Название: «Контролируемый хаос»
Автор: The Sh@dow
Бета: отсутствует
Фэндом: JE, RPS
Пейринг: АКаме
Рейтинг: PG-13
Жанр: romance/humour
Саммари: Когда Джин рядом, все становится на свои места, и Вселенная движется в правильном направлении, и хаос подчиняется контролю. И не нужно никаких полотенец.
Дисклаймер: никакой выгоды не извлекаю, за исключением собственного морального удовлетворения.
Примечание: не совсем то, что я планировала, к сожалению, но не хотелось подвести организаторов.
читать дальше
Каме знает, что слишком много работает. Не только потому, что его ежедневник заполнен на ближайшие полгода, телефон приходится заряжать ежедневно, а тексты песен и сценарии телешоу порой можно обнаружить даже в холодильнике. Не потому, что неделя для него давно превратилась в один бесконечный день с небольшими перерывами на сон-где-придется и какую-угодно-еду, его волосы вечно склеены моделирующим воском, и он уже не в состоянии отличить естественный цвет своей кожи от тонального крема. И даже не потому, что его друзья часто смотрят на него с жалостью и сочувствием.
Все это привычно, более чем.
Каме и в голову не приходит жаловаться на такой образ жизни: во-первых, он сам его выбрал, а во-вторых, всегда есть повод пожаловаться на что-то другое. Например, на отсутствие чистого полотенца в ванной.
Выбравшись из душевой кабинки, Каме передергивает мокрыми плечами и оглядывается по сторонам. Ничего, кроме стройной шеренги косметических средств на полках и белого махрового халата на стиральной машине.
Каме устало вздыхает.
Он не любит надевать одежду, не вытершись насухо, тем более зимой, но дом – не съемочная площадка, где на помощь вовремя приходят услужливые ассистенты и реквизиторы.
Один из существенных минусов работы Каме – то, что он почти разучился о себе заботиться. Распределение обязанностей и согласованность действий с другими людьми на протяжении долгого периода поразительно расслабляют, как бы смешно это ни звучало. Каме помнит сотни отрепетированных реплик, движений и трюков, но при этом понятия не имеет, есть ли у него дома соль и сахар. Недостача обнаруживается беспросветным ранним утром, когда Каме стоически поглощает безвкусный салат, а Джин сонно ворчит из-за ужасно горького кофе.
Каме мысленно клянется решить эту проблему сразу после завершения рабочего дня, но забывает о ней, едва переступив порог телестудии. Джин терпит целую неделю, а затем на кухонном столе появляется горка пакетиков с приправами из различных забегаловок, которая неуклонно растет, словно солено-сладкий укор совести.
Каме принципиально игнорирует разномастные упаковки и продолжает есть несоленую пищу. До супермаркета он так и не добирается.
В конце концов, Джин приходит к выводу, что их жизненный уклад нуждается в существенной корректировке, и берет питание под свой личный контроль, а Каме препоручает стирку и уборку. Каме вполне устраивают снэки с молоком на завтрак и заказная пицца на ужин, а Джина – сложенная вперемешку одежда, постоянно вываливающаяся из шкафа, и внушительный склад пивных банок под журнальным столиком в гостиной.
«Обожаю наш бардак, - заявляет он с типично отеческой гордостью, метко разгромив баночную пирамиду бутылкой из-под виски. – Страйк!»
Не то чтобы Каме разделял его точку зрения, скорее наоборот. Его раздражает слово «бардак», и еще больше раздражает слово «наш» применительно к данному явлению, но у него нет ни сил, ни времени что-либо изменить. Остается лишь смириться. К тому же ему нравится наблюдать, как Джин на редкость уверенно ориентируется в захламленной квартире и безошибочно находит нужные ему вещи. Джин утверждает, что у него особый детективный дар, как у Шерлока Холмса или Эркюля Пуаро. По мнению Каме, Джин может сойти разве что за инспектора Гаджета, да и то – исключительно благодаря несметным количествам бесполезных побрякушек и аксессуаров. Просто дуракам везет.
«Хорошо быть дураком, - мрачно резюмирует Каме, глядя на неаккуратную лужицу воды, образовавшуюся у его ног. – Или жить с дураком…»
Если бы Джин был дома, можно было бы прибегнуть к его пресловутым поисковым талантам.
Впрочем…
Если бы Джин был дома, полотенце не понадобилось бы в принципе.
Но Джин то ли на очередной пресс-конференции, то ли в Агентстве, то ли в клубе… Каме не ставит перед собой цели отслеживать все его перемещения в течение отдельно взятых суток, но в глубине души ощущает некую ревность – к повышенной занятости Джина и обострившейся шумихе вокруг его фильма, к журналистам и фотографам, и даже к его новым песням.
«Скорей бы все это закончилось» - думает он, накидывая халат и босиком шлепая в гостиную. Прохладный воздух обхватывает его щиколотки и поднимается выше, оглаживает колени и бедра под расходящимися полами халата, заставляя неосознанно ускорить шаг и, с разбегу приземлившись на диван, поджать под себя озябшие ноги.
