крутой поворот, резкое движение, чуть плавный переход, переключение скорости… Они все позади. Он впереди всех, как и всегда. Быстрее, еще быстрее, пока в свете мигающих огоньков не заблестит от пота кожа, солоноватая на вкус, и волосы не прилипнут ко лбу… Пока не раздастся протяжный хриплый стон, долгой мучительной записью навсегда сохранившись в памяти…. За поворотом финиш, еще немного – и зазвучит последний сигнал, опустится победный флаг над победителем и раздадутся овации. Их расслабленные тела всё ещё чувствуют недавние движения, дыхание всё ещё горячее и сбивчивое и пульс восстановится не сразу. Ему хочется смотреть в эти глаза, видеть в них свое отражение и чувствовать то же, что он чувствует, когда пересекает финишную прямую первым. Победу?.. Счастье?.. Облегчение?.. Триумф?.. Нечто, что не сравнится даже с этими чувствами, но так похоже и так пьянит. Каме выезжает на финишную прямую. Но… Аканиши нет. Он отказался от участия и забрал свою заявку. До финиша несколько метров, но у Каме нет соперника. Он не чувствует ни триумфа, ни победы, ни… счастья. Он один на этой трассе. Совсем один. Он тормозит, не доезжая до последней черты несколько метров. Вот так просто… разрушить свою жизнь. Гораздо проще, чем создать. Разворачивая автомобиль, Каме уезжает с трассы. Прощай… Его гоночная прямая дорога навсегда останется теперь позади. Он едет по дороге, тянущейся вдоль побережья. И впервые никуда не надо спешить. Не надо жать до упора на газ. И впервые на душе так спокойно и тепло. Может быть, потому что впереди он видит знакомую красную машину, а на её капоте кто-то лежит, щурясь от закатного солнца и загораживая лицо рукой….