Свежий воздух намного лучше перспективы остаться взаперти на неопределенное время. Откашливаясь от едкого дыма, они летят по аллее, оглядываясь и препираясь:
- Ты кретин, и у тебя кретинские идеи, - сквозь зубы цедит Каменаши.
- Ты сам пошел – я тебя не заставлял, – огрызается Джин, останавливаясь, чтобы наклониться за свалившейся с бедер, развязавшейся курткой.
Но раньше ее успевает схватить Каме.
- Да вот именно, я хорош! Чего потащился-то? – Каме резко останавливается, одевая свою куртку и недовольно глядит сверху вниз на Джина.
Сверху вниз?
Когда это Аканиши успел перекраситься в рыжий?
И как это он не заметил, что у Джина сегодня похожая рубашка, он опять упер ее из гримерки? Ну что за наглость!
Не успеешь оглянуться, и вот тебе.
И жесты… смутно знакомые, как в зеркале. Что-то неуловимо крутится у Каме в голове.
Как в зеркале.
- АААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!
- Чего ты орешь? – поворачивается к нему Джин:
- АААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!

Каме протягивает руку вперед, чтобы тронуть свои волосы, ущипнуть себя за нос и…
- Ээээй! – машинально возмущается Джин, отталкивая его руку. – Мне больно.
И замолкая, пристально вглядывается в того, кого внезапно разглядел перед собой.
И кто, вполне возможно, может быть его братом-близнецом.

Вместе они бегут по дорожке обратно, стараясь не смотреть в сторону друг друга.
Джин резко сбавляет ход, чуть не вписываясь в табличку.
- Твою мать!
Черные, строгие иероглифы хираганы на белом фоне: «По техническим причинам закрыто на ремонт».
Каме отступает назад, нервно теребя застежку на куртке:
- Это сон, этого не может быть...
- Может. Да, я видел в фильмах, как это, - Джин чешет в затылке. - Ляжем спать, а завтра утром проснемся прежними. Ты – это ты, я - это я. Это всегда срабатывает!
- Да? – неверяще переспрашивает Каме и следующая фраза выдает его нехорошее предчувствие. - А кольцо до Ородруина тоже всегда доносят?
- Ну, хорошо, сейчас мы выйдем и…
- Что, прости? Что ты сейчас предлагаешь? Сказать всем?
- Да, и пусть они разбираются с этим, - Джин с ужасом окидывает себя взглядом. - Боже! И это все мое?
- Ты что, кретин? – орет потерявший терпение Каме. - Ни в коем случае нельзя никому говорить! Ты только представь последствия!

Газетные заголовки:
«Дрим Бойс 2009 отменены из-за болезни Каменаши Казуи»
«Внезапное проишествие: два лидера КАТ-ТУН утверждают, что в результате неизвестной аномалии обменялись телами»
«Концерты КАТ-ТУН отменены по неизвестной причине»
«Джоннис Энтертеймент заявляет, что слухи о том, что солисты КАТ-ТУН увлекались галлюциногенами, полностью несостоятельны»
«Японские уфологии сообщают о возможностях аномалии в последних фазах луны»
«Бывшие солисты группы КАТ-ТУН в психушке?»

- … представь последствия!
Увещевающий голос Каме с трудом пробивается к мыслям Джина через нагромождение ярких зрительных образов.
И, по-моему, с нулевым результатом.

«Чудо? Ну дааа, можете называть меня и так!»
«Пи, привет, это Джин! Только я сильно изменился. Можно я опять буду у тебя есть? Мне пока нельзя домой. Мммм… у тебя опять пустой холодильник?»
«Да, я тот самый Каменаши Казуя. Что? Мне нужно покупать билет на фильм Аканиши? Да я же в нем играл!»

Его немилосердно выдергивают из этих образов, грубо тряся за плечи:
- Представил? Понял?
- Ага, – «отвисает» Джин. - Нужно скорее всем рассказать. Пошли!
Ксо! Фиг его знает, что он там себе нарисовал, но это явно совсем не то, что нужно Каме.
- Какое, к черту, «рассказать»? Ты думаешь, что будет? Ты ничего не понимаешь!
Пристально глядя на него и качая головой, Казуя отступает назад, а Джин, пытаясь удержать его, ухватывает за руку:
- Каме,…
Но Казуя, вырвавшись, убегает прочь.

***

Через час Каме наконец-то добирается до своей квартиры.
Ну подумаешь, что три… нет, пять… восемь… нет, уже десять человек видело, что Аканиши вошел в квартиру Каменаши с собственным ключом.
Двенадцать.
Лишним слухом больше, подумаешь.

Как бы он не пытался заняться другим делом – все его дела почему-то выбирают место своего воплощения рядом с зеркалом.
Волосы Джина, профиль Джина, родинка у правого глаза, улыбка Джина… кривая, издевающаяся.
Нельзя даже взглянуть на свое отражение без содрогания.

Кроме того, Каме решительно не спится.
Как там сказал Джин? «Заснуть и проснутся собой?»
Но для этого сначала надо заснуть – а он уже пересчитал всех мыслимых овец, и их хватило бы, чтобы затоптать минимум пол-Европы.
Слава богу, дома нет родителей. С банкой пива Каменаши усаживается на диван, но неожиданно возникшая мысль подкидывает его вверх, с мягкого сиденья.

Он хватает телефон, набирая номер Аканиши:
- Не смей меня трогать! – выпаливает он в трубку, когда на той стороне слышится ответ. - Не смей! Я все равно узнаю!
- Ммммммм, - шуршит в трубке. - Однако, это мысль. Представь, я сейчас сижу на диване, откидываюсь максимально назад и расставляя широко ноги…
В чужом теле даже мурашки – как шампанское украдкой в первый раз.
- … Мои руки расстегивают ремень на поясе и ведут собачку молнии вниз…
Он что? Совсем охренел?
А чертово воображение все также цепляется за остатки здравого смысла.
Но его грубо сталкивают с неустойчивой плоскости, готовой предательски обрушиться после такого откровенного шепота в трубке.
А что если этот неустойчивый «здравый» смысл Аканиши достался ему в наследство вместе с его телом?
Да?
Тогда он пропал.
- Ммммммм… А сейчас… Каме? Ты меня слушаешь? Это же будет и тебе приятно…
- Не смей! - кричит Каме и бросает телефон на пол, словно ядовитую змею.
Джин громко ржет на всю квартиру, доедая лапшу, и выключает телек на кухне.