Каме вжимается в спинку дивана и обхватывает себя руками, в безуспешной попытке скопить хоть немного тепла.
Он морщится, когда с насквозь мокрой челки срывается крупная капля и нагло плюхается ему на нос. Следующая непрошенная гостья неторопливо стекает по его затылку и шее, явно собираясь пробраться за воротник. Каме пресекает ее поползновения резким движением ладони, а затем предусмотрительно стирает еще одну каплю, коварно повисшую на мочке уха.
Борьба со стихийными последствиями водных процедур оказывается гораздо изнурительнее, чем Каме себе представлял, а халат, как его ни натягивай, судя по всему, не рассчитан на то, чтобы в него заворачивались целиком и полностью.
Он прикидывает маршрут от дивана до комода в соседней комнате, и не испытывает особого желания спускать ноги на пол. Поход за полотенцем видится ему сейчас чем-то сродни путешествия в поисках Грааля - далеким и нереальным.
Все потому, что он слишком много работает.
И Джин тоже.
И им не хватает времени, чтобы разобрать бардак – их бардак – не только в квартире, но и в жизни. Выбросить лишний хлам, починить сломанное, восстановить потерянное.
Когда-нибудь – чрезмерно неопределенное понятие: если не начать действовать – оно никогда не наступит.
А пока стоит сделать себе имбирный чай с корицей.
Каме сердито трясет головой, сгоняя с себя оцепенение и слабость, с кончиков волос срываются мелкие острые брызги и разлетаются в разные стороны.
Плотно зажмурив глаза, Каме считает до десяти, готовясь подняться, и в этот момент в вечерней тишине раздается глухой хлопок входной двери, приветливое позвякивание ключей и деловитый стук ботинок.
Джин.
Полминуты на то, чтобы снять верхнюю одежду.
Минута для того, чтобы сполоснуть руки.
Две минуты, чтобы запихнуть в холодильник пиво и коробку креветок.
Промежуток, за который Каме должен успеть включить телевизор, принять непринужденную позу и перестать думать о том, как он скучал.
Каме приподнимается на коленях и перегибается через подлокотник, надеясь углядеть пульт в пределах досягаемости, и…
Чихает.
Предательски, оглушительно и неприлично.
Так, что Джин, без труда определив источник звука, немедленно возникает на пороге гостиной с кожаной курткой наперевес.
- Эй, - говорит он, нахмурившись, - ты же простудишься.
Каме смотрит на него сквозь опущенные ресницы и нарочито сладко потягивается, рукава халата съезжают до плеч, обнажая натренированные руки.
- Ни-а-апчхи! – выдает он к своему стыду. – В смысле, ничего подобного!
И с независимым видом сдувает влажные прядки волос, липнущие к его носу и лбу.
Джин абсолютно, ни грамма, ни капельки не впечатлен.
И абсолютно трезв и серьезен.
Каме, не выдержав, издает нервный смешок. Такой Джин возвращает его в нескладное детство, полное сомнений и ошибок, чужих команд и собственных страхов. Детство с беспечными горячими пляжами Окинавы и таинственными историями, шепотом рассказываемыми по ночам в палатке. Детство с одним мороженым на двоих и робким клубничным поцелуем в уголок губ.
Нынешний – взрослый – Джин, худой и небритый, источающий запахи дорогого парфюма, секса, денег и сигарет, иногда смущает Каме намного сильнее, чем взбалмошный светловолосый мальчишка десять лет назад.
- С тебя же до сих пор вода течет, - напирает Джин, усаживаясь рядом и на ощупь исследуя обивку дивана. – Почему ты не вытерся как следует?
- Я забыл взять чистое полотенце, - признается Каме после паузы, отводя глаза.
- А потом что тебе помешало? – скептически интересуется Джин.
Его пальцы незаметно подкрадываются к узкой ступне Каме и мягко прикасаются к выступающим косточкам.
Каме вздрагивает. Ему немного неловко расписываться в своей глупости, но Джин выжидающе молчит, чертя подушечками пальцев узоры на его лодыжке, и против этого оружия невозможно устоять.
- Я боялся, что не найду полотенце в нашем хаосе, - честно объясняет он, шмыгнув носом. – И вообще, я уже обсох! Почти.
- Почти? – эхом отзывается Джин. – Дурак, совсем о себе не заботишься. Давай-ка я тебя согрею.
Он сползает с дивана и, расположившись на полу перед Каме, начинает сосредоточенно растирать его холодные ноги, проводя ладонями вверх, сжимая голени и лаская чувствительное местечко под коленками.
Сглотнув, Каме откидывает голову, чувствуя, как по его телу разливается невероятное тепло – уютное, щемящее и всепоглощающее. Исходящее из сердца.
Он бездумно смотрит в потолок и улыбается.
Когда Джин рядом, все становится на свои места, и Вселенная движется в правильном направлении, и хаос подчиняется контролю.
И не нужно никаких полотенец.
Fin.