***


Когда с утра машина Джина подруливает прямо ко входу концертного зала, кто-то резко открывает дверь, едва дав ей остановиться, и вытягивает Джина за шиворот наружу.
- Сдурел? – шипит невесть откуда взявшийся Каме, злой как десять тысяч кинутых любовниц. - Ничего себе, новости! Каменаши, разъезжающий на машине Аканиши! Ты спятил? Почему ты не отвечал на телефон? Я звонил с утра, мы могли бы встретиться где-нибудь неподалеку.
- Эй, эй, стой! - останавливает его Джин. - Аканиши, лапающий Каменаши прямо у машины? Я, может быть, сейчас раскрою тебе глаза, но это, с твоим посильным вкладом, уже тоже не фантастика. И не забудь, - говорит он, резко дергаясь, чтобы освободиться от стальной хватки рук Казуи, - не забудь помахать вот этим дружелюбным девчонкам из стаффа, а то они напишут, что у тебя, то есть меня, болел живот.
Безусловно очарованный таким прекрасным началом дня, Каме оборачивается в сторону проходящих, невероятными мозговыми усилиями стараясь изобразить в сторону девчонок зверский взгляд Аканиши.
Получается нечто среднее между Аканиши, у которого болят зубы, и маньяком, разыскиваемым за серийные убийства.
Девчонки взвизгивают и ускоряют шаг.
Удовлетворенный Каме, еще и прорычавший с удовольствием им вслед что-то неразборчивое, подхихикивая, поворачивается к Джину и…
… округляет глаза:
- Ээээээ? Что ты сделал с моей прической? Это ужас, немедленно исправь! Зачеши сюда… нееет, не так.
В тот момент, когда Каме расправляет рыжие пряди своей челки, уже получая удовлетворение от того, как легко это делать на другом Каменаши, и уже почти любовно наслаждаясь процессом, Джин задает вполне резонный вопрос:
- Это мне за тебя придется висеть под потолком?

Начало концерта богато на ругань.
Каме засыпает на ходу. Чужое тело, привыкшее к лени, категорически бунтует против желаний своего обладателя.
И что Джин вообще мог видеть в своих черных очках в помещении? По крайней мере, непонятно, как он не натыкался на стены.
А ведь на пути одногруппники попадаются чаще, чем стены.
- Вы что, все спали плохо? – Коки уже и не пытается говорить тише. - Аканиши, твою мать, ты не здесь стоишь! Да что такое? Каме, это же не твоя строчка! Куда ты?
После того, как уже в который раз Аканиши и Каменаши чуть не стукаются лбами, меняя положение на танцполе, на глаза Танаки наворачивается скупая мужская слеза.
Интересно, в честь чего Каменаши скучает больше обычного, засматриваясь куда-то вдаль, а Аканиши с видом крайней неудовлетворенности, носится по сцене как угорелый.

Во время перерыва Каме ловит Джина в коридоре:
- Послушай, это переходит все границы. С такими темпами моя репутация не доживет до вечера. Чего ты стоишь столбом? И я разве так хожу? Живее, живее!
- А чем ты не доволен? – взрывается Джин, - хватит того, что я иду напяливать на себя женское кимоно, чтобы вымокнуть до последней нитки! Между прочим, у меня может быть воспаление легких!
- Напяливать на меня, - машинально поправляет его Каме.
- На-те-бя! Я может, к этому весь день готовился... морально.
Неизвестно, что удивляет Каме больше: то, что его тело отдельно от него ходит и говорит, или что слово «морально» произносит Джин.
Но терпение, терпение… Каме ловит ускользающее терпение:
- Кто тебе сказал, что быть мной – это легко? Ну, быстро - вот идет Джунно. Ну-ка повисни на нем.
- Ты что? - отшатывается Джин. - Хватит мне Юкан Клаба!
- Это не тебе, это – МНЕ… Мнееееее, и я хожу вот так, вот так...
Пытаясь продемонстрировать собственную походку, Казуя спотыкается:
- Да где у тебя центр тяжести?
- Там же где у всех, - парирует Джин. - Висеть ни на ком не буду. И уж тем более отрицаю твое собственное право на это.
- Ах, не будешь, – Каме переполняет злость на этого осла, от которого сейчас зависит его карьера. - Я не буду петь за тебя.
- Куда ты денешься!
Пока Джин, хихикая и помахивая ему ручкой, удаляется по коридору, Каме смотрит задумчиво вслед...
... на себя, на то, как прочь уходит его тело.
С неуловимой душой, которая так ему нужна.

Во время первых тактов Мурасаки, Джин расслаблено кивает головой, оглядывая зал.
Пока к нему не приходит осознание того...
… что Казуя молчит.
И его молчание отдает редким злорадством.

Первые секунды все в зале с изумлением наблюдают, как Аканиши, язвительно улыбаясь, хлопает в ладоши, явно не собираясь петь. Все слова, все сложные музыкальные линии Мурасаки копирует Каменаши, трепетно и нежно исполняя каждую строчку.
Зал аплодирует, считая это интересной творческой находкой.
Что никак не считают за таковую Т-ТУН.
После того, когда Каменаши, обернувшись, зависает на шевелящихся губах Аканиши, подпевающего ему, улыбаясь как кретин:
- Ты все-таки поешь вместе со мной.
И после того, как, закончив исполнять этот хит, он затаскивает Аканиши за сцену, Тацуя устало закатывает глаза, поворачиваясь к Танаке:
- Хоть бы постыдились!

Джин дотаскивает Казую до первого попавшегося угла:
- Хорошо, твоя взяла. Хочешь похожести? Только где мне ее взять?
- Хреновый из тебя актер, - отвечает Каме, стряхивая его руку со своего плеча. - Жить будем вместе, чтоб я хоть присмотрелся к твоим манерам. Мне придется к тебе… тьфу, ко мне переехать! Но я-то у себя… Нет, я опять запутался. Ты согласен?

«Еда. Каждый день. Не чипсы, а полноценное трехразовое питание. Плюс бенто на работу. Плюс чистота в квартире. Плюс… ээээ? Я что-то забыл?»
«Никто ничего не узнает. Мы просто пересидим эти дни тихо и все. Плюс я смогу контролировать процесс. Вдруг ему придет в голову прогуляться?»

- Да?
- Да.

***

Каме осторожно оглядывается по сторонам, разувшись в полутемной прихожей.
Тут все так же. Все совершенно так же.
Неизменно.
Пора ввести в систему мер и весов отдельный эталон уборки холостяцких квартир.
«Как в квартире Аканиши, не убиравшего два дня», «как в квартире Аканиши, не убиравшего неделю», «как в квартире Аканиши, не убиравшего неделю после дружеской попойки», «как в квартире Аканиши, не убиравшего неделю после дружеской попойки и того, как Каме задержался позже всех»
Стоп! А вот это вспоминать не надо.

Первое, что бросается Каме в глаза, когда он, бросив сумку с вещами на пол прихожей, заходит в комнату – это игрушечная зеленая черепаха на диване.
- Что это? Только не говори…
- Ну да, - кивает Джин, - Я обнимаю ее, когда сплю, а если…
Стремительным жестом Казуя выбрасывает руку ладонью вперед, останавливая поток искреннего, но кажущегося ему лишним в этот момент, признания.
- Стоп, я больше ничего не хочу знать!
Беззаботно пожав плечами, Джин засовывает руки в карман джинсов:
- Чего спрашивал тогда?

Каме аккуратно развешивает одежду в шкафу, время от времени меча в сторону Джина пронзительные, полные укора, взгляды.
Которые разбиваются о вызывающе-совершенное равнодушие.
В смысле, плевать на них хотели.
Каме вздрагивает инстинктивно - потому что на собственном лице чужая мимика выглядит жутко.

Он и так весь день старался не смотреть на Джина, просто мельком окидывая взглядом.
Но сейчас вопрос очень серьезен - указывая на ряд аккуратно висящих на вешалках вещей в шкафу, Каме старается говорить предельно понятно:
- Это – моя рубашка, понятно? Это – моя футболка! Это – мои джинсы!
- Неее, мое второе я, - говорит Джин, закидывая ногу на ногу и с удовлетворением обозревая открытый шкаф. - Теперь это мое, а твоя одежда… эээ… сейчас, наверно, в грязном белье. Стирать надо.
Каме чуть не издает мучительный стон при открытии, чем ему сейчас предстоит заняться. Грязное белье – это неиссякаемый «золотой» запас в доме Джина. Но, взяв себя в руки, Каме твердым тоном продолжает, стараясь употреблять простые слова:
- Это не твое! То - твое, но не твое… это мое….
- Нет, - встает с дивана Джин, качая головой. - Это мое, потому что оденется на меня… короче, кто первый встал, того и футболка!
- Ах ты, черт! – убито говорит Каме. Причем последнее слово, даже против его желания звучит очень сочно.
- Во! Стой! Замри! – в мгновение ока Джин оказывается возле него.
- Чего? – изумленно спрашивает Каме, пока Джин делает вокруг него круг почета, как турист вокруг Венеры Милосской в Лувре.
С таким же восхищенным выражением лица разглядывая детали.
- Во! – остановившись, Джин поднимает палец вверх и, спустя еще секунды раздумий, указывает прямо на Каме. - С этой минуты говори так чаще, очень на меня похоже.
Каме чувствует, что тщательно культивируемый все утро дзен мгновенно испаряется:
- А, черт! Ты издеваешься.
- Нетненнетнетнет, – быстро тараторит Джин, падая перед ним на колени. - Постой! Помоги!
- Что? – изумленный Каме отступает к дивану.
- Мне сегодня… – обнимая его колени, уже медленнее говорит Джин.
- Что?
- Мне… сегодня... – говорит Джин, сжимая его колени еще крепче и поднимая лицо вверх.
- Да что? – уже чуть ли не кричит Каме, которого такая манера просьбы несколько нервирует.
А Джин строит на его лице действительно серьезно умоляющую мину, все-таки разродившись словами:
- Мне сегодня забила свидание очуменная девица. Ты должен позвонить ей и сказать, что оно переносится. А еще… а еще лучше сходи, а?
- О боже! – орет Каме в полный голос. - Ты извращенец! Никуда я не пойду!
- Ну, Казуууу, Каааааазуууууу, - ноет Джин. – Спасииии! Спаси, а?
Джин, придерживаясь за бедра Каме, медленно поднимается с колен. Руки несанкционированно ползут вверх. Обалдевший от предложения Каме так и не трогается с места, не сообразив все до конца.
Пока пальцы Джина не касаются ключиц нового тела Каме.
Особо чувствительных ключиц нового тела Каме.
Девица покидает его мысли в одно мгновение.

Резкий удар, пронизывающий тело от пяток до головы, как будто там, внизу какой-то циркач поджег китайский фейерверк и красные драконы устремляются вверх, наполняя тело оглушительным свистом, грохотом и дрожью.
Инстинкт самосохранения, перед тем как попасть в нокдаун, шепчет: «Беги»
И радужные круги в глазах сменяют друг друга…
А пепел оседает сладкой блестящей пылью.

Стоя ногами на диване, Каме тяжело дышит, чувствуя себя как после двух часов самой напряженной репетиции.
Как он тут оказался?
Черт, только бы сейчас Джин не смотрел на него.
Но тот в это время с удивлением рассматривает свои ладони.
- Вот. Так и у меня, – Джин поднимает растерянное лицо и пристально, немного пугающе, как кажется Казуе, смотрит на ключицы Каме.
И под этим взглядом Казуя отступает в душ.

Спустя полчаса Джин все также подпирает стенку рядом с дверью в ванную, и ухмыляется:
- Ты выйдешь сегодня?
- Возможно, - доносится изнутри сдавленный голос Каме.
- На следующей неделе? – Джин, отталкиваясь от стены, удаляется в спальню, подхихикивая в кулак.

Казуя выходит из душа, суша волосы полотенцем. Джин, развалясь, лежит на кровати и Каме приходит к удовлетворяющему выводу, что ему, точнее его телу все-таки идет белое.
Очень освежает.
- Казу…может? – Джин, заметив его, приподнимается в кровати.
- Нет, Джин, это исключено, - отшатывается Каме, быстро проходя к шкафу.
- Ну… мы свет выключим, - оборачивается за ним Джин
- Нет, - Каме кидает в него полотенце и тушит свет. - Даже не думай!

Когда Каме, возмущенно сопя, укладывается спать на самый дальний край кровати, Джин прижимается к нему поближе:
- Но может ты… подержишься? Это же твой.
- СПИ! Аканиши, спиии, пока я не придушил тебя! – отвечает Казуя, закутываясь в одеяло с головой.
И проваливаясь в беспокойный сон.

***

Плавающие в песке акулы, взрыв сверхновой над морем, спасающиеся крабы. Последний из бегущих бочком по песку подмигнул ему.
Казуя в ужасе открывает глаза, вскакивая в кровати, но потом, раскинув руки, падает на спину навзничь.
Выходной.
Сегодня выходной.
Он страшно устал. Акулы? Крабы? Душа Джина в его теле?
Если снится такая муть, значит он точно страшно, невыносимо устал. Может, сходить в баню? Или к массажистке?
Даже зеленая черепаха, лежащая в кровати рядом, своими стеклярусными глазами с таким сочувствием на него смотрит – видимо, жалеет.
Такие сны разгоняются только кофе. Сейчас он встанет, наденет джинсы.
Почему его джинсы брошены рядом с кроватью? И что это за бесформенное тренировочное нечто рядом?
Каме зевает, пытаясь разлепить глаза.
На что похожа его комната?
Рука нащупывает на кровати свернутый вчетверо лист А4.
«Куда ты денешься» написано ровно и четко черным маркером и ну оооочень знакомым почерком.
В комнате раздается протяжный, хриплый, невозможно тоскливый стон.

На кухне у Аканиши не сломит ногу только черт. И то только тот, который давно уже насобачился в беге и прыжках через барьеры, носясь как угорелый по поручениям начальства за свежими душами.
Когда Каме наконец-то удается приготовить кофе, главной задачей становится донести его в комнату беспрепятственно.
То есть, не споткнувшись о пустые пивные банки, внезапно возникающие пуфики, гитару, ботинок с левой ноги и коричневый свитер.

Каме сосредотачивается на поверхности колыхающейся в чашке коричневой ароматной жидкости – он налил чашку доверху и теперь пытается донести до дивана, усердно стараясь не пролить ни капли.
Хлопает входная дверь и на диване располагается Джин.
Уютно и компактно раскладывая себя по нему и не оставляя несчастному дивану ни шанса привлечь чье-нибудь внимание.
Едва кивнув, Каме несет чашку дальше, стараясь даже не дышать, словно выплеснувшееся на белое блюдце кофе грозит концом света.
Безусловно, привстающий с дивана Джин это оценит.

Когда рука Джина ложится на запястье Казуи, тот замирает, не отводя взгляда от ряби на поверхности кофе. Джин, успев отхлебнуть глоток из полной чашки, морщится, поднимая на Каме глаза:
- Что будем делать?
Такие знакомые карие глаза.
С чужими золотыми искрами.
Все мое – твое?

Каме молча глядит на чашку, в которой был последний кофе, что ему с таким трудом удалось наскрести в буфете на кухне, и то эти жалкие остатки только что перешли в чужую собственность.
То, что кофе все-таки, пусть и косвенно, попадет ему – слабое утешение. Ему же был нужен эффект.
- Что? – переспрашивает Казуя, машинально облизывая губы.
- Ну… я был там утром, - говорит Джин, отпивая еще раз из чашки в его руках. - Оно наглухо заколочено. Говорят, ремонт окончится через два дня.
Каме молча отдает ему чашку и расстроено отворачивается. Джин хлопает его по плечу:
- Да перестань, два уж дня как-нибудь продержимся.
Каме только задумчиво хмурится, барабаня пальцами по крышке стола. Джин в ответ на это только сладко зевает:
- Да не волнуйся ты, все будет хорошо! Что может случиться? Смотри, - Джин подсовывает запястье прямо перед глазами Казуи, - я купил себе новые часы.
- Ты хочешь спросить, что может случиться еще хуже? – перебивает Каме и отталкивает его руку.
Внезапный звонок в дверь звучит, как выстрел. С выжидательной подозрительностью они уставляются друг на друга.

Уэда долго топчется в прихожей, недоуменно поглядывая на Каменаши, вышедшего его встречать:
- Привет, Каменаши. Не думал застать тебя у Аканиши… утром… в выходной.
Джин только выразительно поднимает бровь. «Да ну?»
Вслух Джин ничего не говорит, а Уэда, подойдя к нему ближе, тихо произносит:
- Он не…
- Не… что? – наклоняясь к нему, заинтересованно подхватывает Джин.
- Не… – еще ближе наклоняется Тацуя.
- Не? – Джину приближается вплотную.
Громкий голос, доносящийся с кухни, прерывает их:
- Проходи, Тацуя, не топчись, как не родной… есть будешь?
- Это кто? – удивленно хлопает глазами Уэда, мгновенно отшатываясь от Каменаши.
- Это? Это Джин!

Тацуя не спеша ковыряется в еде, скучненько поглядывая по сторонам. Как ни крути, а когнитивный диссонанс – плохая приправа. Медленно прожевывая первый кусочек, он удивленно смотрит в тарелку:
- Очень съедобно.
Аканиши удовлетворенно хмыкает, поворачиваясь от плиты, а Каменаши облизывает палочки, мечтательно закатив глаза вверх.
Но, выдержав только секунду в такой позе, тут же опять утыкается в еду.
Тацуя откладывает палочки и решительно оглядывает их:
- Вы поспорили? Аканиши что-то проспорил?
- Неет, с чего ты взял? – они вдвоем оборачиваются к нему, хлопая честными до неприличия глазами.
Уэда заметно скучнеет, но выдерживает только минуту пафосной паузы.
- Ммм… он что-то натворил? Пытается извиниться? – шепчет он, наклоняясь к Каменаши.
- Джин-то? - Джин оглядывается назад, на стоящего у плиты Каме, и заговорщицки понижает голос. - Нет, он чистый ангел, а почему ты спрашиваешь?
Аканиши тоже берет себе тарелку и усаживается за стол, напротив Каменаши. Уэда удивленно вскидывает глаза:
- Джин, а почему не место у окна?
- Чего? – переспрашивает Каме.
- Ты же всегда любил там сидеть. Что изменилось?
- Разонравилось, – довольно резко отвечает Каме.
- Да, он такой переменчивый, - с картинным вздохом Джин толкает Уэду локтем.
- Никогда не любил это качество, - отрезает Каме, глядя Джину в глаза.
- Что еще? – спрашивает Уэда.
- Да, Тацуя, давай вот у него выясним, - говорит Джин, откидываясь назад и выразительно поглядывая на Каме. – Скажи, что тебе не нравится в Аканиши?
- Мне не нравится его… - медленно, словно наощупь, начинает Каме.
- Моя, - поправляет его Джин.
- Моя… безответственность, - Каме поднимает взгляд, натыкаясь на пристальный взгляд Джина.
- Да, да, все так, - кивает Уэда собственным мыслям.
- Моя… привычка врать, - слова подчиняются Каме лучше.
Взгляд Джина тяжелеет, но Казуя, нашедший благодарного слушателя в лице Уэды, входит во вкус:
- Мое непостоянство, моя привычка опаздывать, привычка разбрасывать грязное белье по комнате, и…
- Хватит! - рявкает Джин, но Уэда немедленно вмешивается:
- Не надо, Каменаши-кун, ему нужно облегчить совесть. Пусть говорит.
- Моя мнительность, моя привычка панибратствовать с идиотами, моя лень…
С каждым словом Каме получает новое удовольствие, испытывая терпение Джина.
Когда с каждым словом в глазах напротив становится на одну отливающую красным искру больше.
- Вы хотите поговорить об этом? – Джин напрасно старается скрыть раздражение.
- Я только начал, - укоризненно произносит Каме.
- Как это проникновенно – прижимая руки к груди, вздыхает Уэда.
- И не говори, - недовольно говорит Джин, встав из-за стола. – За душу берет, подлец.

С нескрываемым удовольствием выпроводив Уэду, Джин опять появляется в комнате. И Каме никак не может сказать, что ему нравится тяжелый взгляд и нервозное поведение Джина.
Джина не остановить, только оттолкнуть от себя, когда он подходит совсем близко.
- Мне завтра работать за тебя, между прочим, – говорит Каме, отступая назад.
Странное тревожное чувство растекается по телу, когда он слышит собственный хрипловатый голос.
- Да? Я вот… боюсь, что мне тебя не заменить.
- Я тоже… - уже почти шепчет Каме, продолжая отступать. - Так нести чушь я не смогу… И быть тобой - тоже!
- Показать?
Прежде чем Каме успевает что-то сказать, Джин оказывается сзади него.

Ты понимаешь, что ждал, когда тебя обнимут, только когда чьи-то руки обхватывают тебя, прижимая сильнее.
Заставляя закрыть глаза и слушать не себя - только музыку.
Тело двигается само – ведь у него свои привычки, его отпустили. Душа может только следовать за ним, проживая каждое движение.
А чужое тело плохо на него влияет - это факт.
Заставляя думать о своем хозяине больше чем нужно.
- Сносно… - раздается голос над самым его ухом, - но не я.
Оборачиваясь, Каме не может избавиться от ощущения, что его щеки пылают.
- Завтра на работу, и по отдельности. Постарайся, Аканиши-кун, и не опозорь меня, - говорит ухмыляющийся Джин.
Каме от всей души запускает в него подушкой и уходит спать в зал.
Заснет от только часа через два, собирая мысли в кучу.

***

Когда Каме в хорошем настроении, после, на его взгляд, удачно прошедшего дня, возвращается в квартиру, его встречает полутемная комната.
Джин в мрачном настроении сидит на диване, пялясь на приглушенный свет в прихожей, и уж очень мучительно молчит.
- Ну, - Каме включает свет в комнате и складывает руки на груди. - В чем дело-то?
- ЯмаПи, - выдавливает себя Джин.
Каме облизывается:
- И что Томохиса? Вы друзья. И мы друзья с ЯмаПи. Не знал?
Джин аж вскакивает с места:
- Брось, это мы - друзья. Были… А ты что? То, как он меня… тьфу, тебя хватает… это – не дружба, это…
- Ты меня тоже так хватаешь!
- Это другое дело, совершенно. А Пи? Это просто… просто противоестественно, во!
- Нобуту смотрел? Смотрел. Где противоестественно-то? Где? Да пол-страны на ПиКаме… ээээ… умиляется. Как ты там говорил-то? Два дня?
- О, господиии, - закатывает глаза Джин, – я этого не вынесу!
Каме ухмыляется, и, глубоко вздохнув, подходит ближе:
- Джин, а я как раз хотел с тобой серьезно поговорить. Что происходит? Тебе сегодня звонил Мару. Мы интересно поговорили, он так был рад за тебя, – тут голос Каме меняет интонацию с ласковой до едкой, - что не могу сказать о себе. Оказывается, ты мне портишь весь фансервис с Коки.
- Каме, чеееерт, я не могу, - Джин растерянно ерошит волосы. - НЕ МОГУ с ним.
- Надо, – Казуя увлеченно разглядывает свои ногти. - У нас был уговор. Я сегодня свои обещания исполнил и меня интересует вопрос, почему ты не исполнил свои?
С этими словами Каме плюхается на диван, и с него тут же взметается разъяренный Джин.
- Почему? Да потому что я не могу, черт возьми, быть «тем самым» Каменаши Казуей! Возбуждать все что движется и демонстрировать, что готов отдаться каждому на любом углу? Господибожемой!
И почему-то Казуя испытывает настоящее удовлетворение, видя, как от Джина только что искры не сыплются.
- У тебя все равно так не получится. Я круче, забыл? – Казуя складывает руки на груди и с наслаждением закрывает глаза, откидывая голову на спинку дивана.
Джин оглушено молчит всего секунду.
Выключая в комнате свет и оставляя его в прихожей

Стоя в дверном проеме, Джин снимает куртку и бросает ее в угол.
Каме приходится открыть глаза.
И понять, что спокойствие сегодня недоступно тоже.

- Круче?
Руки Джина ложатся на бедра, руки стискивают ткань джинсов, словно жадно пытаясь добраться до вожделенного тела.
И темп вращения бедрами усиливается, когда Джин запрокидывает вверх подбородок и Каме видит собственное лицо…
… озаренное, нет, искаженное сумасшедшим желанием.

Джин гладит руками самого себя… самого его?
Да, его… Каме. Ведь Казуя чувствует каждое обжигающее касание, наблюдая за собственной реакцией.
А Джин запускает руку в волосы, облокачивается спиной на дверной косяк и съезжает по нему вниз.

Глаза подергиваются поволокой… поволокой ритма. Того самого ритма, что своей томительностью причиняет ощутимую боль.
Можно не видеть ничего, закрыв глаза.
Но от чувств внутри себя не уйти. Не уйти от звенящих ощущений, от того, что собственные руки, предавая, тянутся вперед.
От той правды, что связывает их.
Тягучей липкой нитью…

И на очередном «Love me» Каме накрывает приступ тошноты.

Когда дверь душа с грохотом захлопывается за Каме, Джин, подбирая куртку, подходит ближе и прислушивается к шуму воды.
Его ладонь медленно съезжает по поверхности двери.
- Прости…

Когда пришедший в себя Казуя выходит из ванной, уже почти ставшей его постоянной резиденцией, первое что он видит – это Джин, коряво наклонившийся к зеркалу.
И занимающийся ужасным делом.
- Не смей щипать мои брови! Я сам! – подлетает к нему Казуя.
Он вырывает из рук Джина зеркало и теснит его к дивану:
- Не смей!

Каме стоит между его расставленными ногами, выдергивая волосок за волоском, придирчиво рассматривая получающуюся линию бровей. А Джин прижимает его к себе, пользуясь тем, что можно беззастенчиво водить руками по заднице Каме.
На что Казуя шипит ему в самое ухо:
- Перестань! - и резко дергает следующий волосок.
- Ай, - Джин отталкивает его, отмахиваясь руками. - Уйди, больно!
- Но это МОИ брови, - Каме сверкает глазами.
- Слушай, - поднимает лицо Джин, - твои брови? Тогда я пойду в душ с тобой!
- Это еще зачем? – подозрительно переспрашивает Каме.
- Ну, как? - поджимает губы Джин. - Чтобы как мне нравится… нравилось, потереть мочалкой спину.
Так ничего вслух и не ответив, Каме думает, что лучше, наверно, на все эти дни переехать-таки в душ и поставить на дверь дополнительный замок.
И сигнализацию.
И шваброй подпереть.

- Убери это жуткое выражение с моего лица, – говорит Джин. - О, да, я согласен прислушиваться к твоим советам. Иногда.
- Правильно, - напряжение этого дня было неимоверно и Казуя чувствует что как будто внутри него что-то ломается, - а то вылетишь мигом отсюда. Плевать на все! Я не высыпаюсь! Я опять всю ночь не спал, чтоб ты не пополз ко мне, чертов извращенец!
- Ты зря, - начинает Джин.
Но Каме уже теряет терпение, отталкивая руки Джина от себя:
- Ничего, что я – это ты?
Только как их не отталкивай, в лучших традициях бумеранга, они все равно возвращаются на то самое место, которое только что покинули.
- Я знаю, что там... где-то внутри – ты! И мне наплевать, как ты сейчас выглядишь. Не надо было давать мне шанса оказаться близко.
Так близко?
Здравый смысл погибает от этих слов, стремительно, как от чумы. Напряжение и нервозность оседает куда-то вниз, оставляя голову пустой.
Обездвиживая, делая все чувства ненужными.
Давая отдых.
Когда говорят шепотом, вряд ли можно с точностью разобрать, кто из них делает это.
- Я знаю, как выглядит эта родинка… Я помню…
Легкое касание пальцев Джина – и Каме тоже вспоминает ее.
На загорелом теле
Под солнцем Окинавы…
Закрыв глаза и закусив губу, сглатывая то самое мучительное томление.

Знакомые прикосновения…
Как еда в родительском доме.
И волнующие…
По-прежнему волнующие, как фейерверк в детстве на праздник.
- Здесь у меня шрам.
Как может прочувствованная хриплость голоса остаться прежней? Если тело другое?
А сыто-кошачьи интонации прежние.
- Это я упал с дерева. А этот, который ниже… когда я вывалился из лодки.

Прикосновения легкие, поверхностные…
Но они тянут за собой, будто подушечки пальцев Джина намертво пристают к поверхности тела Каме.
Когда Каме сам подставляется под них.

Вряд ли человек ограничен телом.
Скорее, идеями… возможностями его использования.
«Каменаши Казуя! Вам, кажется, пора бы спохватиться!»
Вспыхни это напоминание яркими буквами на потолке, раздайся оно в этой комнате, сказанное громким голосом…
Оно все равно останется без внимания.
Руки Джина спускаются ниже, хотя Каме прекрасно помнит, что аппендицита у него точно не было.

Настоящее время

- Э? Ты с ума сошел так вытаскивать меня оттуда? – отбивается Каменаши от Аканиши, который, крепко держа его за руку, с маньячным блеском в глазах произносит:
- Оно опять работает! А ты!..
Каменаши перестает вырываться и замирает, подозрительно уставляясь на Аканиши:
- Как?

Когда они подъезжают к парку, на улице уже ощутимо темнеет. И перелезть через ограждение незамеченными не составляет особого труда.
Когда Джин отряхивает руки, Каме указывает в направлении серого здания за фонарем:
- Нам туда.
Табличка «ремонт» еще не снята, но дверь приоткрыта и Каме просто распахивает ее.
В темноте все кошки серы, все Каме - Джины и все острые углы очень больно бьются.

- Каме, к черту… я уже нацеплял на себя всю паутину… Бррр…
Звук удара и сдавленный шепот подтверждают только что сказанное.
- Боишься? – Каме щурится, пытаясь что-то разглядеть в темноте. - Черт, Джин, убери руки. То, куда ты их мостишь – это совсем не то.
- Правда?
Каме уже собирается ответить, раскрывая рот, но из него вырывается только сдавленное:
- Джин, вот оно.
И они хватаются за ручки вазочки-невазочки, кастрюли-некастрюли практически одновременно.
Первая капля дождя падает на лобовое стекло оставленной ими машины.

- Почему оно не помогло? Почему все осталось так же? Почему?
Каме ведет машину, время от времени разочарованно сжимая руль в руках. Дождь льет как из ведра и дворники не успевают справляться с этим потоком.
А тут еще и пробка – вероятно, впереди авария.
Джин, отвернув голову, посматривает в окно на дождливый Токио. Лицо его так безмятежно, что Каме сдерживает оригинальное желание толкнуть в бок кого-то так похожего на него.
Он бы и толкнул его как следует, если бы не опасение нанести вред единственному в мире Каменаши Казуе.
Потому что когда он сможет стать им опять – неизвестно.
Мозг отказывается верить. Ищет выход, но опять замыкается на банальном «не может быть!»

Джин лениво поворачивается к нему:
- Надо признать, мне повезло, что ты – не Накамару. До конца своих дней прыгать с высоты, доказывая, что не боюсь? Фуууу! К тому, что на тебя пялятся, пуская слюни, можно хотя бы привыкнуть. Еще бы научится говорить умные вещи…
Каме резко нажимает на газ, подрезая соседнюю машину и врываясь в освободившееся место в правом ряду.
- Тише-тише, это моя машина, - успокаивающе говорит Джин, однако, все же инстинктивно пытаясь заползти на спинку сиденья.
- Нет уже…походу она моя! Навечно!
И тут Каме, откинув голову назад, смеется таким дьявольским смехом, что Джин с ужасом смотрит на него.

Каме первый вваливается в квартиру, удерживая в руках две упаковки пива, грозящие выскользнуть. Пустую уже бутылку из-под пива он просто кидает в угол и, даже не сняв мокрые башмаки, проходит в комнату.
Упаковки он неаккуратно ставит на стол и молча остается стоять столбом посреди комнаты.
В комнате появляется Джин:
- Каме…
Казуя, словно не слыша его, достает еще одну бутылку пива и, открыв ее, так и держит в руке, задумчиво глядя по сторонам:
- Тут я сделаю новый ремонт, поменяю мебель, занавески, расширю кухню, выкину старый диван, и, может быть, потом уеду в Л.А., найдя симпатичную причину…
- Какого черта, Каме? И разуваться надо.
- Ах, надо? – отпивая глоток, поворачивается к нему Каме, - К черту! Да я уже два дня живу в аду! Все равно я собрался делать ремонт.
Размахнувшись, он бросает полупустую бутылку с пивом в стену так, что осколки летят во все стороны:
- Ох, как хорошо!
И, кажется, эти слова идут от самой души, словно разбитая вдребезги бутылка может поставить жирную точку во всем, что было до этого, очистив от воспоминаний.
Правда может?

К столику походит Джин и, не глядя, хватает первую попавшуюся бутылку:
- А я? Мне никто ничего просто так не дает! Мне приходится быть милым с Коки!
Бутылка с резким звуком врезается в стену, Каме затыкает уши руками, но громкий голос Джина все равно слышно:
- Меня регулярно подвешивают под потолок! У меня все всё спрашивают! И мне, черт возьми, надо думать что отвечать! – Джин запускает в стену еще бутылку и тянется за следующей.
Пенистое озерцо равномерно увеличивается в размерах.
И есть всего лишь секунда тишины…
Что мы делаем?
Секунда тишины, после чего Каме выхватывает бутылку из рук Джина:
- А мне? Я не умею так ходить и… крутить.
Эта бутылка тоже попадает в стену, превращаясь в жалобно звенящие осколки. Одной больше, одной меньше. На лице Джина появляется почти сумасшедшая улыбка, когда он щелкает пультом, включая музыкальный центр.
Добавляя «Boomfunk Mc s» в эту ночь.

От знакомого ритма Каме закрывает глаза. И снова тут же их открывает, потому что его трясет за плечо Джин.
- Смотри, - следующую бутылку Джин бросает с разворота. И Каме внезапно улыбается, хватая еще одну со стола.
Когда она попадает в цель, он громко и довольно смеется.
Джин подбрасывает бутылку в руке, посматривая на него, и, вдруг, перехватив ее поудобнее, запускает туда же. Следующую бутылку Каме просто выдирает у него из рук.
Прижимаясь настолько близко, чтобы чувствовать, как нетерпеливо ноет новое тело.
Полный и безапелляционный дурдом.
Дурдом.
Здравый смысл отдыхает. Кто-то забыл его в Л.А.
Какая уже разница, кто?

Звонок в дверь и крики, ставят их в известность о том, что если вызвать сюда полицию – она прибудет минут за десять.
- К черту, - решительно говорит Джин, выключая музыку и свет. – Нас здесь нет.
- Нет? – недоуменно переспрашивает Каме, пытаясь привыкнуть к темноте.
И пропуская момент, когда Джин опять оказывается рядом, шепча над самым ухом:
- Нет.
Не сопротивляясь, когда руки Джина стягивают с него куртку и брюки.
Укладывая на диван.
- А ты собирался его выкинуть…
- И выкину!

Если упрямство в крови, то лучше упрямиться на словах.
Не переставая отдаваться той самой душе в неважно каком теле.

***

Неземное счастье Каме испытывает прямо с утра. Когда видит в зеркале ванной комнаты черты лица, к которым успел привыкнуть за предыдущие двадцать четыре года своей жизни, и по которым соскучился за эти три дня.
Первая осознанная мысль Каме: «Фуууу! Больше никаких парков!»
Джин, уютно замотавшийся на кровати в два одеяла, зевая, медленно открывает глаза.
Достав из-под одеяла руку, он неверяще уставляется на листок клевера на ней. Добраться до ближайшего зеркала – дело минуты.
Первая осознанная мысль Джина: «ОооооооооооЫыыыыыыыыВаааааааааааааааау!»
Вторая осознанная мысль Джина: «Жить вместе… По крайней мере, я могу его проконтролировать.»
Слыша, как скрипит дверь ванной, он стремительно падает обратно на кровать и закрывает глаза.

Выйдя из ванной, Каме в первую очередь смотрит на безмятежно спящего Джина.
Вторая осознанная мысль Каме: «Жить вместе? По крайней мере, будет, для кого готовить»
Потом эту вторую мысль догоняет третья.
«И черта с два я верну ему часы!»

~Рейко~, спасибо большое!
Я получила огромное удовольствие, когда читала этот фик

АаааааааааааааааааУууууууууууууууууууууНяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяуу!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! **единственная осознанная мысль**
~Рейко~

здорово, спасибо!

~Рейко~
Спасибо, это было великолепно!

Очень весело, Джина я вообще вижу здесь реального, такого какой он есть, вплоть до мимики.
Описание касания ключиц это похоже на.... хихи
И тот факт кто из них первым подумал о плохом, когда телами посмеялась! Бедолагу Аканиши сразу заподозрили.
А голый Аканиши в фартуке это слишком крышесносно , чтобы уснуть сегодня.
Спасибо, ~Рейко~ неожиданный поворот!

Accckiy Sotona Оочень рада, что понраавилось))))
Rosaki Мыыыыыыыыыыыыырь))))))))))))
*alisenok* Franta Паааасиб)))))
Ylisa Оххх, довооольна, что тебе по нра Джин)))) А спать много-врееедно

спасибо, я тоже прочитала с удовольствием ))))

Спасибо за фик, с удовольствием прочитала.

я немножко путался где там Каме, а где Джин в свете обмена, но понравилоооось

Оооох, какая необычная история! я долго читала, пытаясь понять, кто есть кто и кто как мыслит все же)
Забавно! очень забавно! И необычайно интересно!
Странно. что вернулись в свои тела они после совместной ночи секса, когда при совсем иных обстоятельствах поменялись. Но именно чего-то такого я и ждала)
Джин очень здорово прописан! Такой живой и непосредственный.

спасибо за рассказ!

Mizuho Ооо, этот фик был очень технологически сложен для мну))) я попыталсь исходить из того, что Аканиши и Каменаши все-таки официальные имена и описывают видимое воочию, а Джин и Каме - это внутреннее ощущение)))

KontRayen Zrivka lenorman Пасииииб))))))))))
lenorman ))) Мыыыырь, смотри выше)))))))))

~Рейко~
ммм, надо будет перечитать, имея это некоторое пояснение в виду.

Первая осознанная мысль: «ОооооооооооЫыыыыыыыыВаааааааааааааааау!» примерно так)))))супер))спасибо за фик))))

ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа
как быстро кончилось...
аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа
КАЙФФФФФФФФФФФФФФФФ
в смысле кайф а не кайф что быстро кончилось..
ыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыы
«Пи, привет, это Джин! Только я сильно изменился. Можно я опять буду у тебя есть? Мне пока нельзя домой. Мммм… у тебя опять пустой холодильник?»- Ага, – «отвисает» Джин. - Нужно скорее всем рассказать. Пошли!
гы гы гыыыыыыыыы
и зеленая черепашка на диване..
ааааааааааааааааааааааааааааааааааааа
Рейко...... этож ыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыы
а Уэда...
а побоище пива ап стену..
ыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыы
не ну класс
хныыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыык
еще ехочу Рейковых фикоф..
аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа
у меня ломка прям ну вот очень....
а ключицы... черт какое офигенное описание ключецехвательнофобных процессов... ыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыы

Гибискус Пасиб))))
nad_podushka *вздыхать* немногослооовная ты моя))) Пасиб

да... действительно что-то коротко высказалаась....
ну это из-за того тчо клавиатура лишила меня восклицательных знаков смайлов и ваще всего.....
аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

Уэда вздыхает.
Разработку уставных документов и мысли о начальном капитале для службы по выгулу поп-айдолов приходится отложить.
Никто его не слышит.
гы гыыыыы
выгулом поп-айдолов было бы так увлекательно заняться.....
качество сохранности и стабильное поголовье не гарантируется...

Фик чудесен, спасибо большое!

очень понравилось, так живо прописаны каме с джинкой....
большое спасибо

Отличная идея!!! С огромным удовольствием прочитала))))

Пыталась представить "вазочку-невазочку, кастрюлю-некастралю" и как-то не получилось)))

~Рейко~, спасибо большое! они все прекрасны!!!!
идея замечательная, и написано здорово - я ухихикалась на протяжении всего фика!

Очень классный фанфик))) Оригинальная идея и ее воплощение великолепно) Так забавно, легко и с хэ))
Спасибо за такой замечательный фанфик)

спасибо большое, такой заряд позитива) читала с огромным удовольствием))